Экономическая теория. Часть 3. Глобализация и социализм - Юрий Чуньков

В последние годы в ходе соревнования в поиске «ошибок» Карла Маркса появилось ещё одно «новшество» в анализе воспроизводства вещественного фактора. Академик РАН В.И. Маевский в своей статье «Воспроизводство основного капитала и экономическая теория» (Вопросы экономики. 2010. № 3. С. 65–85), корректируя Маркса, отмечает, что в процессе амортизации стоимость средств производства конкретным трудом производителя не переносится на стоимость готового товара, а бесследно исчезает. В частности, он пишет: «На продукт переходит не стоимость потребляемого основного капитала (не рабочее время), а лишь информация о цене этого капитала. Переносит эту информацию (обратите внимание. – Ю.Ч.) простой бухгалтер. Он действует по стандартной схеме: включает амортизационные отчисления в цену нового продукта труда» (Указ. соч. С. 68).

Подытоживая новизну своего понимания процесса амортизации, В.И. Маевский пространно указывает: «Применительно к подсистеме отраслей, производящих средства труда, как для себя, так и для остальной части экономики, положение о невозможности перемещения стоимости потребляемого основного капитала этих отраслей будет означать следующее.

Во-первых, стоимость, заключенная в данном капитале, не сохраняется в процессе его потребления, а потому не переходит с помощью конкретного труда на новые средства производства. Подобно предметам потребления, стоимость потребляемого основного капитала (средств труда) навсегда исчезает вместе с исчезновением его потребительной стоимости» (Указ., соч. С. 69).

Чтобы сущность расхождений академика РАН с Марксом была более понятной, уточняем, что автор второго тома «Капитала» под редакторством Ф. Энгельса под амортизацией понимал не воспроизводство в процессе труда новой стоимости, равновеликой или приблизительно равнозначной стоимости применённых орудий труда, а сохранение этой части стоимости во вновь произведённой продукции. Отсюда процесс амортизации для Маркса означал перемещение стоимости потребляемого основного капитала на стоимость нового продукта и превращение этой стоимости в денежную форму. Этим метаморфозам он посвятил два отдела и восемь глав второго тома «Капитала».

В отличие от Маркса, как это видно из цитируемых фрагментов, В.И. Маевский, считает, что в процессе амортизации стоимость орудий труда не только не переносится, а «навсегда исчезает». Чтобы как-то скрасить обвинение Маркса в «ошибке», академик пишет, что на новый продукт «переходит не стоимость потребляемого основного капитала, а лишь информация о цене капитала».

В этом месте хотелось бы в очередной раз предупредить читателя о необходимости внимательнее вчитаться в предлагаемый анализ ошибок, и теперь уже не Маркса, а его оппонента. Дипломатическому этикету и почитанию чинов в этом случае не место. Владимир Иванович затрагивает весьма принципиальную теоретическую проблему – по существу ставится под сомнение теория трудовой стоимости А. Смита, Д. Рикардо и К. Маркса и косвенно теория прибавочной стоимости К. Маркса. И тут уже не до дипломатии.

Доказательств в том, что стоимость «навсегда исчезает» и принимает форму «информации» в работе академика Маевского, нет. Предпринимается попытка привлечь методологические аргументы. А в этом-то как раз и обнаруживается откровенная слабость опровержений Маркса. В частности, академик упрекает Маркса в том, что рассматривая процесс амортизации, т. е. перенос стоимости основного капитала на новый продукт труда, он «приравнивал стоимость как сущностную категорию к денежной форме стоимости». (Указ. соч. С.67). Развивая дальше это обвинение, Маевский неожиданно солидаризируется с маржиналистской концепцией ценности и считает стоимость в понимании А. Смита, Д. Рикардо и К. Маркса «избыточной».

Академик правильно пишет о том, что, в сущности, стоимость товара представляет собой материализацию общественно необходимого рабочего времени, затрачиваемого на его производство. Это определение он преподносит всё же со ссылкой на Маркса, а не как собственное. Но в дальнейшем с определением Маркса академик не солидаризируется. Причина отсутствия солидарности в том, что академик считает невозможным перенос стоимости в виде рабочего времени на новый продукт труда. Действительно, такой перенос стоимости невозможен. Но его и быть не может по определению. Рассматривать перенос рабочего времени на производимую продукцию бессмысленно. Предъявляя претензии Марксу, критик допускает грубую философскую и методологическую ошибку: не учитывает диалектическое взаимодействие сущности и многочисленных форм её проявления.

Сущность любого явления или процесса в природе или в обществе всегда обнаруживает себя только через исключительное многообразие форм проявления. Сущность, говоря образно, не может перебегать из одного вагона в другой. Она всегда остаётся на станции отправления. Если речь вести об экономике, то следует свидетельствовать о том, что сущность ежесекундно заявляет о себе ценами, процентами, дивидендами, прибылью, объектами производства и продаж, величиной капитала, уровнем жизни людей, забастовками и революциями. Поэтому у Маркса не было другого методологического приёма, кроме как рассмотреть амортизацию через денежную форму стоимости, т. е. через цены. Именно в связи с этим оппонент обвиняет Маркса в отождествлении сущности-стоимости с её денежной формой или ценой. Более нелепого обвинения в адрес почитателя гегелевской диалектики трудно придумать. Такие обвинения возникают, когда критики кроме первого параграфа первой главы первого тома «Капитала» ничего не читали.

Весь первый том, половина второго тома и весь третий том «Капитала» посвящены метаморфозам стоимости и денег, стоимости и издержек производства, стоимости и различных форм капитала, стоимости и прибыли, стоимости и процента и т. д. При этом Маркс постоянно останавливается на анализе противоречий между сущностью и формами её проявления.

В чём причина расхождений академика Маевского с Марксом? Владимир Иванович, признавая априори верной маржиналистскую концепцию цены, считая классико-марксистскую концепцию стоимости и форм её проявления избыточной, пытается наложить эту стоимостную модель на маржиналистскую концепцию цены и ставит в вину Марксу то, что его модель не совпадает с маржиналистскими моделями О. Бём-Баверка, Ф. Сетона, П. Самуэльсона, Я. Стидмана и других. Простите, а почему Маркс должен был изменять концепции стоимости А. Смита и Д. Рикардо? Маржиналисты во времена работы Маркса над «Капиталом» сидели на горшках или ещё не родились, и следовало бы им соотнести свою концепцию ценности-стоимости с теорией трудовой стоимости. Но они этого почему-то не делают. П. Самуэльсон в своих «Экономиксах» на протяжении шестидесяти лет издания учебника даже не упоминает о самой глубокой научной теории стоимости. Зачем же нам перестраивать свою экономическую науку в соответствии с теорией ценности от «хвоста собаки». Под «хвостом собаки» очень неприятный запах.

Оппонент Маркса допускает, на наш взгляд, и другие методологические ошибки. Остановимся ещё на двух. Во-первых, имеет смысл вернуться к оценке заключения академика, что на продукт труда переходит не стоимость основного капитала, а лишь информация о цене, и что переносит эту информацию «простой бухгалтер». На этот счёт есть легковесный песенный шлягер о «простом бухгалтере». Но дело не в шлягерности заключения критика, а в очень глубоких методологических проблемах, которые обнаруживаются при внимательном его прочтении.

Уже само изложение контраргумента содержится его опровержение. Об этом свидетельствуют слова: «Переносит эту информацию простой бухгалтер». То есть отдельно взятому бухгалтеру предоставляется право переносить или не переносить «информацию». А если он её не переносит? Что тогда? Прекращается течение объективного экономического процесса? Но это – чистейшей воды идеализм и субъективизм. Информация не может быть без материального содержания. Впрочем, это уже не ошибка академичного критика, а осознанное или неосознанное следование теории субъективной ценности Карла Менгера и других основателей этой субъективистской теории стоимости-ценности.