Гайдзин - Джеймс Клавелл

Печально вышло с Малкольмом, даже трагично. Бедный Малкольм, прилежно трудиться всю жизнь ради чего-то, что никогда не будет ему принадлежать, чем ему никогда не суждено было стать. Малкольм Струан — тайпэн, который никогда им по-настоящему не был, — всю свою жизнь он провел как страдающий снежной слепотой человек, искавший в злую метель белую палатку, которой там никогда и не было.

— Печально вышло с Малкольмом, вам не кажется? — Но Горнта рядом уже не оказалось. Хоуг обернулся и увидел его на палубе: Горнт стоял спиной к Иокогаме и смотрел на «Красотку» впереди, он был без шляпы, ветер играл его волосами.

Почему эта улыбка и что за ней кроется? — спросил себя Хоуг. Такая жестокая и вместе с тем… Есть в этом молодом человеке нечто странное. Кто он, будущий король или человек, отважившийся на цареубийство?

Большинство людей, оставшихся на причале, разошлись. Анжелика стояла рядом с Морин под фонарем, глядя на «Красотку» и исчезающий в темноте катер. Вскоре они остались одни, не считая Чена и Варгаша, которые тихо переговаривались друг с другом, ожидая возвращения катера компании, чтобы разгрузить его, если понадобится, и по собственной инициативе присматривая за обеими женщинами.

— Морин… — Анжелика взглянула на неё. Её очаровательная улыбка угасла, когда она заметила глубоко несчастное выражение на лице своей новой подруги. — Что случилось?

— Ничего. Впрочем, нет, это… нет, в самом деле, не стоит вам переживать. Просто… просто я целый день не видела Джейми, он был так занят, а я… а у меня было нечто важное… — Она не договорила.

— Я подожду вместе с вами, если хотите. Даже лучше, Морин, почему бы вам не пойти со мной? Давайте подождем в моей комнате, мы будем смотреть из окна. Когда покажется катер, у нас останется ещё много времени, чтобы выйти и встретить его.

— Наверное, я… ну, наверное, я лучше подожду здесь.

Анжелика твердо взяла её за руку.

— В чем дело? Что случилось, могу я помочь?

— Нет, не думаю, дорогая Анжелика. Это, это просто, это просто… — Морин вновь замолчала в нерешительности, потом, запинаясь, выговорила: — О боже, я не хочу обременять вас, но его, Джейми то есть, его любовница приходила ко мне сегодня днём.

— Из Ёсивары?

— Да. Она пришла, чтобы поклониться, выразить почтение и сказать мне, чтобы я не беспокоилась, потому что все это время она ухаживала за ним превосходно, а также спросить, следует ли ей в будущем присылать мне счет каждый месяц или раз в год.

Рот у Анжелики беспомощно открылся.

— Она это спросила?

— Да. — В свете масляного фонаря лицо Морин было зеленым, слова застревали у неё в горле. — Она также сказала, что, если мне хочется знать что-нибудь о… о, о Дзами, как она его называет, брр! о его привычках в постели, по… позах и так далее, поскольку я девственница и не могу знать этих вещей, она будет счастлива подробно со мной всем поделиться, потому что она профессионалка второго ранга, и обещала принести мне книгу с картинками, которая называется «Книга игр на подушках», где она пометит его… его пристрастия, но я не должна беспокоиться, потому что Дзами весьма искушен в этих вещах, а его… его… она назвала это его Одноглазым Монахом и сказала, что он в превосходном состоянии. Ну вот, теперь вы все знаете!

Анжелика была потрясена.

— Mon Dieu, ах вы бедняжка, какой ужас! Но… но она, стало быть, говорит по-английски?

— Нет, это была почти бессвязная смесь из какого-то детского бормотания, пиджина и некоторых словечек Джейми, но главные моменты я уж действительно прекрасно поняла. По… похоже, что она… она была его содержанкой год, а то и больше. Она оказалась совсем крошечной и вовсе не хорошенькой, в ней и пяти футов нет, и я сказала… я не знала, что сказать, поэтому сделала замечание о её росте, какая, мол, она маленькая, а эта бесстыжая девчонка… эта девчонка хохотнула и говорит: «Сирьна хватит ба'рсой, Дзами тайтай, на спине подходит все одинаковый, хейа? Васа 'част'ривый зенчин».

— О, mon Dieu!

— Да уж. Что мне делать?

Анжелика вдруг обнаружила, что её собственная голова гудит как улей.

— Вы могли бы… нет, это не пойдет…

— Возможно, я могла бы… нет, не могу. Это слишком…

— А что, если вы…

Анжелика покачала головой. В бессилии она уставилась на подругу, в этот миг Морин повернулась к ней, и обе они увидели друг в друге своё отражение, одни и те же чувства — шок, отвращение, возмущение, презрение и ярость — ясно читались на обоих лицах. Какое-то мгновение они стояли словно завороженные, потом Анжелика сдавленно прыснула, следом за ней Морин, и через секунду обе уже заходились в бурном хохоте.

Чен и Варгаш пристально посмотрели в их сторону, переливы их смеха сливались с шумом прибоя и плеском волн о сваи причала. Анжелика вытерла эти добрые слезы, первые слезы веселья, пришедшие к ней после такого долгого перерыва.

— Его Одноглазый… — Они опять взвизгнули от смеха и согнулись пополам, и так хохотали, сотрясаясь всем телом, пока у них не заболели животы и они, обессилев, не повисли друг на друге.

Этот приступ смеха оборвался так же внезапно, как и начался, оставив после себя тупую, ноющую боль.

— Это забавно, Морин, но забавного тут ничего нет.

— Да. Смеяться нечему, — тяжело проговорила Морин. — У меня такое чувство… теперь я хочу вернуться домой. Мне казалось, что я смогу справиться с Ёсиварой — Джейми ничем не отличается от других мужчин, но я не могу, теперь я это знаю. Я не могу принять эту жизнь, где… где Ёсивара есть и всегда будет, и нравится нам это или нет, Анжелика, через год или два появятся дети, а ещё через несколько лет он станет считать нас старухами, кто бы он ни был, и мы действительно состаримся, волосы наши поседеют, зубы выпадут, и, кто бы он ни был, он отвернется от нас. Женская доля не из счастливых. Как бы я хотела быть сейчас на «Красотке из Атланты», на пути домой, а не здесь, не здесь. Я все равно уеду, сразу же, как только смогу. Я так решила.

— Подумайте об этом ещё раз, не говорите ему сегодня.

— Лучше сказать все сегодня же. Это… так лучше.

Анжелика нерешительно помолчала.

— Я подожду, пока мы не увидим катер, потом я уйду.

— Спасибо. Мне будет жаль расстаться с вами после нашего знакомства. У меня никогда не было настоящей подруги. — Морин взяла её под руку и вновь устремила взгляд на «Красотку из Атланты».

— Ай-й-йа, — с отвращением прошептал Чен на диалекте «четырех деревень», которым Варгаш владел свободно. — Почему эти две шлюхи не могут поступить разумно и спрятаться в доме, пока не придет катер, тогда и нам не пришлось бы ждать, стоя на холоде.