'Стерва' для Ледяного Дракона - Татьяна Призрачная

не только руками, но и всем телом.

— Не надо, не страдай, — приказывал мне Радигост.

Выпуталась из его рук, подошла к столу и набросала список, попросила ножницы, посуду и проводить в то место, где я могла бы поработать. Весь вечер мужчина следовал за мной как тень. Я постригла его, подровняла бороду, благо уже набила руку на брате. Нанесла маски, мази, помогла смыть. Внешне Радигост очень преобразился. Но вотт внутренне стал мрачный и злой.

— Работа сделана! Еще не поздно. Могу добраться до дома.

— Нет, — сказал, как отрезал хозяин замка.

— Я могу попросить кого-то проводить. Например Леонория. — наступала специально на больную мозоль прежде всего себе, чтобы напомнить о том, что надо уходить.

— Леонория нет в замке.

— С чего ты взял? — не поверила словам мужчины.

— Если бы он был тут, то вился бы под ногами, не хуже твоей матери.

— Видимо он как никто, знает, что такое быть бастардом.

— Хватит! Я не обижу тебя!

— Я надеюсь. А то не хотелось бы расстраивать Кареслава, он так старается, — с язвинкой выдала Властителю.

Мне хотелось сделать ранить его, ответить тем же. Сделать так, чтобы не только мне было плохо. Радигост замолчал. Стал совсем хмурым. Молча отвел меня к одной из дверей в темном коридоре.

— Это твоя комната! Надеюсь, удастся выспаться, — сказал, не глядя на меня мужчина, развернулся и ушел.

Глава 24

«Стерва»

Радигост решительно удалялся по коридору. А мне хотелось идти за ним. Все равно куда, все равно зачем, только бы не стоять в одиночестве перед закрытой дверью в пустую комнату.

— Ты проходила это Стефания! — сказала сама себе максимально зло, — ничему не учит тебя жизнь, и даже смерти не удалось. Все равно на одни и те же грабли наступаешь. В том мире сердце разорвала, и здесь чужое погубила.

От этих слов стало так противно, так яростно, что со всей силы толкнула дверь, а отварилась, стукнув об стену. Вошла в комнату, которая была убрана очень красиво. Как я бы могла обставить такое же помещение.

— Даже и тут угадал! — слезы потекли по щекам.

Я давно не плакала. Последний раз тогда, когда собирала себя по кускам в своем мире. И вот, другой мир, другое тело, а я опять реву в три ручья.

— Сколько можно? — рыдала на кровати, — Я ведь запретила себе это все, как? Как он пробрался в мое заснувшее сердце? Зачем? Зачем я здесь? Какая судьба? Что мне надо сделать?

Прорыдала несколько часов. Я не понимала, откуда взялась эта любовь, зачем она мне? Я ведь только еще пыталась разобраться с чувствами Стеханы. Только пыталась угадать какая судьба должна свершиться. И не соприкасалась я Радигостом, и не соблазняла его специально. Ничего не делала. Я только мир этот чужой познавала. Открывала для себя. А тут уже как одно целое. И с кем? С Властителем Драконьих Земель. Как можно было стать одним целым душой даже не с человеком? Выплакав все слезы, измочив все постельное белье, постаралась взять себя в руки.

Встала с кровати. Исследовала комнату. Нашла кресло, стала раздеваться, аккуратно складывая свою одежду. Как бы то ни было, завтра наступит новый день. И мне придется выйти из этого замка на улицу к людям и как и тогда, так и сейчас делать вид, что у меня все прекрасно. Чтобы никто не подумал, что я раздавлена. Потому что люди любят слабых. Но нет, не жалеть и опекать, а добивать.

За своими раздумьями, когда уже нижняя рубашка была аккуратно сложена на кресло, заметила краем глаза за окном чью-то тень. Испуга не было, так как я понимала, кто это может быть на высоком балконе за темным стеклом.

— Интересно, а может и правда, Кареслав моя судьба, и у Стеханы не хватило бы силы воли отказаться от Радигоста? Вот меня и прислали, — произнесла вслух мысли, но очень тихо.

Радигост

Чувство единения со Стеханой не давало покоя. Я метался по своей комнате как загнанный зверь. Внутри рвалось все от боли, которая передавалась мне от нее. Поэтому вышел на свой балкон, обратился в Дракона, перелетел на ее балкон и застыл недвижимо у стекла.

Я не понимал, что делать, за балконной дверью рыдала девушка, а сердце рвалось у меня.

— Так не бывает! У меня нет сердца, мне не дано чувствовать, как Леонорию. — не верил собственным ощущениям.

Я не только чувствовал боль, но и до меня доносились переживания. Я пытался их осмыслить, но до конца не понимал. Единственное, что было понятно, что от отчаяния она вспомнила Кареслава. И это завело внутри меня невероятную волшебную машину. А тут еще Стехана сняла последнее платье. И мне надо было отвернуться, улететь к своей спальне, но я лишь сильнее прилип к стеклу. Такого я еще не видел. На ней была странная одежда, которая не скрывала ее тело, а наоборот так раззадоривала воображение, что невозможно было стоять на ногах, голова кружилась. И девушка, видимо, поняла, что я стаю за окном. И не спешила лечь в кровать. Она расхаживала по комнате, ежилась, нагибалась, гладила себя, распускала волосы, потягивалась, кружилась, извивалась, другими словами сводила меня с ума.

— Не достанешься ты Кареславу. И никому тебя не отдам, — понял, что она моя.

Не смогу никому отдать. И сам ни с кем быть не смогу. Представил, что в моем кабинете не она, что в замке ходит другая женщина, и стало тошно, дурно. Только что с этим всем делать, пока не понимал.

Когда закончились показательные проходы передо мной Стеханы, и она, наконец, легла на кровать, укрывшись шкурой, собрался улетать. Но уткнулся лицом к лицу с Леонорием.

— Собрался жениться, вон похорошел, а сам на простолюдинку смотришь? — злился дядя.

— Ты откуда прилетел такой злой? И откуда знаешь про брак? — не понимал причины его гнева и откуда знал о том, о чем мы еще с ним не говорили.

— Женись на Зимане! — приказывал мне родственник.

— Зачем мне она? — оглянулся на кровать, в которой лежала Стехана, боясь ее потревожить.

— Ты по стопам отца пошел? Тебе меня мало? А ты не думаешь, что с их семьи достаточно? Да и будет ли она молодость и красоту тратить на того, в чьих венах течет губительная кровь? Ведь это твоя мать убила ее отца. Его сестра спуталась с твоим отцом, и мать полетела разобраться раз и навсегда. А ее отец вступился. Так оба и погибли. Моя мать