Желание близости - Мила Бонди

– Могу поспорить, что за творческим процессом эти двое влюбились друг в друга?

– В таком случае, вы проспорили! – Серинда звонко рассмеялась. – Художнику было под девяносто, а моей маме всего двадцать три!

– Как говорится, любви все возрасты покорны, – возразил Марк.

– Н-да… наверное, – глаза её сверкнули озорным блеском. – Вам виднее…

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего, – уклончиво ответила Серинда, старательно рассматривая свой маникюр.

– И всё же… Я настаиваю, – твёрдо потребовал Марк. – Извольте объяснить свою фразу, милая леди.

– Ну-у-у, если вы настаиваете, – съязвила Серинда, всплеснув руками в театральном жесте. – Судя по вашим романам, вам досконально известна истина фразы «любви все возрасты покорны».

– Да что вы говорите?.. – ухмыляясь, протянул Марк. – И откуда вам известны истории всех моих романов? – его крайне заинтересовала эта тема.

– Слухи, – глубоко вздохнув, ответила девушка. – Компания, как осиное гнездо. Куда ни пойди, все только и толкуют о ваших похождениях-тире-увлечениях, – скривив гримаску, сказала Серинда, уже пожалев о своём недавнем выпаде.

– «Зудеть и сплетничать – антропологическая неизбежность всех женщин», – безразличным тоном ответил Марк.

– Чьё это изречение?– поинтересовалась Серинда. – Ницше? Фрейд?

– Нет. Bones*, – ответил Марк.

– И то правда, – Серинда звонко рассмеялась.

– Так в кого же влюбилась ваша мама, если не в старика-художника? Надеюсь, не в конюха?

– В его сына, – ответила Серинда. – Он тоже художник, хотя не так знаменит, как его отец, – в её голосе звучала боль и тоска, смешанная с горечью.

Марк каким-то внутренним чутьём догадался, что картина, которую Серинда повесила в его кабинете, написана рукой её отца.

– А где сейчас ваши родители? – поинтересовался Марк.

Стоило ему задать вопрос, как он пожалел об этом. Серинда в одно мгновение изменилась в лице. Печаль, скорбь, злость… на какие-то доли секунд эти чувства отпечаталась на её прекрасном лице. Один вдох и девушка взяла себя в руки. Она отрешённо посмотрела по сторонам.

– Мистер Уильямс, я не хочу говорить о своих близких, – она опустила глаза. – Это личное.

– Мы скоро породнимся с вами, Серинда, – голос Марка стал на тон резче. – Моё любопытство вполне оправдано. Я хочу знать о своей невестке чуть больше, чем имя и фамилия, – его сарказм был очевиден.

Серинде было неуютно под его пронизывающим взглядом. Казалось, он видит её насквозь, подозревает в чём-то. Почему же ещё так недобро блестят его глаза?

– Я могу ещё сообщить вам свою дату рождения, чтобы вы могли присылать мне поздравления раз в год, – в тон ему ответила Серинда.

– Первое января.

– Что? – недоуменно переспросила она.

– Это было в вашем деле, – пояснил Марк.

Было очевидно, что он ознакомился с её личными данными, вносимыми в анкету при трудоустройстве. Серинда удивило не это, а то, что он запомнил дату её рождения.

– А откуда вы узнали, что я жила в Челябинске? Я не указывала эти сведения в анкете... Кажется…

– Компания проверяет каждого нового сотрудника и вносит дополнения в анкеты, – чуть поддёрнув плечами, ответил Марк. – А ещё мне рассказал про это, Томми.

– Вы расспрашивали его обо мне? – возмутилась Серинда.

– Боже упаси! – Марк театрально закатил глаза. – Пытке допроса он подвергся со стороны матери. Я лишь находился поблизости.

– Уши, значит, грел, – по-русски прокомментировала Серинда.

– Снова ты за своё? Щебечешь на своём языке, – с лёгким раздражением пробурчал Марк.

– Я не щебечу, – по-детски обидевшись, возразила Серинда. – И вы не можете запретить мне говорить на том языке, на котором мне хочется высказываться.

– Тебе вообще мало что можно запретить. Ты всё равно всё сделаешь на свой лад, – утвердительно заявил он. – Просто, говоря по-русски, вы, мисс Свон, ставите меня в неловкое положение. Хотите говорить на другом языке, отличным от английского? – Марк начал распыляться. – Валяйте! Говорите по-итальянски! Я и сам не прочь потренировать свой язык, – он осознанно сказал последнюю фразу с двойным умыслом. – А ещё я в совершенстве владею французским! – контрольный выстрел и девушка, сидевшая перед ним, вся от макушки до ног покрылась алым румянцем.

– Предпочитаю весь остаток пути общаться исключительно на языке жестов! – выпалила Серинда, резко вскочив на ноги.

– Куда вы направились? – поинтересовался Марк. – Капитулируете?

– Мне нужно уединиться, если вы, конечно, позволите мне, сир, – она с едва заметной саркастической улыбкой на губах, присела перед начальником в шуточном реверансе.

Марк кивнул, мысленно одёрнув себя от желания подать ей свою правую руку для поцелуя. В этой женщине кипела страсть. Она была резка и остра на высказывания. Её юмор был тонок и язвителен. Были в ней недостатки, но даже они казались ему совершенными. Что может быть общего между ней и Томми? В том, что брат по уши влюблён в Серинду, Марк не сомневался. Он видел, как блестели его глаза всякий раз, как он смотрел на свою «невесту». Но он не видел ответного блеска в глазах Серинды, того, что он замечал, когда девушка перечила ему. Эгоистично с его стороны, но Марк чувствовал, что небезразличен Серинде.

Марк был также уверен, что между его братом и Сериндой не было физической близости. Никакого секса или даже попытки им заняться. Томми не был завоевателем. Девушки всегда шли ему на встречу. Ни одна не могла отказать его обаянию и соблазнительной улыбке. Серинда же была другая. Такую девушку надо осаждать, чтобы завоевать. Она любому даст отпор. Ей нужен сильный и уверенный в себе мужчина, готовый нести ответственность… Томми не был таким, он был ещё юн, не смотря на свои двадцать семь. Он не пережил ещё в своей жизни те моменты, чтобы осознать две вещи: есть женщины, с которыми тебе просто приятно проводить своё время, а есть те, с которыми ты жаждешь проводить каждую минуту своей жизни.

Марк задумался. Ему тридцать четыре года и последние лет десять своей жизни он тратит время на то, что просто приятно «убивает» его в компании красоток с модельными параметрами. Чем он отличается от Томми?