Эскапада - Саттертуэйт Уолтер

— Изначально, — вступил Дойл, — вопросы Бегущему Медведю, духовному проводнику мадам Созострис, будет задавать господин Демпси. Когда Бегущий Медведь позволит, мы все тоже сможем спрашивать.

— Да, — сказала мадам Созострис. — Пога. Мы тепегь все соединять наши гуки.

Я взял левую руку госпожи Корнель. Рука у нее была маленькая, мягкая и немного холодная. Госпожа Корнель улыбнулась мне, повернулась к Великому человеку и предложила ему свою правую руку. Он взял ее, продолжая с явным удовольствием наблюдать за мадам Созострис.

Я повернулся к Сесилии и дотронулся до ее правой руки. Она дала ее мне и отвернулась. Пальцы у нее были мягкие и теплые. Неожиданно они быстро сжали мои, впившись острыми коготками мне в ладонь. Она все еще сидела отвернувшись.

— Да, — сказала мадам Созострис, — тепегь мы готов.

— Парсонс, — кликнул Дойл, — пожалуйста, выключите лампу, будьте так любезны.

Раздался щелчок, и комната тотчас погрузилась в темноту. Сесилия сжала мою руку. Ее большой палец гладил мой мизинец. Ногти все еще царапали мою ладонь. У меня создалось впечатление, что Сесилия не уделяла сеансу должного внимания.

Затем из полной темноты послышалось приглушенное гудение. Мадам Созострис начала издавать звуки, похожие на жужжание. Вернее — протяжный, низкий, ровный звук на одной ноте. Это продолжалось довольно долго. Затем наступила тишина. Медиум издала глубокий хриплый вздох и замолчала.

Затем стали происходить странные вещи. Зазвонил колокольчик, причем где-то далеко-далеко. Сесилия крепко вцепилась в мою руку. Что-то стукнуло по столу. Раз, другой, третий. Где-то рядом загремели цепи. Раздался внезапный резкий звук трубы — рука госпожи Корнель сжалась, но тут же расслабилась. Затем последовали мягкий свистящий звук и быстрая приглушенная дробь, а воздух наполнился ароматом цветов. Сесилия выдернула свою руку из моей и воскликнула:

— Ох!

— Парсонс, свет, пожалуйста! — раздался голос Дойла.

Вспыхнул свет, кто-то прошипел, втягивая воздух.

Поверхности всех трех столов были усыпаны розами — их, наверное, было не менее пятидесяти-шестидесяти штук. Крупные, очень темные, почти черные в слабом свете. Колючие стебли были не менее фута длиной.

Сидящая во главе стола мадам Созострис резко распахнула глаза:

— Кто-то газогвать кгуг!

— Она меня ударила, — надула губы Сесилия. В качестве доказательства она показала розу, затем вгляделась в нее более внимательно. Подняла удивленные глаза к потолку, затем повернулась к матери.

— Но как это могло случиться?

Леди Перли слабо улыбнулась и покачала головой.

— Не знаю, дорогая. — Она повернулась к мадам Созострис.

— Пожалуйста, моя хогошая девочка, — обратилась мадам Созострис к Сесилии. — Вы не должен газгывать кгук.

Я взглянул на Великого человека. Он ухмылялся.

Я все еще держал руку госпожи Корнель. Она смотрела на розы. Потом почувствовала мой взгляд, приподняла брови и улыбнулась.

— Тепегь, — сказала мадам Созострис, — мы пытаться снова, да? Мы снова соединить наши гуки.

Сесилия скорчила гримасу и швырнула розу на стол. Сжала губы и схватила мою руку мертвой хваткой.

— Парсонс, свет, пожалуйста! — еще раз крикнул Дойл.

Щелчок, и свет погас.

Мадам Созострис снова загудела в темноте, опять засопела. Зазвенел колокольчик. Раздался стук по столу. Зазвенели цепи, резко прозвучала труба.

Затем кто-то сказал «ух». Голос низкий, мужской, прокуренный, совсем не похожий на голос мадам Созострис. Сесилия еще крепче вцепилась в мою руку.

Заговорил господин Демпси.

— Бегущий Медведь? Ты здесь?

— Ух! — отозвался голос. — Я Бегущий Медведь. Пришел говорить.

Сесилия все сжимала мою руку. Мне показалось, что мои пальцы попали под виноградный пресс. За столом кто-то пошевелился.

— Приветствуем тебя, — проговорил господин Демпси. — Мы рады, что ты сегодня к нам присоединился.

— Бегущий Медведь приходит на помощь тем, кто ее ищет.

Довольно приличный английский для мадам Созострис. И слишком хороший для покойного индейца шошона.

— Бегущий Медведь, — сказал господин Демпси, — есть здесь кто-нибудь, с кем бы ты хотел поговорить?

Неожиданно рука госпожи Корнель дернулась в моей. Заговорил господин Демпси.

— Бегущий Медведь кого-нибудь коснулся?

— Меня коснулся, — сказала госпожа Корнель. Голос был поникший.

— Не пугайтесь, — посоветовал господин Демпси. — Бегущий Медведь — добрейшее существо. Откройтесь ему прямо сейчас, и он заговорит с вами. Откройтесь.

— Вот уже много лун, — начал Бегущий Медведь, — вы беспокоитесь о своем храбром Джерарде, который умер во время Великого разрушения. Говорю вам, не беспокойтесь. Он покоится в мире. И шлет вам свою любовь.

— Понятно, — сказала госпожа Корнель тем же поникшим голосом.

— Откройтесь ему, — подсказал господин Демпси, — и Бегущий Медведь вас утешит.

— Я и так достаточно открыта, благодарю вас, — отозвалась госпожа Корнель.

— Есть еще одно любимое существо, — заявил Бегущий Медведь. — Ваша маленькая дочка, Эзме. Златокудрая девочка.

На мгновение рука госпожи Корнель сжала мою.

— Ей тоже хорошо, — продолжал Бегущий Медведь, — там, на берегах сверкающей воды, она счастлива. И тоже шлет вам свою любовь.

— Спасибо, — сказала госпожа Корнель. С неизменной печалью в голосе. Только теперь ее голос слегка дрожал, как будто она наполняла его грустью усилием воли. Или мне показалось?

— Бегущий Медведь! — сказал господин Демпси.

— Ух!

— Сэр Артур Конан Дойл хочет говорить.

— Я приветствую сэра Артура Конан Дойла.

— Добрый вечер, Бегущий Медведь, — спокойно сказал сэр Артур. Они разговаривали раньше и были друзьями. — Как ты поживаешь?

— Бегущий Медведь несчастлив.

— Почему же?

— В этот дом пришла смерть.

Кто-то за столом зашевелился. Госпожа Аллардайс произнесла:

— Что?

— Пожалуйста, — резко сказал господин Демпси, — не разрывайте круг. Бегущий Медведь!

— Ух!

— Значит, ты знаешь, что в этом доме кто-то умер?

— Ух! Самый старый ушел. Бегущий Медведь сочувствует его родне.

— Спасибо. Не мог бы ты сказать нам, упокоился ли старый граф в мире?

— Граф умер? — снова вмешалась госпожа Аллардайс.

— Пожалуйста, — рявкнул господин Демпси. — Бегущий Медведь!

— Бегущий Медведь не может этого сделать.

— Почему же?

— Душа Старейшего в смятении. Он прожил жизнь в жадности и похоти. Последнее время приставал с грязными домогательствами к молодой женщине. Теперь он видит, что выбрал не тот путь. Его терзает чувство вины. Дух его мечется.

— А почему, — сказал Дойл медленно и осторожно, подобно охотнику, крадущемуся за дичью, — он покончил с жизнью?

— Старый граф не покончил с жизнью. Ее у него отняли.

— Беспокойные духи? — спросил Дойл возбужденно. Теперь он напоминал охотника, загнавшего дичь. — Потусторонние силы?

Внезапно дверь в гостиную распахнулась с такой силой, что с грохотом ударилась о противоположную стену. Сноп света упал на стол, ослепив нас, и мы все разом заморгали, глядя друг на друга.

В дверях стояла грузная фигура, прислонившись правым плечом к косяку.

— Что тут происходит?

Повелительный, аристократический голос, обиженный и слегка запинающийся. Лорд Боб.

— Парсонс, пожалуйста, свет! — сказал Дойл. Щелчок, и свет зажегся.

— Лорд Перли, — с досадой проговорил Дойл и встал.

Лорд Боб и сам выглядел обиженным и всклокоченным. Воротничок сбился набок. Галстук висел на жилете, а жилет, застегнутый не на ту пуговицу, топорщился. Под глазами мешки, седые волосы и брови взъерошены.

— Что здесь происходит? — повторил он, отрываясь от косяка. Его качнуло, он с трудом удержался на ногах. Прищурясь, оглядел наше собрание. — Проклятый сеанс, а? Скверно, доложу я вам. Очень скверно.

Леди Перли поспешно встала. Ее примеру последовали остальные. Дойл и так уже стоял.