Я всё ещё люблю - Анна Никитина

этот. Если и закрывать этот гештальт, то только сейчас.

— После всего, через что я прошла, я многому научилась. И один из этих уроков в том, что у меня не было никого в этой жизни. Человек, который может утешить меня — это лишь я сама. Единственное, что я тогда могла сделать, это снова полюбить себя. А потом я узнала, что беременна Соней. Когда впервые это услышала, была шокирована. Но, несмотря на шок, словами не описать, как я была счастлива, Кирилл. Перед этим я столько пережила. Я не знала, что делать дальше. Я испугалась. Моя жизнь стала похожей на американские горки. Всю свою жизнь я не знала, смогу ли любить кого-то больше, чем тебя. Узнав, что беременна Соней, я осознала, что любовь матери сильнее всего. Но также я поняла, что Соня не заслуживает того, чтобы не знать своего отца. Я была уверена, что ты будешь любить её так же сильно, как меня.

— И ты не ошиблась. Я люблю нашу дочь больше всего на свете. Она наша частичка. Плод нашей с тобой любви. Мы сделали с тобой идеального человека, и я надеюсь, что в этой жизни она найдет себе достойную пару. Достойного мужчину, который смог бы со мной посоревноваться в любви к ней.

— Когда очень сильно любишь человека, можешь пожертвовать всем ради него. Даже жизнью. Я уверена, Кирилл, наши дети выберут достойных спутников жизни, и нам их просто нужно поддерживать, любить и принимать.

— Я люблю тебя. Спасибо, что согласилась стать моей женой. — прижимаюсь губами к Аниным губам. В этот поцелуй я вкладываю намного больше, чем страсть. В этом поцелуе вся моя любовь. Вся моя нежность. Сегодня я хочу показать ей, что больше ей не нужно быть сильной. Не нужно быть одной. Теперь у неё есть я. И теперь она может быть слабой и просто любимой мной женщиной. Отрываюсь только для того, чтобы уточнить: — Согласилась же?

— Боже… — смеется Аня. А я нервничаю, как мальчишка. — Сомов, конечно, я стану твоей женой.

— Отлично! — припечатываю это соглашение новым поцелуем. Он более глубокий. Более клятвенный. В нем вся сила, нежность, власть, страсть, любовь. В нём жизнь.

Когда дует ветер любви, его мягкие порывы наполнены теплотой. Её сменяет заманчивый соблазн. Так я сдаюсь перед тобой, моя любовь. Так странно, что заставило тебя любить меня так долго? Я задаюсь вопросом. Как бы ни был я жесток к тебе, твоё сердце никогда не переставало меня любить. И я продолжаю искать ответы. Твоя любовь. Какая она? Всегда она будет преданной и непоколебимой? Или это лишь желание получить моё сердце? Если сегодня ты победишь, долго ли ещё будешь любить? Или однажды победив, ты уйдёшь, разбив мне сердце? Мы расстанемся, и ты не вернёшься? Я не знаю, насколько твоя любовь ко мне велика и сколько она продлится. Но этого достаточно, чтобы я понял и решил никогда не терять эту женщину.

Любовь не завидует.

Любовь не гордится.

Любовь бесконечна.

Любовь не повторится.

Клянусь быть вечностью.

В твоём дыхании.

В каждом касании. Клянусь.

Любовь надеется.

Любовь прощает всё.

Любовь не купить.

Любовь не променяется.

Клянусь быть вечностью.

В печали и в радости.

До самой старости…[2]

Не разрывая поцелуя, подхватываю на руки Аню и несу, как самую драгоценную ношу, в нашу спальню. Нашу. Боже, как звучит. Как же я давно об этом мечтал. Мечтал забрать её к себе. Любить всю жизнь. Быть рядом и никогда больше не отпускать. Не отпущу.

— Аня, ты знаешь, пускай я был со многими женщинами… — она отворачивается, пытается встать и оттолкнуть меня, но я, как скала нависаю над ней. — Погоди, дослушай. Но ты единственная женщина в моём сердце. И я могу сказать, что, оказавшись в моём сердце, из него непросто выбраться.

— Я люблю тебя, Сомов. И только попробуй куда-то от меня уйти. Я из-под земли тебя достану, но никуда тебя не отпущу.

— Договорились, — улыбаюсь во все свои неполные тридцать два. — Эту клятву надо скрепить, — ухмыляюсь.

— Клятву, насколько я знаю, только кровью скрепляют, — задумчиво делится Аня.

— У меня есть другой способ. — впиваюсь с новым поцелуем, подминая её красивое и дико соблазнительное тело под себя.

Долго целуемся. Делимся тем, что накопилось. Всё сливаем друг на друга. Впитываем кожей. Ласкаю свою Ню долго. Каждый сантиметр или даже миллиметр на её коже не оставляю без внимания. Хочу, чтобы эта ночь запомнилась. Хочу, чтобы она стала началом нашей новой жизни тут.

А возможно, и подарила две другие. Хочу видеть её беременной. Хочу видеть, как наливается её грудь молоком. Как растет живот. Хочу видеть рождение. Хочу носить на руках наше продолжение. Хочу это всё проживать с ней вместе. Не в одиночку, как раньше, а вместе с этим справляться.

Щёки, шея, плечи, ключицы и грудь… На ней дольше всего задерживаюсь. Это мой фетиш, мать вашу.

Живот… Лобок и, наконец, та самая нежная и чувствительная орхидея, которая от одного прикосновения моих пальцев отзывается не просто мгновенно, а молниеносно. Аня вздрагивает и выгибается, сминая руками новое постельное, что подарили Руслан с Тиной. Первый раз довожу до оргазма руками. Полностью расслабляя её тело и мозг соответственно. В нирвану отправляю.

А вот второй раз уже вхожу и целую в губы. Задерживаюсь в ней.

— Господи, как же в тебе охренительно! — совершая ещё несколько толчков подряд. Заряжаю нас на ту самую единую волну. Не только в жизни, но и в сексе.

Секс — это своеобразный танец любви двух людей. И у каждого этот танец свой. Он неповторимый. И каждый раз он разный. Каждый раз этот танец с разными эмоциями, вибрациями тела и души.

Сейчас это самый прекрасный танец, который я только чувствовал. В нем такой коктейль чувств, что сносит крышу. Хмелею, как от алкоголя. Хотя опрокинул в себя только стопку. В основном как на детоксе, но с долей послабления сегодня.

Знал, что сегодня головастики должны быть в боевой готовности и соображать нормально, а