Миры Харлана Эллисона. Том 1. Мир страха - Харлан Эллисон

Днем раздался телефонный звонок. Он снял трубку, и начался тот пустопорожний разговор, окрашенный эмоциями и заканчивавшийся всегда одинаково: Пол посылал Жоржетту к черту и заявлял, что она не получит с него ни гроша, как бы туго ей ни приходилось.

— В решении суда сказано — сто двадцать пять тысяч в месяц, и точка. Перестань тратиться на одежду, и у тебя сразу появится, на что жить.

Возбужденное чириканье на том конце провода.

— Сто двадцать пять тысяч, и ни цента больше, ясно?! Я тебя не выгонял, ты ушла сама, так что нечего жаловаться. Пойми наконец, между нами все кончено. Я сыт по горло твоими выходками, вечной горой посуды в раковине и страхом перед метро. Надоело постоянно слышать: «Не трогай мои волосы, мне их только что уложили!» Все, с меня хватит!

Снова чириканье, исполненное ненависти, усиленное электрическим сигналом, проникающее через ухо прямиком в мозг.

— Что?.. Сама иди туда, дура набитая, слышишь?! Пошла к черту! Ты не получишь с меня ни цента, и мне плевать, какие там у тебя обстоятельства!

Он бросил трубку на рычаг и продолжил одеваться.

Ему предстояло свидание с симпатичной брюнеткой, секретаршей из страховой компании. Пол назначил ей встречу с таким видом, будто устраивался на работу. Впрочем, первое после знакомства свидание и впрямь похоже на прием на работу. Некоторое облегчение, ощущение того, что в жизни появилось какое-то занятие… Так сказать, пособие по безработице. Насущно необходимая поддержка.

Случайная встреча, мимолетное знакомство, непродолжительная связь и разлука навсегда. Каждый пойдет своей дорогой, забыв о том, что было между ними.

— Боюсь, собеседник из меня сегодня неудачный, сказал он, когда девушка села в машину. — Женщина, c которой вы очень похожи, подложила мне днем изрядную свинью.

— Да? — настороженно поинтересовалась девушка. — И кто же она?

— Моя бывшая жена, — ответил Пол, солгав в первый раз. Не глядя на спутницу, захлопнул дверцу и повел непрезентабельный «форд», уставясь прямо перед собой.

Брюнетка внимательно посмотрела на него, должно быть, прикидывая, правильно ли поступила, согласившись провести вечер с клиентом своей компании. Да, он явно человек с юмором, однако лицо вблизи вовсе не такое молодое, каким показалось в офисе. Черты затвердели, утратили тот свет, которым лучились еще совсем недавно. Он чем-то расстроен и не пытается этого скрыть; в его поведении проскальзывает что-то непонятное, пугающее, угрожающее, причем угрожает это нечто не ей, а именно ему.

— А почему вы позволили ей подложить вам свинью?

— Наверно, потому, что до сих пор ее люблю, немедленно отозвался он, будто заранее отрепетировал ответ.

— А она?

— Полагаю, тоже. — Он помолчал, потом задумчиво прибавил: — Да, так оно скорее всего и есть. Иначе мы не старались бы столь настойчиво прикончить друг друга. Ее любовь доставляет нам обоим немало неприятностей.

Девушка разгладила юбку, попыталась найти иную тему для разговора, но в голове прочно засела однаединственная мысль: «Надо было сказать, что сегодня вечером я занята».

— Я сильно на нее похожа?

Он по-прежнему смотрел прямо перед собой, небрежно поворачивая руль, будто получая некое неизъяснимое удовольствие от езды, от сознания того, что повелевает движением металлического монстра. Казалось, он здесь — и одновременно где-то далеко, слившись воедино с машиной.

— Да не то чтобы очень… Она блондинка, вы брюнетка. Правда, волосы у вас уложены почти одинаково, да морщинки в уголках глаз почти такие же. А еще оттенок кожи… Вы просто напоминаете ее, не более того.

— Вот почему вы назначили мне свидание?

Он поразмыслил.

— Нет. Честно говоря, когда я сообразил, что вы ее напоминаете, мне захотелось позвонить к вам в офис и отменить нашу встречу.

«Так почему же ты не позвонил?!» — мысленно воскликнула девушка, а вслух сказала:

— Нам не обязательно куда-то ехать.

Он повернулся к ней:

— Что? Простите, ради Бога, я вовсе не хотел вас обидеть. Понимаете, развод затянулся, и это действует мне на нервы. Надеюсь, вы не подумали, что я хочу лишить вас ужина?

— С чего вы взяли? — холодно ответила она. — Мне всего лишь показалось, что вам, пожалуй, было бы лучше провести этот вечер наедине с собой.

Он улыбнулся. Улыбка вышла кривой, неестественной. Потом покачал головой:

— Господи, все что угодно, только не это! Только не одиночество.

Девушка откинулась на спинку кресла, неожиданно вознамерившись смутить своего спутника.

Время словно растянулось до бесконечности. Он произнес, сменив тон, с напускной игривостью, прекрасно сознавая, что она чувствует фальшь:

— Куда бы вы хотели поехать? В китайский ресторан? Или в итальянский? Я знаю уютное заведеньице с армянской кухней…

Девушка молчала, и молчание, привело к тому, чего она добивалась: он смутился, погрустнел, а потом вдруг преисполнился ненависти. Ему захотелось либо немедленно затащить ее в постель, либо вышвырнуть из машины, только не длить эту муку. Девушка защищалась, а он словно укрылся за неприступной каменной стеной. На смену мягкости, искренности явилось лукавство.

— Послушайте, — проговорил он, вновь изменив тон, почти вкрадчиво, — я не успел побриться и чувствую себя настоящей деревенщиной. Не возражаете, если мы заглянем ко мне домой и я быстренько соскоблю щетину?

Она легко разгадала уловку. Опыта ей было не занимать: была замужем, развелась, на свидания ходила с пятнадцати лет, а потому отлично поняла, что именно у него на уме. Он предлагал близость. Ее мозг медленно проанализировал предложение — в то бесконечное мгновение, когда обычно и принимаются решения, изучил каждую детальку. Идея неудачная, совершенно не заслуживающая внимания, глупо даже думать об этом, он отстанет, если продемонстрировать неодобрительное отношение хотя бы жестом… Разумеется, идея никуда не годится, такие идеи следует отметать с порога.

— Хорошо, — сказала она.

Он резко крутанул руль, и машина свернула в переулок.

Пол взглянул ей в лицо и внезапно увидел воочию, как она будет выглядеть лет в шестьдесят пять. Увидел будто наяву. Бледно-розовое личико на фоне подушки стало вдруг призрачно-серой маской. Губы потрескались, под глазами набрякли мешки, четко обозначились впадины на щеках, словно она продала часть своего лица, чтобы продлить жизнь. Повсюду морщины, кожа приобрела грязно-серый оттенок; такой цвет бывает у раздавленного, расплющенного мотылька. Лицо у него перед глазами двоилось, будущее наползало на настоящее, преображая девушку в безымянную куклу, склад запасных частей и никому не нужных эмоций. Тусклая паутина возможного в глазницах и на губах, которые он целовал, в ноздрях и в ямке между ключицами…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});