Буря (СИ) - Медведская Евгения

Сахана не могла поверить тому, что слышала. Получается Астария погибла, кто же тогда, если не она, околдовал ее?

— Сафрос с семьей уехал подальше от гор, – продолжила мать Рьяны. – Лесопилку продал, про землю – не слышала, может за собой оставил, ренту с кого берет. Не знаю уж, что с ним дальше было, новостей до нас не доходило.

— И давно это произошло? – спросила лекарь.

— Еще как. Лет тридцать как. Рьяны и на свете не было, – вздохнула женщина.

Внизу хлопнула дверь, прерывая разговор.

— Вам идти пора, госпожа? – спросила Рьяна.

— Да, это за мной. Но ваша матушка может остаться здесь на ночь. Утром придет Лия и поможет с завтраком, а после обеда я продолжу ваше лечение.

Попрощавшись с женщинами Сахана, спустилась к Алкиду, задавая себе кучу вопросов и не находя на них ни единого ответа.

Глава 19. Айрина

Сестра хозяина сидела в своем кабинете. Выглядела она намного лучше, чем за столом. Айрина овладела собой, привела себя в порядок и читала книгу. Сахане поморщилась разглядывая новые картины, то тут, то там омрачающие помещение своим видом.

— Айрина, – позвала она подругу. Та встала ей навстречу и обняла.

— Сахана, прости меня. Я не хотела, чтобы ты думала, что я не доверяю тебе. Но я – кошмар для лекаря. Я та, которая заставляет лучших из вас чувствовать себя бессильными и никчемными. Ты должна быть готова к тому, что не сможешь мне помочь. Я с этого момента стану твоей обузой и привяжу тебя к Северу, как ошейник моего брата.

— Айрина, ты права в одном – я привязана. Как бы ты не хотела, но мое участие в твоей судьбе ничего не изменит. Я не знаю точно, что с тобой, но доктор Мурти думал, что я осматривала тебя, поэтому сказал достаточно, чтобы я предположила. Позволь попытаться помочь.

— Мурти, – улыбнулась Айрина. – Мне стоило предупредить его, если я хотела и дальше скрывать болезнь от тебя. Брат не дал мне такой возможности. В последнее время с ним стало тяжело спорить.

–Позволь мне осмотреть тебя, – попросила Сахана.

И Айрина привычно прошептала формулу согласия побледневшими губами.

Сахана гадала после слов доктора Мурти, чем же больна Айрина. Она предположила некоторые виды хитрых опухолей, которые непредсказуемо реагировали на вмешательство, болезни крови и мозга. Реальность оказалась совсем другой – организм Айрины «нападал» на себя сам, поражая нервные окончания. Все, что можно было сделать – восстанавливать их время от времени. Долго и муторно выполнять одну и ту же бесполезную работу. Причем с каждым разом она бы удавалась все хуже и хуже. Сахана видела последствия усилий доктора Мурти. Как он и говорил это был регресс.

«Договориться» с клетками иммунитета, которые перешли на сторону зла было невозможно. Можно было попытаться. Но после подобных манипуляций, они часто переключались на другие органы и ткани. Были подобные эксперименты, в результате которых пациент получал два, а то и три заболевания вместо одного с последующей скоропостижной кончиной.

Сахана потратила час, убирая повреждения, нанесенные организмом самому себе. Она понимала, что на данной стадии придется делать это каждую неделю, а со временем еще чаще. И так будет до конца жизни Айрины. В этот момент она увидела мир ее глазами. Глазами, обреченной на короткую и мучительную жизнь, женщины. Поняла, почему Айрина не замужем и, очевидно, давно не имела любовника – не хотела привязывать к себе человека. Не хотела причинять ему боль своим ранним уходом. Не хотела заводить детей, которые росли бы без матери.

— Я удивительно хорошо себя чувствую, – призналась Айрина. – Ты действуешь совсем по-другому, не как иные лекари, – в этой фразе было какое-то недовольство.

Сахана улыбнулась, хотя в ее душе нарастала боль. Она никогда раньше не лечила друзей, потому что у нее их почти не было. К Айрине она привязалась и ее проблему приняла близко к сердцу. Именно поэтому она улыбалась той синтетической улыбкой, которая была так похожа на настоящую.

— Я видела такие болезни, – сказала Сахана, находя руку Айрины. – У тебя впереди много долгих лет. И рядом со мной это будут по-настоящему хорошие годы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Айрина побледнела после этих слов.

— Ты не должна, не должна, – заговорила она, сжимая в ответ руку Саханы. – Мне может помочь доктор Мурти и даже доктор Кайл. Я не имею права пользоваться твоим даром.

Сахана удивилась такому напору.

— Я все равно никуда отсюда не денусь, если только твой брат не решит меня продать. Мне уже один раз не повезло, но вы все изменили. Здесь мне хорошо, несмотря на эту вашу ужасную погоду, – она рассмеялась, чтобы вызвать смех Айрины, но та улыбнулась только губами. Глаза были грустные и напуганные.

— Мы обе никуда не денемся, – сказала она и вдруг выпрямилась, превращаясь в хозяйку дома. – Уже поздно, моя дорогая. Ты, наверное, ужасно устала. Лия рассказала мне про девушку с обморожением и твоей долгой работе с ней.

— Да, я просто мечтаю добраться до кровати, – вздохнула Сахана, вспоминая, что обещал с ней сделать Алкид и предпочитая задержаться у Айрины. Ожидание было очень сладким, к тому же хотелось немного подразнить Алкида.

— Мне кажется, мы обе завтра пропустим завтрак, – заговорщически улыбнулась сестра Алкида. – Ты – после долгого дня в клинике, а я еще собираюсь порисовать. Надеюсь, ты как мой врач, не станешь запрещать мне ложиться поздно?

— Не стану, – улыбнулась Сахана и пошла к дверям.

Она подошла к двери своей комнаты, и та распахнулась ей навстречу. Алкид стоял на пороге и буквально втащил ее внутрь.

— Не говори мне ничего про Айрину, я слышал это столько раз, что могу сказать и сам, – прошептал он, накрывая ее рот поцелуем. – От тебя сегодня я хочу слышать только стоны и мольбы не останавливаться.

Платье Саханы полетело на пол. За ним отправились и остальные вещи.

— Выпей вина, – Алкид подал ей заранее налитый бокал. – Я сегодня буду… Мне надо, чтобы ты расслабилась.

Холодок страха пробежал по телу Саханы, остановившись в районе паха и призывая ее тело откликнуться острым возбуждением. Вино было крепким, терпким и жгло горло. Сахана пила его нервными глотками стоя посреди просторной спальни абсолютно обнаженной. Алкид в это время сидел в кресле, глядя на нее таким жадным взглядом, будто бы она была единственной женщиной на свете.

Он подошел к ней, забрал бокал из рук.

— Ты же знаешь, что можешь мне сказать, если тебе что-то не нравится? – прошептал он.

— Да, – ответила она одними губами. – Но мне кажется, что я буду только стонать и кричать.

Сахане показалось, что весь воздух вышел из груди, когда он поцеловал ее. Что такого может быть в поцелуе, особенно, если эти губы целовали уже тысячу раз?

Всё.

Мир закружился вокруг и будто бы потерял привычную трехмерность. Алкид целовал ее, вызывая такую бурю чувств, что она кричала. Его руки сжали ее плечи, горло, проникли к затылку, зарываясь в волосы. Он был повсюду и его прикосновения горели на коже. Воздух наэлектризовался. Сахане казалось, что она не касается ногами пола. Мужчина манипулировал ее телом, заставляя сосредоточиться только на нем, отключая от реальности. Его рука заставила ее прогнуться, пальцы проникли в лоно, затрагивая самые нежные струны.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Еще, – прошептала она, понимая, что он уже ласкает другую часть ее тела.

— Потерпи, рано…

Она скользнула руками по его торсу, ощупывая каждый сантиметр и он откликнулся стоном, забывая, что начал говорить.

Сахана вспомнила, о чем они договаривались и упала перед ним на колени. Ее руки быстро расстегнули его брюки, стягивая их совсем.

Задержав дыхание, она коснулась губами нежной кожи его члена, и услышала, как судорожно вздохнул ее мужчина.

— Сахана, – прошептал он ее имя.

Член скользнул внутрь, он был настолько толстым, что каждый раз Сахана начинала очень осторожно. Она облизала головку, максимально сильно раскрыла рот. Сначала она двигалась медленно и не брала член глубоко. Затем, когда поняла, что готова, пошла дальше. Темп вырос. Ответом ей стал его хриплый стон. Его рука легла на ее затылок, направляя и подсказывая ритм, под который она подстроилась. Ее язык ласкал его, так как ей самой хотелось, а стоны мужчины подсказывали ей, что она все делает верно.