Крылья - Валентин Холмогоров

– Кажется, еще месяц назад я говорил тебе о том же самом, – мрачно произнес Хорнер, – и ты обещал обратиться за помощью к Карму. От него что-нибудь слышно?

– Не так уж и много, – чуть помедлив, ответил ден Геллер, стараясь собрать в памяти всю разрозненную информацию, которую ему удалось получить окольными путями за последние несколько недель. – Думаю, я сообщу тебе подробности уже в самом ближайшем будущем. Придется набраться терпения.

– Что ж, у меня тоже есть для тебя новости. – Конструктор замолк, ожидая, пока подоспевший с подносом официант расставит перед ним тарелки и разложит приборы, а затем продолжил: – Вчера мы впервые подняли в воздух недавно сконструированную машину с принципиально новым двигателем. В целом испытания прошли успешно.

– «Шпангель»?

– Он самый. Это настоящий прорыв, Кельвер. Как только этот аэроплан поступит в войска, преимущество аламейцев сразу сойдет на нет, можешь не сомневаться. Мы быстро вернем себе превосходство в воздухе.

– Ушам своим не верю, – покачал головой ден Геллер. – И долго нам на фронте ждать этого чуда?

– Нам нужно завершить испытательную программу, – уклончиво ответил Хорнер, – кроме того, необходимо подготовить пилотов. Машина заметно отличается от того, к чему привыкли наши парни, поэтому переучивание займет некоторое время.

– В таком случае этот процесс следует начинать уже сейчас. Возможности ждать у нас нет совсем.

– Несомненно, Кельвер. Я пришел к тому же выводу, поэтому мы уже открыли тренировочную программу прямо на аэродроме, где проходят испытания. Первые обучающиеся уже прибыли на базу.

Ден Геллер задумался. Если новый истребитель и впрямь настолько хорош, как об этом говорит Хорнер, шансы победить в этой войне возрастают многократно. Нужно лишь грамотно использовать их. Судьба не любит тех, кто бессмысленно упускает предоставленные ему возможности, однако обычно благоволит к тому, кто хватается за любой шанс.

– Давай вернемся к этому разговору через несколько дней, Кордман, – сказал он. – У нас намечается грандиозное наступление. Похоже, командование решило бросить все имеющиеся силы на очередную отчаянную попытку взять Ахтыбах. Это означает, что я тоже вынужден буду пустить в дело все, чем мы сейчас располагаем. Поэтому я очень надеюсь на твой аэроплан, дружище. Он может в корне изменить ход войны.

– Ход войны может изменить даже одна случайная пуля, – философски заметил Хорнер, – но некоторые случайности мы создаем собственными руками. Попробуй рыбу, Кельвер, сегодня она здешнему повару особенно удалась.

Кельвер ден Геллер не мог не согласиться со своим единомышленником: рыба нынче и впрямь была великолепной.

* * *

– Эскадрилья, подъем!

Крик дневального, в роли которого сегодня выступал Лоттер, вытолкнул Диму из сна, словно наполненный воздухом мячик из-под воды. Остатки сонного оцепенения слетели как-то быстро, разом, будто его окатили ледяной водой. Дима не любил такие пробуждения, однако выбирать не приходилось: вокруг уже возились его товарищи, натягивая штаны и с лязгом застегивая пряжки форменных ремней.

На аэродроме царила напряженная суета. Бегали техники и вестовые, мимо протарахтел автомобиль на спиртовом ходу, а все три оставшихся в строю аэроплана уже вращали винтами, прогревая двигатели. Возле одного из них Дима разглядел деревянную тележку с четырьмя огромными газовыми баллонами, оборудованными манометрами, – кто-то из механиков, возможно, даже Болдер, как раз заканчивал заправку дальнего «Хорнера». Значит, придется опять куда-то лететь. На всякий случай Дима посмотрел на небо: оно было вымыто до голубизны прошедшим недавно дождем, только далеко на западе стояла высокая кучевка, помешать полету в принципе не способная.

Накануне аэродром перебазировался на несколько километров ближе к линии фронта, не успев еще толком развернуться – старое летное поле, густо изрытое воронками от снарядов, пришло в абсолютную негодность. Диме, как и остальным летунам, выдали тяжелую серповидную косу на длинной деревянной палке и заставили выкашивать пустоцвет и белоголов – местные степные травы, обжившиеся на бесплодных почвах аламейских пустошей. Поначалу с непривычки Дима периодически зарывался лезвием косы в рыхлый грунт, однако потом навострился махать косой широкими плавными движениями, и дело пошло споро. В конце концов они очистили от травостоя большую прямоугольную площадку, пригодную для взлета и посадки аэропланов, благо ровной поверхности в степи хватало, а потом до самого заката собирали на будущем летном поле торчащие из земли камни, скидывая их в кучу в сторонке, – попадет такой под колесо, и неустойчивый самолет тут же опрокинется. Расставить палатки не успели: ночевать пришлось на голой земле, подстелив скошенные стебли травы и завернувшись в тонкие одеяла. Дима искренне пожалел об отсутствии здесь мягких, теплых и удобных спальных мешков, которые в его родном мире можно было купить в любом туристическом магазине.

Новую полевую кухню взамен раскуроченной вражеским снарядом пока не подвезли, потому пришлось довольствоваться сухпайком – хрустящими пресными галетами, кусочком завернутого в вощеную бумагу масла и консервированной фасолью. Что ж, лучше, чем вообще ничего. Раздали и воду, позволив наполнить фляжки про запас – в хозяйстве Фанка обнаружилась портативная спиртовка, на которой удалось вскипятить немного воды в железной кружке и заварить курмана – местного аналога земного чая. Едва Дима успел допить еще горячую кисловатую жидкость, как объявили общее построение.

– Фальд! Ольверт!

Строй привычно выполнил команды «равняйсь-смирно» и замер в ожидании. Ромистр Рем решил долго не распинаться на военно-патриотические темы, перекрикивая шум работающих на холостых оборотах двигателей «Хорнеров», а сразу перешел к объяснению текущей тактической задачи.

– Парни! – выкрикнул он, придерживая здоровой ладонью замотанную бинтом раненую руку. – Сегодня у нас ответственный день, наша армия переходит в наступление по всей линии фронта. Задача нашей эскадрильи – поддержать продвижение пехоты с воздуха, а также прикрыть дирижабли от возможных атак авиации противника. Зона ответственности – южный фланг вражеских укреплений, от первой линии до железнодорожной ветки. Постарайтесь держаться группой и не отдаляться друг от друга на значительное расстояние, помните, что с аламейских позиций работают зенитные пулеметы. Если машина окажется повреждена, выходите из боя, геройствовать не нужно. Все понятно?

– Так точно! – хором откликнулись летуны.

– Первыми летят Эрик, Митто и Алекс, по их возвращении после дозаправки пойдет вторая группа в составе Фанка и Лоттера. Ведущий – Эрик, вы двое прикрываете. Удачи, ребята!

– Слава Великому Сургану! – дружно выдохнул строй.

– По машинам!

Будто бы эхом в ответ на слова командира вдалеке загремела артиллерийская канонада: сурганские пушки принялись утюжить аламейские укрепления.

Не то выпитый курман так подействовал, не то гулкий, отдающийся в груди, как в барабане, вибрирующий звук разрывов в сочетании с разлитым в воздухе напряжением дал о себе знать, но Дима поймал себя на том, что испытывает непривычный эмоциональный подъем, эдакий злой азарт, какой он не чувствовал уже довольно давно. Подобное ощущение бывает перед важным экзаменом, когда ты хорошо знаешь предмет и уверен в своих силах, или перед дракой, в которую ты готов ввязаться, понимая, что правда на твоей стороне.

Дима подбежал к перемалывающему воздух пропеллером самолету, оглянулся и, убедившись, что никто не смотрит в его сторону, приблизился к самому крылу вплотную, расстегивая штаны. Помимо тонизирующего эффекта курман обладает еще и побочным мочегонным действием, а «Хорнер» – не «Айрбас», в нем туалетов для экипажа не предусмотрено. Вот, теперь можно лететь – не хватало еще вернуться на аэродром в мокрых портках, сплетен потом не оберешься. Тот же Фанк раззвонит на весь белый свет, что пилот из его эскадрильи обмочился в воздухе от страха.

– Митто!

К нему подбежал запыхавшийся Лоттер, протянул что-то большое и увесистое:

– На вот, держи. Рем распорядился всем раздать.

Ага, пистолет в наплечной кобуре с широким кожаным ремнем. Большой, тяжелый, рукоять деревянная, таким и убить можно, особенно если удачно запустить им противнику в голову. Непонятно, зачем оно нужно, только мешать будет внутри и без того тесной кабины. От ворон отстреливаться? Так нет здесь ворон, Дима по крайней мере не видел до сих пор ни одной. Может, бросить где-нибудь украдкой?

– Надевай.

Нет, бросить, видимо, не получится. Повозившись с хитрой застежкой, Дима пристроил кобуру на левом боку, чуть подтянул ремень, чтобы не болталась. Неудобно, но придется терпеть.

– Удачи!

– Спасибо!

Двигатель уже прогрет, и, пристегнувшись, Дима посмотрел на замерший справа аэроплан ведущего, ожидая сигнала к взлету. Эрик поднял руку, сделал несколько круговых движений указательным пальцем, показывая на языке жестов: «набираем высоту по спирали», затем махнул открытой ладонью: «взлетаем». Ну, поехали.