Белое Рождество. Книга 1 - Маргарет Пембертон

– Боже, Кайл! Ты прекрасен! – От нахлынувшего вожделения Серена едва держалась на ногах.

Ярко-голубые глаза Кайла встретились с ее глазами, а уголки губ приподнялись в ленивой улыбке, которая всегда сводила ее с ума.

– Ты и сама недурно выглядишь. – Кайл шагнул в комнату, и Серена тут же бросилась ему навстречу и обвила руками его шею.

Ладони Кайла скользнули по спине Серены и легли на ее ягодицы, прижимая девушку к твердой выпуклости на его брюках. В одном ее мизинце было больше стиля, чем в целом теле иной женщины, и Кайл не собирался упускать наслаждение, которое сулила нежданная встреча, как бы ни противился этому голос здравого рассудка.

– Господи, Кайл, как я по тебе соскучилась! – заговорила Серена низким охрипшим голосом, прерывавшимся от желания. – Я так хотела видеть тебя, вдыхать твой запах, ощущать твой вкус!

– И как же я пахну, черт побери? Ты говоришь так, будто я какой-нибудь кабан, – заметил Кайл, поднимая ее на руки и шагая к огромной двуспальной кровати.

Серена издала горловой смешок, прижимаясь губами к его шее, прикасаясь к ней языком, пробуя на вкус.

– Ты пахнешь мылом, созревшими на солнце лимонами, свежим хлебом... О Господи! – Она ласково стиснула его кожу зубами. – А на вкус ты – просто объедение!

– Дай-ка и я тебя отведаю, – чуть осевшим голосом отозвался Кайл, опуская Серену на постель и задирая до пояса ее короткую юбку.

Серена задрожала в сладостном предвкушении, закрыла глаза и запустила пальцы в его черные шелковистые волосы. За последние десять месяцев она изменяла ему великое множество раз, но так и не испытала того самозабвения, которое в ней возбуждал Кайл. Он вызывал в ней страстное желание, доводил до экстаза, заставлял трепетать.

– Я люблю тебя, Кайл! – шептала она, потрясенная внезапно открывшейся ей истиной. – Люблю тебя! Люблю! Люблю!

Когда они отделились друг от друга, блестящие и скользкие от пота, Кайл откинулся на подушку и спросил таким голосом, словно и не было этой неистовой любовной схватки:

– Ты уже подписала бумаги?

Серена примостилась рядом, прижавшись головой к его животу и положив руку ему на бедро. Она медленно зашевелилась и села. Ее волосы струились поверх твердой высокой груди.

– Нет, – ответила она. – Но подпишу, если ты хочешь.

Кайл смотрел на нее сквозь полузакрытые веки, размышляя.

– Да, – сказал он. – Пожалуй, так будет лучше.

Серена отбросила волосы за плечо и нерешительно произнесла:

– Я знаю, о чем ты думаешь... но ты ошибаешься. В моих отношениях с Лэнсом нет ничего противоестественного. То, что ты увидел, – это лишь единичный случай. Все произошло вопреки моему желанию.

Кайл спустил ноги с кровати, во всем великолепии своей наготы подошел к небрежно сброшенному мундиру и принялся шарить в карманах, разыскивая сигареты и зажигалку. Он не испытывал ни малейшего желания поднимать этот вопрос. Он видел то, что видел, а протесты оскорбленной невинности лишь грозили вновь всколыхнуть в нем чувство отвращения. Он достал пачку, вынул сигарету и бросил ее Серене.

– Что-то я не припомню, чтобы ты кричала «помогите, насилуют!», – заметил он.

– Нет, но я плакала и умоляла его остановиться, – дрогнувшим голосом произнесла Серена. – И Лэнс остановился. Когда он пришел в себя, ему было так стыдно за происшедшее, что я была вынуждена утешать его.

– И чем же ты могла утешить извращенца? – язвительно осведомился Кайл, зажигая сигарету и глубоко затягиваясь. – Он ведь твой брат. Как ты могла позволить ему хотя бы прикоснуться к себе после того, что он уже сделал и что собирался сделать?

Серена ответила ему взглядом, полным сознания собственной правоты.

– Могла, потому что люблю его, но совсем не так, как ты думаешь. Я люблю Лэнса, потому что прежде он был самым дорогим для меня человеком. Это трудно объяснить, но в нем есть какая-то ранимость, которая пробуждает во мне инстинктивную потребность оберегать, защищать его. Он не любит тебя и никогда не полюбит; наша свадьба потрясла его. То, что произошло между мной и братом в детской, можно в равной степени объяснить вспышкой гнева и подавляемой страсти. Уже при следующей нашей встрече Лэнс извинился. То был очень неприятный случай, и мы с Лэнсом о нем забыли. Я бы хотела, чтобы и ты забыл.

– Если это так, почему ты не написала мне, не позвонила, не попыталась связаться со мной?

– Ты не стал бы меня слушать.

– Да, – откровенно признался Кайл. – Не стал бы.

– Но теперь ты мне веришь? – Серена не отрываясь смотрела ему в глаза.

– Да, – медленно произнес он. – Да, верю.

Серена широко улыбнулась.

– Тогда брось свою сигарету и иди ко мне, – попросила она, перекатываясь на спину и соблазнительно раздвигая согнутые в коленях ноги. – Ты должен возместить мне все, что я потеряла из-за твоей глупости за десять месяцев.

Кайл сделал как она просила, и вопрос о разводе больше не поднимался. Четыре дня спустя, усевшись в кресло самолета и пристегнувшись ремнями, Серена открыла сумочку в поисках мятных лепешек и обнаружила там документы в потрепанном конверте.

Она вынула их и принялась просматривать, а лайнер тем временем с ревом промчался по взлетной полосе и начал подниматься в воздух.

В этот самый миг Кайл находился на борту транспортного самолета, взявшего курс на Вьетнам.

Серена прижала два пальца к губам и послала легкий воздушный поцелуй в сторону, где, как ей казалось, находится Тихий океан, после чего разорвала конверт пополам и продолжала рвать его на клочки, роняя их на колени, словно конфетти.

Глава 10

Гэвин во все глаза смотрел в лучащееся радостью лицо Габриэль.

– Ребенок? – произнес он после долгого молчания в отчаянной попытке выиграть время. О Господи! Что он ей скажет? Что ему делать, черт побери?

– Да, любовь моя. – Рука Габриэль скользнула ему в ладонь, крепко сжимая его пальцы. – Я подозревала это уже несколько недель, но у меня такие нерегулярные месячные, вдобавок я так хорошо себя чувствовала, и все же... – Она пожала плечами, застенчиво улыбаясь. – Сегодня я узнала наверняка.

– И нет никаких сомнений?

– Ни малейших. – Габриэль чуть отпрянула и внимательно посмотрела на него, только сейчас сообразив, что Гэвин ведет себя не совсем так, как она ожидала. – Что случилось, Гэвин? Ты расстроен? – Счастливый блеск в ее глазах угас, на прелестном лице внезапно появилась тревога. – Ты ведь не хочешь, чтобы я избавилась от ребенка, любовь моя? – Она наклонила голову, и на ее непокорных кудрях заиграли лучи октябрьского солнца.

– Нет! – с таким пылом отозвался Гэвин, что в глазах Габриэль снова заплясал смех.