Реквием по любви. Грехи отцов (СИ) - Сладкова Людмила Викторовна "Dusiashka"

Борис одобрительно кивнул:

— Завтра побалакаем. На трезвую голову тебя уму-разуму поучу, раз у братца руки не доходят!

Лиза даже расплылась в нежной улыбке, когда Андрей не сдержался от ответного сарказма:

— Вот спасибо вам! Я прямо весь… в предвкушении прекрасного.

М-да! Лишь поклона и не хватало для полного образа.

— Все, малой! Хорош тут балаган устраивать, — вмешался Аркадий Михайлович, докурив сигару и отхлебнув что-то подозрительно похожее на чифир из своей чайной чашки. — Тебе невдомек, а Борис Андреевич ведь из последних сил уже сдерживается, чтобы не всыпать тебе как следует!

— Упс!

— Стульчики запасные под тем деревцем видишь?

— Вижу.

— Ну, так ступай! Принеси штуки четыре. И за стол давайте.

— Не-не-не! На кого я оставлю своего…

— Да приглядим мы за твоим, прости Господи… Фунтиком!

Под уже совершенно дикий и нездоровый рев толпы Гордеев направился по указанному маршруту. Многозначительно переглянувшись, подленько захихикали и Лиза с Соней. Соколовская же настороженно улыбнулась, нервно сцепив пальцы в замок. Точно нового нападения ждала.

— Чудишь, смотрю, Викуся? — успел переключиться на нее Похомов. — Как угораздило-то?

— Аркадий Михайлович, я не такая, как папа сказал! — оживилась она вмиг. — Вы же знаете. Я… просто у меня… по любви все! А он…

— Не серчай уж на отца, — Похомов столь мягко обратился к Вике, что Лиза невольно ощутила укол ревности. С ней свекор никогда так ласково не разговаривал! — Он у тебя и по трезвому-то дурной. А сейчас и вовсе выпил.

— Порой даже кажется, что он меня… люто ненавидит.

Прокурор и Похом как-то странно переглянулись.

— Полно тебе! — поспешил успокоить ее последний. — Не мели чепухи.

Соколовская, будто хорошо выдрессированная собачка, смиренно склонила голову, повинуясь его воле:

— Ладно. Не буду. Как скажете…

Тягостное молчание. Пауза. А секунду спустя:

— И что, серьезно замуж пойдешь?

— Пойду! — уверенно, без тени сомнения. — Если предложение Андрея окажется в силе, даже когда он окончательно протрезвеет – я отвечу «да».

— Хм… тогда готовься к суровой реальности. Ваши отцы, хоть и в одной компании обитали все эти годы, один черт на дух друг друга не переносили. Хирург уже почти двенадцать лет как в мир иной отбыл, а у Шмеля по сей день при упоминании о нем фляга брызжет.

— И… как же тогда нам быть?

— Горячку не гнать. Отца не провоцировать.

— Но…

— Всему свое время, Вика. Просто не гони коней, дочка!

Лиза пошатнулась, хватаю воздух открытым ртом, ибо его сейчас катастрофически не хватало. Ох, как же ей захотелось треснуть Аркадию Михайловичу по лбу за это его ласковое «дочка», сказанное при всех… но не в ее адрес!

И если Соколовская нежно улыбнулась, будучи явно благодарна мужчине за поддержку, Лиза сникла буквально на глазах.

«Разве не меня он должен так называть? Свою законную сноху!»

Собственные эмоции, в клочья разрывающие изнутри, не то чтобы удивляли… нет.Они пугали до чертиков!

Откуда могла в ней могла взяться столь жгучая ревность?

Конечно, не должен. Более того… он один из тех, кто никогда не допустил бы подобного сценария. Кто не хотел видеть ее рядом со своим сыном.

Черт! А это уже больно…

— Чего щеки-то надула, племяшка? — остро чувствуя резкую перемену в ее настроении, поинтересовался дядя. — На Аркашку что ли обозлилась?

«Отлично! И что говорить-то теперь? Как он понял?»

Сердце испуганной птахой забилось в груди, заставляя мигом прийти в себя. Встрепенуться.

— Мне… не за что на него обижаться.

— Да? — шутливо поддел ее Прокурор, явно забавляясь. — А глазенками так зыркаешь, будто совсем не прочь его яремную вену вскрыть.

Щеки опалило болезненным румянцем.

— Нет, — процедила сквозь зубы, — но по голове… с радостью настучала бы!

— О как! — зашелся хриплым смехом Борис. — За что же?

В голове сумбур. Каша. Лиза ляпнула первое, что пришло на ум:

— Опять всю заварку в доме извел! А мне потом полдня чайник за ним отмывать! В следующий раз заставлю его самого этим заниматься!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Видал, Боря, какой грозный у нас олененок? — коротко хохотнул и Похомов, поглядывая на нее… в общем, странно поглядывая. — Скоро разгонит всех нас по домам к чертовой матери!

К счастью, в тот момент наконец-то вернулся Андрей. Первое свободное место занял проголодавшийся и вовремя подоспевший Дудаев. Следом примостилась Вика. Установив последние два стула, друг окинул Лизу внимательным взглядом. И каким бы пьяным он ни был сейчас, легкую грусть, охватившую ее, заметить смог.

Всего секунда понадобилась ему, чтобы придумать очередную увеселительную выходку. Подойдя вплотную, запел одну из популярных матерных частушек. При этом Гордеев знатно кривлялся, изображая из себя… ну очень крутого певца.

Без поддержки друг не остался – Соня начала подпевать ему и хлопать в ладоши, отбивая нужный ритм. Им же с Викой не осталось ничего, кроме как заливисто и неприлично громко визжать от смеха, наблюдая за этой самодеятельностью.

— Сумасшедший! — Лиза поспешила насухо вытереть лицо от подступивших слез – столь сильно хохотала.

И вдруг все изменилось. Алмазова, закатив глаза, прохныкала:

— Ч-е-р-т! Ну надо же, такой момент испортить!

— Ага, — язвительно заметила Виктория. — Кто бы сомневался вообще! Мы с Тамарой ходим парой…

— Вы чего это? — Лиза настороженно переводила взгляд с одной подруги на другую.

— Час от часу не легче! — внес окончательную ясность Гордеев. — Полюбуйся, Лиза. Твой припадочный прикатил!

Боже!

Дышать внезапно стало нечем – грудную клетку точно стальными прутьями стянуло. И все же она нашла в себе силы и развернулась в ту сторону, куда уставились все без исключения присутствующие.

О, да! Прикатил!

Причем не просто прикатил. Это слишком медленное определение его стремительного передвижения в пространстве. Дмитрий грозным ураганом приближался… к Матвею! И судя по выражению его лица и полыхающему первобытной яростью взгляду, ее мужчина сейчас был способен на убийство. За ним, как и ожидалось, следовал Сокол, явно пытаясь сдержать или образумить друга. Но выходило у него очень-очень плохо.

В этот миг лишь одна мысль настойчивым набатом пульсировала в ее сознании:

Господи! Спаси наши головы!

Глава 30

Лизе резко поплохело.

Мышцы от напряжения одеревенели, превращая ее в бездушную статую.При всем желании она не смогла бы сейчас пошевелить и пальцем. Лишь взбесившийся до крайности пульс и тяжелое рваное дыхание выдавали в ней признаки живого человека.

Пусть она и не понимала, что происходит, однако испугалась жутко, внутренне содрогаясь от ужаса.

Еще бы!

Дмитрий молниеносным движением схватил Верещагина за грудки. Точно нашкодившего котенка встряхнул, а затем резко притянул к себе. Рывком. Нос к носу. Удерживал он его одной левой, но судя по всему… довольно сильно, ведь послышался характерный звук трескающейся ткани, сминаемой его стальным кулаком. Наверняка рубашка Матвея тут же разошлась по швам. Причем последний даже вырваться не пытался. Нет! Он с невероятно умиротворенным выражением лица погладывал на противника и нагло улыбался. С неким превосходством. Словно… намеренно провоцировал Похомова.

— В чем дело? — первым из оцепенения вышел Данила, обращаясь, как ни странно, к Соколовскому. — Что за нах?

— Ты меня спрашиваешь? — воскликнул Пашка возмущенно. — Ехали себе спокойно. Потом Гордей позвонил, и все, бл*дь – Борзый с катушек слетел! Осатанел на ровном месте!

О, нет. Только не это. Мамочки!

Лиза оцепенела. От волнения зубы принялись отбивать чечетку, абсолютно игнорируя ее жалкие попытки успокоиться.

Что Алексей рассказал ему о происшествии на озере? Что именно?

Неужели Дмитрий подумал, будто они с Матвеем?..

Проклятье!

Казалось, кожа покрылась толстой коркой льда – столь зябко стало вдруг. Умом она понимала – нельзя вмешиваться даже с целью расставить все точки над «i». Нельзя оспаривать его авторитет на глазах у всех. Нельзя ненароком выдать своих истинных эмоций. Однако чувство вины, взявшееся черт знает откуда, словно кислотой жалило вены. Устраивало пепелище за грудиной, причиняя боль.