Останься моей - Лена Поллина

сердечко складываю.

Громов берет дочь на руки и направляется к выходу.

— Кирилл, мы в машине тебя ждем.

Кир на меня умоляющий взгляд переводит.

— А…Андрей… — подхожу к мужу и целую по очереди их с Янкой в щеку. — Можно мы Кирилла с собой возьмем в деревню. А потом он к папе уедет, а мы после работы его заберем.

Громов пару секунд блуждает глазами по моему лицу.

Я мысленно уговариваю его согласиться. Ведь это очередной шанс сблизиться с мальчиком. Надеюсь, что он будет не провальный.

— Хорошо. Только без фокусов. — Андрей кивает сыну и выходит за дверь.

— Ух! Класс! — улыбаюсь Кирюхе.

У того от облегчения тоже легкая улыбка ползет.

Я разворачиваюсь и иду на кухню. Пора доставать пирог. Бросаю на ходу, не оборачиваясь.

— Беги, переодевайся во что- ни будь попроще. Скоро дед за нами приедет.

Слышу громкий топот по лестнице и облегченно вздыхаю. Это точно ребенок. Настоящий. А не «Босс — Молокосос». Мне наверное долго придется привыкать к его манере общения. Но рада сообщить, что при его очередном «блонди» у меня уже не дергается глаз.

Кирилл очень быстро переодевается и помогает собрать с собой еду. Я вдруг отчетливо понимаю, что это был самый верный шаг. Совместная поездка, необычное путешествие- это то, что нам сейчас с ним надо…

— Деда Игорь приехал… — Кирилл подрывается с места и бежит открывать дверь моему папе, когда дом оглушает трель домофона.

Я беру джинсовку и иду одевать кросовки. Взгляд мой падает на зеркало. Мне нравится мое отражение. Не смотря на то, что я встала рано на щеках румянец, глаза блестят.

Я выхожу из дома и ловлю в фокус папу и Кира. Они уже придумали себе игру и бегают друг за другом на детской площадке.

— Ну тебя, матрешка мы как всегда ждем дольше всех. — как только я подхожу ближе папа притягивает меня к себе и целует в макушку.

Мы рассаживаемся по местам, папа вбивает в навигатор адрес, который нам удалось пробить и мы выдвигаемся.

По моим расчетам мы должны управиться до обеда. Потом я сразу еду в офис. Там переодеваюсь и на совещание.

— Па-ап… Расскажи мне как так получилось, что при рождении я была Аней, а после вдруг стала Ангелиной?

Я распечатываю ароматный пирог и протягиваю отцу. Мы всегда с ним в поездках так едим. Мы не часто с ним вместе выбираемся, но несколько раз мы так ездили с Янкой и Егором на природу.

Оборачиваюсь назад и протягиваю кусочек Кириллу, он не отказывается. Сегодня какой-то день сюрпризов.

Папа откусывает пирог и загадочно смотрит на меня.

— Гелька… Неприятная эта история. Я бы не хотел, что бы ты о ней узнала…

Но меня такой ответ не устраивает и мое любопытство от этого только усиливается.

— Папуль, мне та бабка столько всего рассказала, что я просто обязана распутать этот клубок!

Отец бросает в мою сторону короткий взгляд.

— Иногда лучше ничего не распутывать…

Мой ответный взгляд красноречивее слов.

Папа доедает пирог. Берет из моих рук кружку сладкого чая.

— Твоей маме было некуда деваться. После скандала в школе она ушла работать на завод, но конечно же до семи месяцев доработала и… ей пришлось возвращаться домой. А у нее папаша ебнутый был…ой… — папа осекается, виновато смотрит в зеркало заднего вида. А я впервые провожу параллель между отцом и Андреем. Папа тоже очень красивый, мужественный мужчина и я подсознательно не была согласна на меньшее.

— Ей вернуться в Осиновку пришлось. Родилась ты в городе, но после рождения вас с мамой ваш дед забрал. Там вы четыре месяца прожили и мама твоя ко мне приехала… — отец замолкает, а меня словно током прошибает.

Мама к нему приезжала со мной… Почему же я сиротой росла? Неужели они не могли…

— Мне тогда семнадцать было, Гель… Я… В общем… Я помог ей чем мог. — папа внимательно следит за моей реакцией, а я чувствую, что та рана, которую я зашивала подручными нитками расходится… Он от меня отказался…Понимаю, что сейчас это уже не важно, ведь он рядом, но… Он так долго шел к этому шагу, что я уже успела многое пережить без него, поэтому меня оглушает болью. Я молчу.

— Имя тебе дед дал в честь твоей бабушки. — Продолжает. — Она утопилась. Ее рано замуж за твоего дедушку выдали. Он колдовал, говорят, а она не вытерпела этого… Не пережила. Мать твоя маленькая была тогда… Года три ей было. Рассказывала как-то она мне. Он на тебя что-то делать пытался…

Папа перестраивается на обгон. Пару маневров и вновь смотрит на меня. Я в окно.

— А Ангелиной мать тебя назвала, что бы очистить от колдовства. Ей показалась, что назови она тебя в честь Ангела- ты очистишься… — снова короткая тишина. Я вижу, что ему тоже непросто даются эти признания.

Я вдруг вспоминаю о том, что на заднем сидении у нас Кирилл едет. Достаю кусочек пирога и мальчику тяну. Он ловит мой слезливый взгляд, а мне вдруг так неловко становится за то, что он все слышал.

— Прости, Геля… — голос папы дрожит. Он откашливается. — Я не устану тебе повторять, то я тебя люблю и ты моя дочь…

— Как вы поменяли мне имя? В смысле… почему это сделано так, что предыдущее свидетельство было аннулировано?

Отец пару секунд молчит. Взгляд сосредоточен на дороге.

— Это единственное, что я тогда для нее сделал. Дал деньги на ее задумку. Как она это провернула, мне это не известно…

Я перехватываю молчание. Обдумываю все сказанное. Но следующие слова меня на живую режут.

— Тебя забирали у нее три раза… Она боялась чего-то, Геля… Она мне говорила, что к ней мать приходила. Уж не знаю как: во сне или видела может что-то она…Из-за этого и пить начала. Отец у нее придурошный был. Сломал девчонку. Она за тебя боялась очень… — Папа обрывает слова. Глубоко вздыхает. — В последний раз вызвал соцслужбы я и сопроводил тебя в детдом.

Прости, но это так. В детский дом тебя сдал я…

В детский дом.

Тебя сдал.

Я…

Слова пульсируют где-то в висках, отдавая в желудке. Зажимаю ладонью рот.

— Геля! Я люблю…

— Я знаю — грубо обрываю отца и смотрю в окно.

Мысли сумбурно скачут. Я ничего не понимаю. Хочется ухватиться за ниточку и сплести факты.

— Как ты узнал, что…

— Мне позвонили. Я познакомился с соседями. Держал с ними связь.

От этого заявления меня немного отпускает. Ну по крайней мере он