Синтез - Токацин

«Пойдёшь с ним?» — жестами спросил Константин.

«Незачем,» — ответил Гедимин, отворачиваясь от купола и подходя к объекту собственных исследований — кольцевому облучателю. Внешне все образцы веществ выглядели по-прежнему, но сармат уже знал, что по меньшей мере один из них изменил химический состав — и продолжает изменять его. «Там уже мог появиться кеззий,» — подумал Гедимин. «Сканер пока не почувствует — слишком маленькая концентрация. Но один или два атома там есть.»

В лаборатории коротко вякнула сигнализация — Хольгер сообщил о том, что урановая сфера опущена в дробилку, и переработка начата. Константин снова дотронулся до «скафандра» Гедимина и жестом направил его на верхний ярус. «Сам не пойдёшь?» — удивлённо мигнул сармат. «Иди!» — недовольно сощурился командир. «Возьмёшь с собой мелкого.»

«Мелкий» уже ждал в коридоре, настороженно щурясь из-под защитного поля. Он держал руки на весу, стараясь не прикасаться ни к себе, ни к окружающим предметам. Гедимин кивнул на лестницу, ведущую на верхний ярус, и жестами пояснил: «Дезактивация.»

…Растворы были приготовлены заранее; принюхавшись и определив концентрацию, Гедимин заключил, что готовил их Хольгер, — химик больше беспокоился о сохранности кожи и слизистых оболочек отмывающихся, чем об удалении каждого нежелательного атома с их тел. Довольно хмыкнув, сармат сбросил защитное поле и вытащил из оболочки Айрона. Тот с облегчённым вздохом стянул перчатки, расстегнул комбинезон и побросал одежду в бак с дезактивирующим раствором.

— Сфера гораздо тяжелее, чем кажется со стороны, — сказал он, забираясь под душ. — Ирренций настолько плотный?

— Уран, — буркнул Гедимин. — Ирренция там считанные граммы. Окись урана — довольно плотное вещество.

Айрон уступил сармату место рядом с контейнером раствора и вышел в сушильную камеру. Её стенки были прозрачными, и лаборант выглядывал оттуда, с любопытством рассматривая Гедимина.

— А у тебя много шрамов, — заметил он. — Под одеждой ещё больше, чем на руках. У всех атомщиков так?

Гедимин покосился на мокрую кожу и попытался вспомнить, какие шрамы получил, занимаясь ядерной физикой. Вспомнился только рубец-полумесяц на груди.

— Не связывайся с охраной и взрывниками, — проворчал сармат, отворачиваясь к стене. — Будешь гладкий, как новый клон. Высох? Иди на контроль. У нас ещё есть работа.

…Глайдер с полупустой платформой отъехал от ворот станции. Он всегда уезжал с частичной загрузкой — в это время «Полярную Звезду» покидали только ремонтники и учёные, работники «длинных смен». Места на платформе было достаточно, но Айрон встал вплотную к Гедимину, так, что сармат опасался случайно уронить его.

— Четыре и восемь сотых грамма. Хороший результат, — сказал ремонтник, обращаясь к Хольгеру. Тот кивнул.

— С каждым разом выход увеличивается. Это хорошо, но могло бы быть лучше. Я предлагаю поставить обсидиановые линзы внутри сферы. Сфокусировать лучи.

Константин стоял поодаль, рядом с ремонтниками, и как будто ничего не слышал, но на фразе о линзах развернулся к Хольгеру и громко фыркнул.

— Ты уже получил отдельное разрешение на такой эксперимент?

Хольгер сердито сощурился.

— Я над этим работаю, — сдержанно ответил он и отвернулся.

Глайдер преодолел первые сто метров трассы. По правую руку от шоссе потянулись новые, ещё не потерявшие белый цвет ограждения. Они появились тут недавно — Гедимин не мог вспомнить, чтобы видел их вчера — но за оградой уже гудели бронеходы, и грохотал взламываемый камень.

— Ещё один завод? Чей? — сармат посмотрел на символ на одном из щитов над оградой — полустёртую пятиконечную звезду из тонких синих линий. Рисунок показался ему знакомым.

— Энцелад, приём! — ухмыльнулся Линкен. — Что, не узнал «Локхид»? Теперь они строятся тут, у нас под боком. Не так давно мы сбивали их корабли, а теперь мы будем их делать. Если пустят.

«Корабли? «Локхид»? Верно. Теперь вспомнил,» — Гедимин заглянул на ограду, прикидывая масштаб будущих построек. Завод разместили почти вплотную к электростанции, и в лесу раздавался грохот падающих деревьев, — расчищали дополнительную просеку для подвода линии электропередач. За оградой два катка ровняли засыпанную гравием площадку, готовя её к заливке фрилом. У широкого проёма, предназначенного для ворот — створки ещё не навесили — собралась группа экзоскелетчиков в серой броне с символами «Локхида» и схематичными флагами Атлантиса на груди. Это были лёгкие экзоскелеты с реактивными ранцами — как знал Гедимин, им дали название «Сигрен».

— Стадо коз, — фыркнул Линкен, разглядывая «броненосцев». — Вьючных коз. Эй, атомщик, сколькими способами может сломаться такой вот ранец?

Он говорил вполголоса, но кто-то из охранников услышал его. Они развернулись к глайдеру. Гедимин увидел, что почти все они стоят с открытыми шлемами и курят.

— Смотри, слизистые ублюдки! — охранник перегнулся через ограду и выплюнул окурок на платформу глайдера. — Вся дорога в слизи. Ну и уроды…

— Мерзость, — сплюнул второй. — Эй, ты, слизь! Чего вылупился?! Я тебе живо выжгу гляделки!

Гедимин изумлённо мигнул. Охранники крикнули вслед глайдеру ещё что-то, но грохот взломанной каменной плиты заглушил их слова. Сармат посмотрел на Линкена. Тот стоял, сжимая пальцы в кулак и судорожно нашаривая что-то на дне кармана.

— Hasulesh! — он сплюнул прямо на дорогу.

— Как в старые времена, — пробормотал Хольгер, оглядываясь на стройплощадку «Локхида». — Не сказал бы, что добрые. Я думал, что макаки уже забыли этот бред про слизь.

Линкен потянулся к шраму на затылке и выразительно фыркнул.

— С чего бы им забыть? Они это выдумали, не мы. Такие у нас теперь соседи.

— Не стоило обсуждать их ранцы, — сказал Гедимин.

Линкен повернулся к нему.

— Хорошо там у вас, на Энцеладе?.. Думаешь, всё дело в ранцах? Брось! Они всё равно считают нас слизистыми уродами. Я мог вообще молчать.

— В другой раз — попробуй, — посоветовал Гедимин. «Ещё не хватало драк с охраной,» — думал он, с досадой вспоминая давние стычки, расстрелы и отсидки в карцерах. «Надеюсь, в этот раз обойдётся. Всё это очень мешает работать.»

12 апреля 45 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Чего они на нас таращатся?! — Хольгер оглянулся на пустое шоссе и передёрнул плечами. Гедимин, неожиданно оторванный от мыслей о путях синтеза ирренция, недоумённо мигнул.

— Кто?

— Мартышки «Локхида», разумеется, — химик хмуро посмотрел на него. — Каждый день стоят вдоль ограды и пучат глаза. Начинается смена, заканчивается смена, — одно и то же. Не знаю, как тебе, а мне эти гляделки не нравятся.

— Мартышкам, как обычно, нечем заняться, — буркнул Гедимин, тут же выкидывая охранников «Локхида» из головы и сосредотачиваясь на ирренции. — Ты сейчас куда?

— На озеро, я думаю, — ответил Хольгер. — На последние подлёдные купания. А ты?

— Напишу пару слов для Герберта и догоню тебя.

…К вечеру вода, стекающая по стенам и дорожному полотну, незаметно затвердела и подёрнулась белыми разводами. Роботы-уборщики, спустившись с крыш, засыпали дорогу реагентами, и под ногами расползалась желтоватая пена. Лёд на мелководье было некому растапливать, и разрозненные куски, плавающие у берега, снова начали смерзаться в огромный пласт. Гедимин вышел на его край, посмотрел на многочисленные кривые гребни и перепады высот и вернулся на твёрдую землю. Проседающая под ногами поверхность не внушала ему доверия, как и широкая чёрная трещина в десяти метрах от берега.

— А где, собственно, все наши взрывники? — громко спросила одна из самок с подводными лодками, собравшихся у прибрежных кустов. — Ходить по этой плавучей штуке опасно, запускам она мешает. Что, совсем некому взломать её?

— Взрывники? — другая огляделась по сторонам. — Ну, тут ходит один атомщик.

— Нет, атомные бомбы нам не нужны, — покачала головой первая самка.

Мимо, направляясь к длинному зданию аэропорта, проехал пассажирский глайдер, выкрашенный в цвета «Локхида», — смена на стройке закончилась вместе со световым днём. Гедимин слегка удивился — «Что, уже улетают?» — но увидел, что транспорт не набирает высоту, и вспомнил, что часть аэропорта отведена под временное жильё для приезжих «макак». Сарматов туда не пускали — всё строение было окружено табличками, на которых это повторялось на четырёх языках, а для тех, кто не умел читать, был выставлен ещё один рубеж — охранники в тяжёлых экзоскелетах.

Сармат провёл ладонью по макушке — небрежно вытертые волосы уже смёрзлись в ледяные шипы — и, набросив капюшон, быстро пошёл к душевой. Из приоткрытых дверей валил пар — кому-то внутри стало слишком жарко, как часто бывало, когда душевую захватывали венерианцы. Водяные испарения слегка пахли едким сернистым шлаком — не настолько, чтобы заподозрить неисправность вытяжки, но достаточно, чтобы чётко указать на собрание венерианцев за дверью. «Хас на месте,» — Гедимин приостановился, пропуская робота-уборщика. «Иджес, наверное, тоже.»