Хочу тебя любить (СИ) - Тодорова Елена

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Продефилировав в какую-то подсобку, оставляет нас одних.

– У кого-то явно недотрах, – заключаю по привычке прямо.

Чарушин смеется и активно кивает. А я, неловко перемещаясь, ступаю вглубь лавки между огромными вазами с цветами.

– Слушай, сооруди и для меня какой-то веник, – выдаю неожиданно. – Верняк, для Вари, конечно.

Респект Чаре, не ржет сейчас надо мной. У меня и без того, как будто температура поднимается. Лицо горит. Да и ниже… Все пылает.

– Что-то конкретное? Розы? Орхидеи? Пионы? Гиацинты?

– Блядь, я не все на вид различу… – признаюсь пораженно. – Чтобы красиво было… Чтобы вот как «эта» сказала… – небрежно указываю рукой на пустующую стойку флориста. – Чтобы Любомирова поняла все это сразу… Все. В общем, блядь… Сделай, пожалуйста, как для себя. Только, момент, без вот этой всей шелухи. Побольше и покрупнее цветы.

– Будет сделано, – ухмыляется Чара.

Сорок минут спустя я вваливаюсь в общагу с огромным букетом роз и с не прекращающей пылать рожей. Аккурат в тон букету. А он вроде как в масть моим чувствам. С жестким покерфейсом мимо всех прохожу. И, надо же, блядь, такому случиться, на седьмом этаже впервые за все время, что мы с Варей вместе, сталкиваюсь с Кариной. Она останавливается, не дойдя полметра до комнаты, и я вроде как вынужденно, просто чтобы не влететь в нее на полном ходу, тоже торможу.

– Привет, – говорит Карина.

– Привет, – спокойно отвечаю я.

Глянув вскользь, обнаруживаю не те эмоции, что мне бы хотелось. В первую секунду малодушно отвожу взгляд. Потом, приложив усилие, смотрю все-таки в ее блестящие глаза.

– По какому поводу цветы? Какой-то праздник? – спрашивает, как обычно, вежливо.

Любезничать не обязан, но вести себя более-менее адекватно – а значит, поддерживать с человеком разговор – неплохо бы.

– Нет. Без повода.

– Цветы без повода? – выдохнув это, поджимает губы. Быстро закусывает нижнюю и кивает. – Молодец, – улыбается. Я все это оцениваю отстраненно. – А я в Израиль летала! Только вернулась. Отдохнуть хотела. Отвлечься.

– Отдохнула?

Пытаюсь вести диалог. Получается хреново, признаю.

Карина то ли кивает, то ли, наоборот, мотает головой – черт поймешь. Смеется тихо и как-то сдавленно. Я напряжено сглатываю. Стойко принимаю результат своего косяка.

И именно в этот момент со стороны душевых появляется Варя. Дальше все происходит в считанные секунды. Увидев нас, Любомирова выкатывает в удивлении глаза. Я морщусь. Она в каком-то сердитом жесте дергает головой. А потом, высокомерно задрав нос, пилит аккурат в свою комнату и сдержанно закрывает дверь. В замке дважды проворачивается ключ, а меня по башне рубит дежавю. Контузит – не меньше. Но я со звоном в ушах, больше не улавливая звуков извне, шагаю один раз в сторону от Карины и шесть – вперед по коридору. Постучать не успеваю. Едва оказываюсь перед дверью, та распахивается. Увидев меня на пороге, Варя оторопело тормозит. Выразительно тянет воздух – я снова слышу и четко вижу.

– Ты здесь? Прекрасно! Вот! Я тебе шапку купила, – трамбует мне в грудь пестрый шелестящий пакет. Машинально придерживаю его ладонью. – Всего хорошего!

Вместе со скрипучим глянцем пальцы ее ловлю. Любомирова вздрагивает и резко кривится, словно со слезами сражается. Скачок давления. Максимум. Простреливает за грудиной до звезд перед глазами. Сказать ничего не могу. Просто по привычке заталкиваю ее в комнату.

– Выдыхай.

– Сам ты… Выдыхай!

Глава 38

Ты же говорил, что ты меня все… Меня!

© Варвара Любомирова

Он стоит передо мной и молчит. Смотрит так пронзительно, я дышать не могу. Пальцы мои не просто крепко сжимает, даже этим жестом выражает сумасшедшую потребность. Мое сердце тормозит, чтобы в один момент сорваться в безумный отрыв. Все эти смертельные пляски только с Бойко случаются. Только для него.

Огромный букет мешает ему приблизиться. Но он умудряется. Отводит руку и, дернув меня к себе, прижимает к освободившемуся боку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Что ты делаешь? – спрашивает совсем как тогда в клубе, прямо в ухо выдыхает.

Возобновляет контакт. Я не подключаюсь. Тарабаню громко на расстоянии.

– Твоя Карина вернулась! Хочет тебя обратно. Заявила, что у вас все едва не к свадьбе шло! И еще, мол, дойдет!

– Так и сказала?

Меня рвет, а он спокоен как никогда. Интонации ровные, ни единой эмоции не прорывается. А я, после того, что мне выдала Карина, хочу, чтобы и его разбросало. Меня ведь трясет, до икоты скоро дойдет.

– Так и сказала!

– Возьми, – таким же сухим тоном говорит Бойка, пихает мне цветы и отшагивает в сторону.

Пакет с моим подарком оставляет на письменном столе и выходит до того, как мне удается выдохнуть:

– Это мне?

Смотрю на закрывшуюся дверь, пока видимость не размыливается. Наклоняю голову, и слезы капают на темно-розовые бутоны. И правда, мне? За что? Почему? Буквально утыкаюсь лицом в ароматную и нежную массу. Старательно перевожу дыхание. Не замечаю, как бежит время, пока пытаюсь справиться со своими эмоциями. А когда Кир, такой же холодный, будто чужой, возвращается, неосознанно вздрагиваю.

– Поставь цветы и оденься. Поедем, покатаемся, – слышу над головой все тот же необычайно спокойный голос.

Только теперь мне еще и страшно становится. Вдруг он зовет, чтобы сказать, что все… Ошибся. Поспешил. С Кариной лучше. Легче. Приятнее.

Пока одеваюсь, уже умираю. Хорошо, что приходится повозиться с букетом. Вазы у меня нет, иду к девчонкам, чтобы одолжить. Пока разговариваю с ними, пока набираю воду, пока ставлю цветы и расправляю примятые листочки, Бойка терпеливо ждет. Осознает ли, что я намеренно тяну время? Пытаюсь отсрочить разговор, чтобы успокоиться. Может, зря вспылила? Он-то в чем виноват? Хотя виноват, конечно! Его ведь девушка! Вот не был бы с ней, никаких проблем и не возникло бы.

«Возникли бы другие…», – подсказывает разум.

Я отмахиваюсь. А потом протяжно вздыхаю и принимаю.

Кир не говорит, куда везет. Я не спрашиваю. Молчим всю дорогу, я и ее не отслеживаю. Смотрю в боковое окно, но не воспринимаю. Только после того, как двигатель глохнет, осознаю, что находимся на набережной. Не могу даже сказать, какой именно. Мне все равно.

Бойка поворачивается ко мне и требует, наконец-таки, вкладывая в голос какие-никакие эмоции:

– Говори.

Вскидывая к нему взгляд, рвано тяну воздух. Грудь резко поднимается и так же быстро опадает.

– Ты правда говорил ей… Хотел… Жениться? Все это? – сумбурно вываливаю я.

– Конечно же, нет, – вроде как не повышает голос, а по интонациям будто бы рявкает.

Может, я частично оглохла?

Внутри ведь бушует ураган. В голове, в душе, в сердце – везде топит на максимум. Что-то по-любому перебивает и заглушает.

– Ты ходил к ней сейчас?

Ревную. Ревную. Ревную.

Это все, что я способна чувствовать и понимать.

– Да, к ней. Больше она к тебе не сунется.

Меня резко перебрасывает на противоположную сторону. Другие переживания охватывают.

– Ты же с ней… Нормально говорил? Не угрожал? Не запугивал?

– Нормально. Не угрожал.

– А что именно сказал?

Бойка отводит взгляд. Думает. По ощущениям, слишком долго думает. Решает, можно ли со мной поделиться? Слишком личное? Я снова на другой стороне, где есть только черная ревность и ничего кроме. Я должна быть рассудительной – это моя суть. Я должна… На хрен мне сейчас не нужна рассудительность!

– Пусть это останется между нами, – выдает Кир после затяжной паузы.

– Между тобой и Кариной? – задушенно уточняю я.

Кажется, что кислород в салоне заканчивается. Он, черт возьми, во всем мире исчезает!

– Да.

– Что… Что за… Что за ерунда? – ревность вырывается наружу.

Голос от нее звенит и как будто ломается. Не ведаю, что творю, когда бросаюсь к Киру. Не осознаю, что именно сделать пытаюсь. Схватить, ударить, вцепиться ногтями, обнять… Он перехватывает мои руки быстрее, чем я успеваю что-то натворить, и дергает меня полностью на себя. С громким выдохом заваливаюсь. Разворот, рывок, тепло его тела под ягодицами, на груди, лице, руках… Новый вдох совершаю уже у его шеи. Бойка вжимает в себя, выдавая одним махом все эмоции, что все это время пытался сдержать. Чувствую их тактильно. Впитываю, как источник энергии. Трясусь, будто от воздействия тока. Чаще. Выразительнее. Сильнее. Трусь о его щетину. Жадными глотками собираю запах. Всхлипываю, наверное, впервые выказывая при нем все-все свои переживания. Наплевав на какие-либо принципы, комплексы и прочие стоп-сигналы, выдаю абсолютный максимум.