Зелёная мантия - Чарльз де Линт

И все это накрылось тазиком. Зато ему не придётся таскаться за Эрлом. За Эрлом с глазами психа. За Эрлом, который запросто может пристрелить человека за неудачную шутку. Не сказать, чтобы Эрл не нравился Хови, но ему становилось все страшнее. Вроде как в цирке на выступлении хищников, только командует туг лев, а не дрессировщик, и если он прыгает через обруч, так только потому, что ему самому захотелось.

Хови заёрзал в кресле. И что ему, черт подери, теперь делать? Сколько будут нянчиться с ним Лайза и Шерри, пока всякому не станет ясно, что Эрл за ним не вернётся?

Словно подслушав его мысли, девушки, откинув сетку от насекомых, выскочили к нему на крыльцо. У Лайзы между пальцами дымилась сигаретка.

— Хочешь затяжку? — предложила она ему косячок.

— Да, конечно. Спасибо.

— Нам, — объявила Шерри, — надо раздобыть что-нибудь пожевать. Хочешь пиццу?

Мечты о том, чтобы залучить к себе обеих, не сбывались, но Шерри временами оценивающе поглядывала на него. Хови не мог понять, в чем тут дело. Как правило, девчонки интересовались им, только если рассчитывали что-то вытянуть, но жаловаться не приходилось. Хови уже подумывал, как бы сплавить куда-нибудь Лайзу.

— Пиццу? — повторил он. — Ещё бы.

— А ещё чего-нибудь не хочешь? — спросила его Шерри.

— Чего угодно. Шерри захихикала:

— Ясно, чего угодно не хочешь!

— Нет, я хотел сказать…

Хови не успел закончить, как обе девушки разразились хохотом. Они курили с самого утра и были уже здорово на взводе. Хови курил раза в три меньше — этого хватало, чтобы заглушить ноющую боль в плече, и притом Эрл, вернувшись, не нашёл бы его в отрубе. Теперь Хови ухмыльнулся девушкам и глубоко затянулся, наполнив лёгкие дымом марихуаны. Пропади он пропадом, этот Эрл. Сколько можно ждать!

— Порядок, — отдышавшись, выговорила Шерри, — тебе пиццу с чем угодно, Хови. — Она снова хихикнула, но сдержалась.

— Поняла, — подхватила Лайза. — Возьмём одну большую: половину с грибами и перцем, вторую с чем угодно, и одну маленькую, с ветчиной и ананасом. — Она отобрала у Хови окурок. — Никто не хочет покататься?

Хови оглянулся на Шерри. Та ответила ему взглядом, от которого у парня подкосились ноги, и он покачал головой.

— Ладно. Так я вернусь через часок. Ведите себя хорошо, детки.

Оставшись вдвоём с Хови, Шерри устроилась на коленках рядом с его креслом.

— Забавный ты парень, Хови, — сказала она. Он откашлялся:

— Да?

— Угу. Ты тихий — но такой спокойно-тихий, а не жутко-тихий. Понял? Как твоё плечо?

— Нормально. Даже хорошо.

Девушка склонилась вперёд, опёрлась локтем на кресло рядом с его ногой.

— Слушай, я знаю одну полезную процедуру… — Её пальцы пробежались по бедру Хови.

Даже сквозь джинсы он ощутил каждый ноготок. — Догадываешься?

Хови покачал головой. Он боялся спугнуть волшебство. «Господи, — думал он, — не может быть, чтоб это было со мной».

— Ну, как твой личный врач, — проговорила Шерри, — я думаю… — Замолчав, она потянула вниз молнию его джинсов, нащупывая под ней налившийся член, — думаю, тебе пошла бы на пользу небольшая любовная процедура — просто чтобы вернуть волю к жизни. Как ты полагаешь?

Хови сглотнул и кивнул.

— Разумеется, — продолжала Шерри, опуская голову, — ты будешь у меня в долгу, а я, сразу предупреждаю, всегда взимаю долги.

Хови откинулся назад.

Пожалела она его, или он ей понравился, или она просто накачалась по уши — ему было все равно. Поверить было невозможно, и только хотелось, чтобы это никогда не кончалось.

* * *

Две пустые коробки из-под пиццы валялись на земле. Не выпуская из рук стаканы с пивом и передавая друг другу цигарку, все трое смотрели, как над озером Калабоги спускаются сумерки. Хови парил в небе. Он то и дело поглядывал на Шерри, вспоминая, и тут же отводил взгляд. Сумерки наводили на мысли о прошедшей ночи: о погоне за девчонкой Эрла, об олене и прочем, но больше всего — о музыке.

— Тот парень, что здесь живёт… — начал он.

— Стив?

— Да, Стив. Он когда вернётся?

— Не думаю, чтобы он объявился до утра, — предположила Шерри, вопросительно глядя на Лайзу.

Та покачала головой:

— У него сегодня ночью какие-то дела с Максом. Пам говорила, что, может, заглянет попозже с Эриком. У него травка — настоящий динамит. Выторговал у Джонни Мерзавца — знаешь такого? Из растаманов, кучерявые такие…

— Знавал кое-кого в Торонто, — кивнул Хови. — Но я к чему это говорю — вы, девчата, не хотите прокатиться?

Лайза улыбнулась:

— Поискать твоего Великого Оленя?

— Как ты догадалась?

— Я вижу все, я знаю все, — напомнила Лайза. Шерри затянула мелодию «Сумеречной зоны», и все трое рассмеялись.

— Но я серьёзно, — немного погодя снова заговорил Хови. — Не знаю, увидим ли мы оленя — боже, я совсем не уверен, что так уж хочу видеть этого гада, — но вот музыка — это что-то. Честное слово.

Шерри переглянулась с Лайзой.

— Почему бы и нет? — сказала она. Лайза усмехнулась:

— В самом деле, почему бы и нет? Хоть посмеёмся.

Полчаса спустя они уже катили по дороге на Ланарк. Хови напряжённо высматривал поворот. Он здорово улетел, но не сомневался, что сумеет снова отыскать то место. Очередной ухаб отозвался у него в плече, и Хови потянулся к Шерри за самокруткой. Ещё пара затяжек не повредит. Они проскочили поворот и упёрлись в посёлок Ланарк. Только к ночи выбрались обратно, подъезжая теперь с юга, так, чтобы Хови легче было опознать приметы.

— Вот он, — сказал Хови, — поворачиваем здесь. — Он улыбнулся сидевшей рядом Шерри. — Тебе обязательно понравится.

— Жду не дождусь, — с насмешливой серьёзностью отозвалась Лайза, но Шерри просто улыбнулась ему в ответ.

Хови сам не знал, что делает, но был уверен, что делает правильно.

11

Когда день затянулся вуалью сумерек, Льюис вывел гостей на улицу. Все молчали. Темнеющий воздух наполнился густым ароматом леса и луга. Хор лягушек и стрекот кузнечиков временами прорезывало тяжёлое гудение майского жука.

С наступлением темноты Валенти начал переживать. Он тяжело опирался на палку, снова гадая, не делают ли они глупость. Темнота расшевелила что-то в его душе — предвкушение музыки, да, но также и смутную тревогу. Что откроет им эта ночь?

Он повторил про себя слова Льюиса — тайна отражает то, что ты ей приносишь, — и тревога усилилась. Неизвестно, что отзовётся в нем, но только не покой. Слишком много у него за спиной.

Слишком много скопилось в нем дерьма. Шрамы, оставленные годами жизни в fratellanza, ещё не затянулись. Может, и никогда не затянутся. Как им затянуться, когда приходится держать целый арсенал в подполье и пистолет в кармане куртки?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});