Пора волков - Бернар Клавель

И, рассмеявшись, добавил, что он, правда, сумел взять свое от жизни.

– Я не спрашиваю, в чем вас обвиняют, – это было бы бестактно, – продолжал он, – но хотел бы знать, кто вы и откуда.

Матье оробел; он назвал свое имя, сказал, что по ремеслу он – возчик из Эгльпьера. Он уже собрался было рассказать свою историю, как вдруг дверь распахнулась. Коридорный факел осветил каску и кольчугу стражника, выкрикнувшего:

– Гийон Матье! На допрос!

Матье поднялся, и товарищ по камере сказал ему:

– Они не оставят вас долго здесь гнить. Не бойтесь, они хотят расследовать ваше дело.

– Пошли, – скомандовал стражник, – да поживей!

Он вытолкнул Матье в коридор, а Мальбок прокричал ему вслед:

– Главное, требуйте адвоката!

Глаза Матье уже привыкли к полумраку, и, выйдя на залитый светом двор, он на миг ослеп.

– Давай, иди, – проворчал стражник. – Ты что, думаешь, мне больше делать нечего? Вперед, висельник несчастный!

Слова эти напугали Матье, но стражник несколько раз ударил его по икрам рукояткой алебарды, и он ускорил шаг. Они пересекли двор и через низенькую дверцу вошли в здание. Еще десять шагов по выложенному плитами вестибюлю, и стражник, остановившись перед другой дверью, постучал в нее рукой в перчатке.

– Войдите! – крикнул голос за дверью.

Они вошли в просторную залу, освещенную двумя большими окнами. В камине, еще более высоком, чем в том доме, где Матье прожил несколько дней, ярко горели отборные поленья. Спиной к огню, облокотившись на стол, заваленный кипами бумаг, сидели двое мужчин. Еще один человек стоял справа от стола, опершись на спинку кресла. Матье одним взглядом охватил всю картину, а стражник подтолкнул его к столу, перед которым стоял небольшой табурет на трех ножках. Двое сидевших за столом были в красных мантиях с горностаевым воротником. А тот, что стоял, был в черной мантии, отороченной белым. Старший из двух судей – белый парик на нем блестел точно серебряный – велел Матье сесть. И спросил, действительно ли он – Гийон Матье, возница родом из Эгльпьера; потом, заглянув в бумаги, продолжал:

– Гийон, в Конте идет война. Край наш переживает тяжкие испытания. И ему нужен каждый из его сынов. Вы обвиняетесь в том, что пренебрегли своим долгом. Вас назначили исполнять обязанности могильщика в чумные бараки, а вы покинули свой пост, намереваясь бежать. Более того, вы пытались соблазнить девицу Брено, Антуанетту, обмывавшую покойников, с целью увести ее с собой в Савойю, куда вы рассчитывали пробраться.

– Но…

– Молчать, Гийон. Вы будете говорить, когда я дам вам слово.

Голос старика гремел раскатами и точно в пропасти отдавался от голых стен. Наступила тишина, и прежним размеренным тоном судья продолжал:

– Ваша первая попытка оказалась неудачной, тогда вы решили попробовать еще раз. И уже не пешком, а выкрав повозку, в которой возили трупы и куда вы спрятали продовольствие. Мы проверили: провизия все еще лежит в ящике, под сиденьем кучера. Когда упомянутая Брено пригрозила, что донесет на вас, вы попытались задушить ее, но она схватила ваш кнут и спаслась бегством. Только боязнь ареста, если вы уедете без нее, помешала вам привести ваш план в исполнение.

Судья сделал паузу и, заметив, что Матье, сидевший на табурете, зашевелился, поднял руку, требуя тишины.

– Обращаю ваше внимание, – продолжал он, – на тот факт, что по закону подобная измена карается смертной казнью, а кража продовольствия отягощает дело. Теперь, Гийон, можете говорить.

Матье точно обухом по голове ударили. Он понял лишь, что ему угрожают смертью и даже чем-то еще худшим, – это казалось ему просто невероятным. Судорожно глотнув слюну, вдруг заполнившую рот, он еле слышно произнес:

– Неправда это… Она наврала…

– Поосторожней, Гийон, вы обвиняете свидетельницу во лжи. Это может только ухудшить дело… А если вы утверждаете, что Брено лжет, вам придется доказать это.

Матье попытался взять себя в руки и минутку поразмыслить. Внезапно ему вспомнились слова товарища по камере, и он сказал:

– Я прошу адвоката.

Судьи с улыбкой взглянули друг на друга и повернулись к человеку в черном, который стоял возле кресла. Человек в черном кивнул, и судья сказал:

– Я думаю, что мэтр Дюпрель возьмет на себя трудную миссию вас защищать.

– Я согласен, – произнес человек в черном; важный его голос шел, казалось, из самой глубины груди.

Он был высокий, пузатый, с тяжелым лицом и низким лбом над маленькими черными глазками.

– Хотели бы вы побеседовать с вашим клиентом? – спросил судья.

– Мне представляется это совершенно необходимым, господин судья, – ответил адвокат. – Я совсем не знаком с делом.

Судья протянул ему несколько листков бумаги, которые он назвал «обвинительным актом».

– Пойдемте, Гийон, – сказал адвокат.

Матье зашагал за ним. Стражник проводил их по коридору до небольшой комнаты, обитой свежими деревянными панелями и освещенной узким зарешеченным окном, откуда свет падал на светлый буковый стол. Стражник вышел, заперев дверь на ключ. Лишь только они остались одни, адвокат усадил Матье на табурет и сам устроился тоже на табурете, прямо напротив него. Положив бумаги на разделявший их стол, адвокат облокотился на него, скрестил пухлые пальцы и, пристально глядя прямо в глаза Матье, спросил:

– В Эгльпьере у вас было свое дело?

– Нет… Я служил у господина Кулона, его убили французы во время осады Доля.

– Значит, у вас своей упряжки нет?

– Нет.

– Но немного денег у вас, надо думать, где-нибудь припасено?

– Нет. А откуда у меня им быть, деньгам? Дома, и того у меня больше нет.

– А кто-нибудь сможет оплатить расходы по вашей защите?

– Расходы? – переспросил Матье.

– Да, расходы по делу и мой гонорар.

– Но я не знаю никого, кто бы…

Матье не успел закончить фразу. Толстяк тотчас поднялся и объявил:

– В таком случае, мой мальчик, вам надо поискать другого адвоката… Но я сильно сомневаюсь, чтобы это удалось вам в Салене, да еще в такие времена.

Он постучал в дверь, которую стражник тут же отпер, и сказал:

– Стражник, можете препроводить заключенного к судьям, которые ведут расследование. И верните им дело.

Матье попытался что-то сказать, но слова сплелись в комок в его перехваченном судорогой горле. Подталкиваемый стражником, он вернулся в залу, где сидели в ожидании судьи.

– Не повезло. Никакой надежды, Гийон, – не без издевки сказал старший из них. – Я знаю мэтра Дюпреля: если он отказывается защищать вас, значит, ваше дело и вправду безнадежно. Адвокаты – в точности как судьи. Они не теряют времени даром…. А теперь назовите, пожалуйста, свидетелей.

– Свидетелей?

– Да, людей, которые могли бы поручиться, что вы – честный малый. Что вы не пытались бежать. Что Брено солгала.

Перед Матье всплыли глаза отца Буасси, и возница не мог сдержать грустной улыбки.

– Улыбаетесь, Гийон. Видимо, перебираете в уме свидетелей… Ставлю вас в известность, что мы уже решили выслушать Макло, Эрсилию, мэтра Гривеля и стражника Вадо – тех, кто был с вами в бараках.

Матье снова подумал о священнике, и вдруг словно солнечный луч осветил его и он услышал:

«Ты славный малый… Славный малый, – совсем такой, как мой сын».

Голос старого солевара звучал в ушах Матье. И, ухватившись за это воспоминание, возница проговорил:

– Ага, конечно… Есть же солевар… Старик солевар. Он все скажет.

Судьи удивленно переглянулись. И председатель записал имя, которое назвал Матье.

32

Лишь только Матье вошел в камеру, Мальбок протянул ему краюху пропахшего плесенью хлеба.

– Держите, – сказал он. – Это все, чем нас кормят. А кувшин с водой – вон там, в углу.

– Мне совсем не хочется есть, – сказал Матье.

Мальбок принялся успокаивать его. Голос у него был добрый, и говорил он красиво, только Матье не все понимал. Когда Мальбок узнал об истории с адвокатом, его затрясло от безудержной ярости. Гневно жестикулируя, он принялся расхаживать взад и вперед по камере.

– Негодяй! – кричал он. – Я его знаю. Он один и остался в городе… Я-то решил лучше сам себя защищать, чем отдавать деньги такому прохвосту – уж он постарался бы меня угробить. Он выступал однажды против меня в тяжбе по поводу раздела земли… Но для вас хорошего в этом мало. Я все-таки знаю законы и могу вести дело не хуже такого адвокатишки, а вы, мой мальчик, – сомневаюсь, чтобы вы сумели себя защитить.

Он снова уселся рядом с Матье.

– Расскажите-ка мне все подробно, – предложил он. – Подумаем вместе. Вы только внимательно меня слушайте, а я скажу вам, как надо себя вести.

Матье принялся рассказывать. Когда он сказал, что работал у господина Кулона, Мальбок перебил его.

– Ну конечно, – сказал он. – Я его знал. Он расчищал у меня просеки в Шамуа д'Амон. Хорошая была работа…

– Помню, – сказал Матье, – старые дубы и отличный граб.