Подземелье - Ваня Мордорский

изо рта.

— Кха…кха… — уроды! Что вам нужно⁉

— Ты прекрасно знаешь. Давай, выродок крысиный, рассказывай: про Даха, про то, что тебя выспрашивали — выкладывай всё.

— Пошел ты…кха….

— Нет, Саркх, так не пойдет — за плохой ответ будет удар.

Зур’дах крепко держал Саркха и тот, хоть и пытался вырваться, — но не мог. Руки гоблиненка были Измененные и удержать Саркха, с его третьим кругом, было легко. Именно поэтому держал он, а не Маэль — тот мог попросту не удержать предателя и весь план бы провалился.

— Еще раз спрашиваю — что рассказал ублюдкам дроу? За что Даха казнили? А?

— Не скажу. Сейчас нас увидят и вас накажут. Уж я расскажу однорукому как вы меня вместе били, — на лице мальчишке возникла гаденькая самодовольная улыбка.

— Понятно, это дерьмо по-хорошему не понимает.

Бам! Бам! Бам!

Кулак Маэля трижды врезался в живот Саркха и тот еле-еле удержался на ногах. Было больно.

Однако Саркх осыпал их ругательствами, но не сдавался.Тогда Зур’дах, стиснув зубы, отпустил его и сказал:

— Теперь я буду бить.

И вот тут Сарху стало страшно.

Потому что глаза гоблиненка вспыхнули сначала огнем, а потом почернели и в то же мгновение их троих окутала жуткая аура. Саркх затрясся — у него возникло ощущение, что перед ним древний монстр, в паутину которого он попался и вырваться не может.

Однако, едва Зур’дах отключил ауру, избитый мальчишка пришел в себя.

— Не расскажу.

— Тебе же хуже, — пожал плечами Зур’дах.

Нога его впечаталась в ногу Саркха и послышался хруст. Гоблиненок сломал ему пальцы. Внутри было наконец-то ощущение легкого торжества справедливости. Ведь раньше он валялся в ногах Саркха и не мог ничего сделать. В следующее мгновение он взял его за горло и поднял над полом.

— Давай, урод, расскажи мне, что ты рассказывал дроу — а я не сломаю тебе все пальцы.

— Тьфу…

Плевок в лицо был ожидаем, поэтому Зур’дах увернулся и попросту сломал пальцы на руке, а после трижды использовал «запугивание» аурой Крови. И с каждым разом ему всё легче было ее использовать.

Маэль оглянулся. Время поджимало, в любой момент тут могли появиться как дроу, так и надсмотрщики.

Зур’дах видел — Саркха пугает только аура паука. Удары и переломы были болезненны, но не развязывали язык.

Вновь Кровь наполнила глаза до черноты и гоблиненок ощутил, как его обхватывают мохнатые огромные лапы. Вот только он их не боялся: это была часть его — паучья Кровь, послушная его воле.

А вот Маэль и Саркх…те побледнели. В этот раз гоблиненок выпустил больше ауры чем обычно, и внутри всё разрывалось от ощущения могущества.

Саркха тут же вырвало от страха и он побледнел.

Трясущийся и весь в слюне он наконец сказал:

— Я всё расскажу…только убери эту дрянь….пожалуйста, — в последнем слове была мольба.

— Хорошо.

Через две минуты мальчишки знали всё: и про спрятанные ядра, и про Даха, который в компании других надсмотрщиков плавно повышал свой круг, и про других дроу-предателей, которых с чисто детским любопытством подслушивал Саркх; и про тайный ход, который продалбливали с помощью камнеедки, — особого насекомого, способного разъедать самый крепкий камень. Именно последнее обстоятельство и послужило главной причиной их казни. Пришлось Саркху рассказать и о своей Крови, которая и позволяла так незаметно подслушивать.

Напоследок Зур’дах с каким-то неожиданным удовольствием сломал пальцы на руках и ногах Саркха и… потащил его к однорукому. Так было надо.

Когда тот увидел их с избитым и окровавленным Саркхом, то рявкнул:

— Вы чего устроили⁈

— На, — швырнул Зур’дах под ноги Тарлаху избитого мальчика, — Давайте, наказывайте. Я готов. Нельзя же портить имущество Хозяина, а я испортил. За это полагается наказание. Что там самое страшное? — Ямы? Я готов.

— Ты! — надулось лицо однорукого, — Следи за языком, малец, пока я тебя не….

— Не что? Что ты мне сделаешь? Казнить не можешь, — я нужен на боях. Плеткой отхлещешь? Давай, не страшно. В Яму Тьмы посадишь? — Так я ж говорю — я готов, пошли. Вот только я сделал то, что должен был сделать ты. Это твоим другом был Дах и это ты должен был поколотить этого предателя, чего бы это наказания не стоило.

Последние слова заставили однорукого буквально окаменеть.

— Не стоило тебе этого говорить… — процедил он.

— Зато стоило убить твою тварь, Шустряка, еще во время тренировки — все мы видели, как она накинулась на Даха. Зря я тогда сдержал удар.

Зур’дах сознательно выводил Таралха из себя, пусть и говорил правду — то, что думал на самом деле.

Маэль слушал его открыв рот. Он не знал, что Зур’дах намеренно хотел попасть в Ямы Тьмы и делал всё, чтобы наказание точно не ограничилось плетками. И у него получилось. Он настолько вывел однорукого из себя, что тот вообще позабыл про Маэля. На стоны Саркха он внимания не обращал.

— Иди к костолому, -бросил он избитому мальчишке, — Пусть вправит тебе кости и даст смесь.

Саркх, поняв, что большего от однорукого он не добьется, поковылял прочь, страшно ругаясь на каждом шагу.

Дети, отдыхающие на площадке, вовсю уставились на произошедшую сцену, но не произнесли ни слова.

Через пару часов Зур’дах, как и хотел, сидел в Яме.

Наверху был какой-то незнакомый надсмотрщик, а спина болела от хлыста однорукого. Сегодня он хлестал его от всей души, исполосовав спину едва ли не до костей, будто вымещал на нем злость за что-то свое.

Однако, Зур’дах уже был не тот, что год назад, когда только прибыл сюда. Он вытерпел всё. И страшно ему не было. Пока он ждал наказания, он взял с собой Прожору, ради которого это всё и затевалось. Теперь,