Кортни. 1-13 (СИ) - Смит Уилбур

Проснулся он с удивительной внезапностью и обнаружил, что сидит с ружьем в руках, а в ушах еще звучит громовой рев рассерженного льва.

Костер прогорел до белого пепла. Но вершины деревьев уже чернели на бледном утреннем небе. Лотар отбросил одеяло и встал. Лошади застыли в тревоге, насторожив уши, наставив их вперед, в сторону открытой поляны, чья серебристая трава виднелась сквозь частокол леса мопани.

Лев снова заревел, и Лотар определил, что до него с полмили в ту сторону, куда смотрят лошади.

Львиный рев так далеко разносится в ночи, что неопытному слушателю не определить расстояние: он играет со слухом, как чревовещатель, и кажется, что зверь рычит гораздо ближе.

Громовой рев снова огласил лес. Лотар никогда не слышал, чтобы зверь так себя вел, столько гнева и накопленной досады звучало в этих громовых раскатах. И тут он дернул головой от неожиданности. В перерыве между одним рыком и другим Лотар услышал новый звук — явственный человеческий крик, полный ужаса.

Лотар начал действовать не задумываясь. Схватил уздечку своей любимой лошади породы гунтер и вскочил ей на спину без седла. Ударил пятками в бока лошади, пуская ее в галоп, и, управляя коленями, повернул ее в сторону поляны. Проезжая под низкими ветвями, он лег, прижимаясь к холке, но как только вырвался на открытое пространство, выпрямился и стал лихорадочно осматриваться.

В несколько минут после его пробуждения свет разгорелся, и восточная часть неба приобрела оранжевый цвет. На отшибе от леса на поляне росло огромное дерево мопани, окруженное высокой сухой травой. Высоко в кроне виднелось темное пятно, и неопределенные, но сильные движения заставляли ветви мопани колыхаться на фоне неба.

Лотар повернул лошадь туда; громовой рев льва сопровождался еще одним пронзительным криком.

Только тут Лотар разобрал, что происходит на дереве, и с трудом поверил своим глазам.

— Великий Боже! — удивленно произнес он: он никогда не слышал, чтобы львы лазили по деревьям. Высоко в ветвях сидела большая рыжевато-коричневая кошка. Задними лапами она цеплялась за ствол, а передние тянула вверх, к человеческой фигуре едва за пределами ее досягаемости.

— Но! Но! — Лотар локтями и коленями погнал лошадь во весь опор; поравнявшись с деревом, он на всем скаку спрыгнул, погасив толчок при приземлении ногами и спиной. Потом стал обходить дерево, запрокинув голову, прижимая ружье к груди и стараясь точно выстрелить в зверя над собой.

Лев и его жертва казались неясными силуэтами на фоне неба. Выстрелом снизу можно было легко задеть обоих, а обилие веток грозило рикошетом.

Лотар ходил, пока не нашел просвет в ветвях, поднес ружье к плечу и прочнее встал в ожидании отдачи, целясь точно вверх, но все еще не решаясь выстрелить. В это мгновение лев дотянулся лапой до человека, наполовину стащив его с шаткого насеста. Крик был таким жалобным и полным боли, что Лотар не мог больше ждать.

Он прицелился в спину льва у репицы хвоста, в точку, самую дальнюю от дергающейся жертвы, которая из последних сил упрямо цеплялась за ветвь мопани. Раздался выстрел. Тяжелая пуля из «маузера» размозжила льву кости между напрягшимися задними ногами, пробила позвонки на локоть вверх, повредила нервы, ведущие к конечностям, и вылетела, вырвав из спины клок кожи с мясом.

Задние лапы льва судорожно дернулись. Огромные когти, невольно втянувшись в ножны на кожистых подушечках лап, отцепились от коры мопани, и парализованные лапы больше не могли держаться. Огромная коричневая кошка, ревя и крутясь, заскользила вниз по стволу, ударяясь о нижние ветки и выгибая спину от нестерпимой боли.

Когти передней лапы льва по-прежнему впивались в человеческую плоть, и он тащил за собой свою жертву, хрупкое тело, которое от его конвульсий тряслось и дергалось. Они клубком ударились о землю, и сила удара передалась Лотару через подошвы сапог. Когда они падали, Лотар отскочил, но теперь бросился вперед.

Задние лапы льва, раскоряченные, как у жабы, придавили человека. Лев приподнялся на передних лапах — мешали парализованные задние, — подполз к Лотару, открыл пасть и заревел. Из его пасти несло падалью и разложением, горячая зловонная пена залепила Лотару лицо и руки.

Лотар сунул «маузер» почти в эту страшную пасть и выстрелил не целясь. Пуля вошла в мягкое небо в ее глубине, раздробила затылок и вышла в фонтане розовой крови и мозга. Лев еще секунду стоял на передних лапах, затем воздух с уханьем вырвался из его легких, и он медленно завалился набок.

Лотар бросил «маузер» и опустился на колени рядом с дергающимся желтым телом; он пытался дотянуться до тела под тушей, но видна была только его нижняя часть: пара стройных голых ног и узкие мальчишеские бедра под рваной брезентовой юбкой.

Вскочив, Лотар схватился за львиный хвост; он потянул за него изо всех сил, и мохнатая туша неохотно сдвинулась, освобождая лежащее под ней тело. Женщина, сразу увидел он; остановился и поднял ее. Голова с густой гривой темных вьющихся волос безжизненно свесилась, и он подхватил девушку под шею, как держат новорожденного, приподнял и посмотрел в лицо.

Это было лицо с фотографии, лицо, которое он мельком увидел в подзорную трубу так давно, лицо, которое неотступно преследовало его. Но в нем не было жизни. Длинные темные ресницы опущены и слиплись, на гладком загорелом лице никакого выражения, сильный широкий рот расслаблен; мягкие губы раскрылись, обнажив мелкие белые ровные зубы, из угла рта стекает струйка слюны.

— Нет! — Лотар яростно замотал головой. — Ты не можешь…

Он замолчал. По широкому лбу из-под темных густых волос к глазу змеей пополз ручеек свежей алой крови.

Лотар сорвал с шеи хлопчатобумажный платок и вытер кровь, но она заливала лицо, и он не успевал ее вытирать. Тогда он разделил волосы и нашел на светлой коже головы рану — короткий, но глубокий порез от удара о ветку. На дне раны белела кость. Он соединил края раны и зажал ее носовым платком, потом перевязал шейным.

Он усадил незнакомку, пристроив ее раненую голову себе на плечо. Из-под свободной меховой накидки выскочила одна грудь, и Лотар почувствовал почти кощунственное потрясение: грудь была такая белая, нежная и уязвимая! Он быстро, виновато прикрыл ее и переключился на покалеченную ногу.

Раны испугали его: параллельные разрезы проникли глубоко в плоть икры, длинные, до самой ступни на левой ноге. Он осторожно уложил женщину и склонился к ее ногам; одну приподнял, опасаясь увидеть поток артериальной крови. Но нет, только темная венозная кровь продолжала сочиться, и Лотар облегченно вздохнул.

— Слава Богу!

Он снял тяжелую военную шинель и подложил под раненую ногу, чтобы предотвратить попадание грязи, потом стащил через голову рубашку. Она не стирана два дня — с купания в горном бассейне — и от нее несет застарелым потом.

— Больше ничего нет.

Он разорвал рубашку на полосы и перевязал ногу.

Он знал, что именно здесь кроется главная опасность: пожиратель падали носит на своих клыках заразу, а его когти почти так же смертоносны, как ядовитые стрелы бушменов. Когти льва частично были втянуты в подушечки. На них засохла старая кровь, висели клочки разложившейся плоти — верный источник воспаления, а после — антонова огня.

— Надо доставить тебя в лагерь, Сантэн.

Лотар впервые назвал ее по имени, и это доставило ему удовольствие, которое тут же сменилось страхом, когда он коснулся ее кожи, такая она была холодная — смертным холодом.

Он быстро посчитал пульс и изумился тому, как слабо и неровно бьется ее сердце. Он приподнял ее за плечи и закутал в толстую шинель. Потом осмотрелся в поисках своей лошади. Та ускакала на дальний конец поляны и теперь паслась. Голый по пояс, дрожа от холода, он побежал за ней и привел к дереву мопани.

А когда наклонился, чтобы поднять бесчувственную девушку, его как громом поразил какой-то звук.

Звук доносился сверху. Он резанул по нервам и пробудил глубоко запрятанные инстинкты. Это был отчаянный крик ребенка. Лотар быстро выпрямился и посмотрел вверх, на дерево. На верхней ветке висел какой-то узел, он дергался и покачивался из стороны в сторону.