Подземелье - Ваня Мордорский

взял его на руки как он…

— Сдох?

— Умер. Да.

— Что ж, — сказал он входя внутрь, — Сейчас мы узнаем отчего этот мелкий гоблинский выродок сдох. Может, это была просто припадочная болячка. Такое с вашими тоже бывает.

— Вы! Стойте тут и ждите. — кинул им однорукий входя внутрь.

Мальчишки стали и ненадолго между ними повисло молчание.

— Зачем ты вообще мне помог? — спросил Зур’дах, спустя минуту.

— Потому что ты мой друг, — словно само собой разумеющееся ответил Маэль, а потом добавил, — А еще потому, что предателям одна дорога — смерть. Считай, что это было за Даха. Он был единственным нормальным надсмотрщиком.

Зур’дах не знал, что сказать. Но Маэль еще не закончил.

— Зур’дах…ты самый сильный из тех, кого я знаю, и ты владеешь…этой…тьмой, — Маэль сглотнул, — Я надеюсь, что когда мы станет чуть старше, то не будем как эти вот калеки-надсмотрщики, а убежим. Но не так тупо, как это хотел сделать Дах. А в нужный момент…Только мы с тобой это можем, остальные…они…слишком слабые и медленные. Их сразу поймают. Когда я увидел, что ты можешь…и я не про бои, я сразу понял, что ты — другой, ты — особенный.

— Я не думал, что ты…такой…

— Ты невнимательный, Зур’дах.

Честно говоря, Зур’дах о побеге очень давно не думал. Это казалось невозможным, подобные мысли возникали только в первые недели пребывания в Яме.

Да, во время сидения в Яме Тьмы он лучше понял тьму, и даже осознал как делают свои плети и путы дроу, но пока сам так делать не мог. Его владения тьмы было…недостаточно. С другой стороны… у него был Прожора который…Который сегодня первый раз убил.

Или это я убил?

И совсем он не ожидал подобных мыслей в Маэле. Но теперь он понял, что совсем не знает этого мальчишку. Зато тот знал о нем…всё.

До выхода однорукого они не проронили ни слова.

— Ну что? — спросил Маэль, обеспокоенно, — Что с ним случилось?

— Он… — выдавил однорукий, — Он…задохнулся, непонятно от чего. Свободны. Возвращайтесь к остальным. Это больше вас не касается.

Оба мальчишки с облегчением выдохнули и развернулись. Оставаться тут не хотелось. Но, несмотря на облегчение, мрачная тень мертвого Саркха висела над душой Зур’даха.

— Слушай, Зур’дах, — положил ему руку на плечо Маэль, — Мы сделали то, что должны были сделать. С предателями у нас в племени было так: те, кто сотрудничал с дроу — казнились. Иначе на свободе не выжить.

Зур’дах раньше почти не слышал, чтобы Маэль рассказывал о своем племени.

— Веди себя как раньше.

— Да, — выдавил гоблиненок.

Они подходили к казармам, а там уже ждали дети, которые хотели услышать от этих двоих, что же случилось. И…Маэль все это взял на себя. Пока Зур’дах рассказывал Кайре и Тарку…ложь. Именно им двоим было для него сложнее всего врать. Но он понимал, что это необходимо. Пути назад не было.

Он кинул взгляд на их компанию, и вдруг понял, что их стало еще меньше. Соплеменников. Остались только они втроем. И теперь в этом виноват он сам.

Глава 132

Несмотря на мерзкое чувство, преследовавшее Зур’даха после убийства Саркха, было внутри и что-то завершенное. Чувство справедливости, чувство отмщения за Даха. Пусть это не было причиной гибели Саркха, но теперь он словно сделал то, что было необходимо сделать.

Однорукий, хоть и ничего им не говорил, поглядывал на них с определенной долей подозрения. Однако, спорить с выводами Костоправа, который не нашел никаких телесных повреждений, он не мог. Другие дети тоже сначала расспрашивали обоих мальчишек, но Маэль так убедительно играл, что ни у кого не осталось сомнений в том, что Саркх умер своей, пусть и странной смертью. Наиболее дотошными были Тарк с Кайрой. Зур’дах видел, что для них это было большим ударом чем…чем для любого ребенка и для него уж точно.

Зур’дах испытывал лишь небольшое сожаление — ведь всё могло повернуться иначе…но не повернулось. Словно такой исход был неизбежен. Его тьма и ненависть Саркха уничтожили друг друга. Возможно, гоблиненок реагировал бы на смерть острее, убей он собственными руками, но всю «грязную работу» сделал Прожора. Который ничего не испытывал. Будто убил очередное насекомое. Впрочем, разобраться в ощущениях паука иногда оказывалось не так просто; в основном это были чистые инстинкты без какой-либо эмоциональной окраски.

С того убийства их связь будто стала еще крепче. Если до этого Зур’даху нужно было погрузиться в себя, найти нить, которая бы их связывала и очутиться в голове паука, то теперь он начал чувствовать Прожору как «пятую конечность». Он мог выйти на связь в любой момент и не надо было ни глаза закрывать, ни отрешаться от реальности. Наверное, это было потому, что именно в тот, критический момент, когда они звали однорукого, гоблиненок умудрился ощутить Прожору так явно.

— А где его тело? Что с ним сделали? — вдруг услышал вопрос Кайры однорукому Зур’дах.

Точно, — мелькнуло у него, — Я и забыл…Это у нас было пепелище на котором сжигали всех. А тут как избавляются от тел я и не знаю…

Всплыло воспоминание о нем, Драмаре, еще одном гоблине и теле матери, которое они туда несли. Вспомнился спертый невыносимый запах сожженных тел и витающие в воздухе частицы праха, вкупе с невыносимым жаром пепелища. Такое забыть невозможно, хоть у Зур’даха долгое время получалось не думать об этом.

— Отдали Тьме, — указал однорукий на Разлом. — Как и всех, кто умирает или погибает тут. Разлом не имеет дна. Всё исчезает там.

Кайра приуныла, как и Тарк. Видимо, они хотели увидеть в последний раз Саркха. Все же…они с ним выросли, и пусть между ними тоже последнее время не всё ладилось, он был для них свой.

Зур’дах взглянул в сторону разлома.

Значит…теперь