Саксонские Хроники - Бернард Корнуэлл

– Я спас тебе жизнь, – сказал я, – и тебя при этом озадачивают вопросы неблагодарности?

Он от души расхохотался.

– Он морит тебя голодом, потому что боится тебя. Ты еще не стал христианином?

– Нет.

– Тогда присоединяйся ко мне. Ты и я, лорд Утред. Мы прогоним Этельреда с его земель и поделим между собою Мерсию.

– Я предложу тебе участок в Мерсии.

Он улыбнулся.

– Длиной в два шага и шириной в один? – осведомился он.

– Да к тому же очень глубоких шага, – добавил я.

– Меня трудно убить, – сказал он. – Боги, очевидно, любят меня так же, как они любят тебя. Я слышал, после Йоля Сигурд клянет тебя на чем свет стоит.

– А что еще ты слышал?

– Что солнце садится и встает.

– Полюбуйся им, – сказал я, – потому что может случиться, что тебе в скором времени не придется восхищаться восходами и закатами.

Я неожиданно пришпорил свою лошадь. Она рванула вперед и заставила жеребца Хестена попятиться.

– Слушай, – резко произнес я. – У тебя есть две недели, чтобы уйти из крепости. Эй, дерьмо собачье, ты понял меня? Если через четырнадцать дней ты все еще окажешься здесь, я сделаю с тобой то же, что сделал с твоими людьми при Бемфлеоте. – Я скользнул взглядом по его двум спутникам и снова посмотрел на Хестена. – Две недели, – повторил я, – а потом придут войска западных саксов, и я превращу твой череп в ковш для воды.

Я, естественно, лгал, во всяком случае, насчет войск западных саксов, но Хестен знал, что именно эти войска помогли мне одержать победу при Бемфлеоте, так что ложь звучала вполне правдоподобно. Он начал что-то говорить, но я повернулся и поскакал прочь, взмахом руки приказав Меревалю следовать за мной.

– Я оставляю тебе Финана и двадцать человек, – сказал я мерсийцу, когда мы отъехали подальше, – потому что в течение этих двух недель ты должен ждать нападения.

– Хестена? – недоверчиво спросил Мереваль.

– Нет, Сигурда. Он приведет с собой как минимум триста человек. Хестену нужна помощь, и он попытается снискать благосклонность Сигурда, послав ему сообщение о том, что я здесь. И тогда Сигурд обязательно придет – уж больно ему хочется прикончить меня. – Конечно, я не был уверен, что все так и случится, но я сомневался, что Сигурду удастся побороть искушение и не попасться на мою наживку. – Когда он придет, – продолжал я, – ты отступишь. Уходи в леса, держись впереди него и доверяй Финану. Пусть Сигурд изнуряет своих людей на пустой земле. Даже не пытайся вступать с ним в схватку, просто маячь у него перед глазами.

Мереваль не стал спорить. Вместо этого после нескольких минут размышлений он вопросительно посмотрел на меня и спросил:

– И вправду, лорд, почему Альфред не вознаградил тебя?

– Потому что он не доверяет мне, – ответил я. Мой ответ так шокировал Мереваля, что он уставился на меня расширившимися от удивления глазами. – Если ты хотя бы отчасти верен своему лорду, – продолжал я, – дай ему знать, что Хестен предложил мне объединиться.

– А еще я скажу ему, что ты отказался.

– Можешь передать, что искушение было велико, – сказал я и тем самым снова шокировал его. Я пришпорил лошадь.

Сигурд и Йорик подстроили мне чрезвычайно хитроумную ловушку, и она почти сработала. Зато теперь я устрою ловушку Сигурду. Я не надеялся убить его – это подождет, – но очень хотел, чтобы он пожалел о своей попытке убить меня. Однако сначала я рассчитывал узнать будущее. Настала пора ехать на север.

Я отдал Сердику свою дорогую кольчугу, плащ и лошадь. Сердик был пониже меня, но так же широкоплеч, поэтому в моей одежде и в моем шлеме с нащечными пластинами, которые закрывали лицо, вполне мог сойти за меня. Я отдал ему свой щит, украшенный волчьей головой, и велел ежедневно показываться на глаза Хестену и его сподвижникам.

– Только не приближайся к стенам, – предупредил я, – пусть думает, будто я наблюдаю за ним.

Свое знамя с волчьей головой я оставил Финану и на следующий день уехал в сопровождении двадцати шести человек.

Мы тронулись в путь до рассвета, чтобы разведчики Хестена не заметили нас. Когда день вступил в свои права, мы стали продвигаться ближе к лесам, но все равно держали направление на восток. Лудда все еще ехал с нами. Мне очень нравился этот плут и мошенник. Лучшим его качеством было великолепнейшее знание Британии.

– Я все время перебираюсь с места на место, лорд, – объяснил он мне, – поэтому и знаю все пути-дороги.

– Перебираешься с места на место?

– Кто рискнет оказаться в пределах досягаемости того, кому вчера продал два ржавых железных гвоздя за кусок серебра, не так ли, лорд? Вот и приходится делать ноги, лорд.

Я расхохотался. Лудда был нашим проводником, и он вел нас на восток по римской дороге, пока мы не увидели поселок с хижинами, над которыми поднимался дым. Чтобы нас не заметили, мы свернули с дороги и обошли его по широкой дуге. Дальше поселений не было, и по козьим тропам мы стали подниматься на холмы.

– Куда он нас ведет? – спросил у меня Осферт.

– В Буккестан, – ответил я.

– А что там?

– Эти земли принадлежат ярлу Кнуту, – сказал я, – и тебе там совсем не понравится, поэтому я и не рассказываю, что там.

Я бы предпочел путешествовать в обществе Финана, но я верил, что ирландцу удастся избавить Сердика и Мереваля от неприятностей. Осферт мне нравился, но временами его осторожность становилась помехой, а не преимуществом. Если бы я оставил в Сестере Осферта, он слишком поспешно стал бы отступать при появлении Сигурда. Он утащил бы с собою Мереваля в глухие леса на границе Мерсии и Уэльса и тем самым отбил бы у Сигурда желание продолжать охоту. Мне же было нужно, чтобы кто-то постоянно дразнил и искушал Сигурда, и я знал, что у Финана это отлично получится.

Начался дождь, не моросящий, а самый настоящий ливень, который к тому же сопровождался резким восточным ветром. Осадки сильно замедлили нас, но зато обеспечили безопасность – мало кому захочется вылезать из дома в такую погоду. Когда же нам кто-то встречался по пути, я представлялся неким лордом из Кумбраланда, который едет к ярлу Сигурду засвидетельствовать свое почтение. Кумбраланд был необжитым районом с небольшим количеством лордов. Я не раз бывал там и знал его достаточно хорошо, чтобы ответить на любые вопросы, однако никто из встречных не задавал их.

Итак, мы поднялись на холмы и через три дня прибыли в Буккестан. Он лежал в долине между холмами и представлял собой довольно большой город, построенный вокруг древних римских зданий, в которых еще сохранились стены, а вот крыши были заменены на тростниковые. Город не был защищен палисадом, однако на границе дорогу нам преградили трое, до этого прятавшиеся в будочке.

– Вы должны заплатить за вход в город, – сказал один.

– Кто вы? – спросил другой.

– Кьяртан, – ответил я. Этим именем – оно было из прошлого, так звали злобного отца Ситрика, – я пользовался в Буккестане.

– Откуда вы? – продолжал расспрашивать второй. Он был вооружен длинным копьем с ржавым наконечником.

– Из Кумбраланда, – ответил я.

Все трое презрительно усмехнулись.

– Из Кумбраланда, да? – проговорил первый. – Имей в виду, у нас тут платят не козьим пометом. – Он расхохотался, довольный собственной шуткой.

– Кому вы служите? – спросил я у него.

– Ярлу Кнуту Ранульфсону, – ответил второй, – и слава о нем дошла даже до Кумбраланда.

– Он знаменит, – с деланым восторгом сказал я, а затем заплатил им нарубленными кусочками серебряного браслета.

Сначала я, естественно, поторговался с ними, правда, не слишком яростно, потому что все же хотел попасть в город и при этом не вызвать ни у кого подозрений. Так что мне пришлось смириться и отдать им серебро, которого у меня и так было мало, и вскоре мы уже ехали по грязным улочкам. Мы встали на постой на одной из ферм в восточной части. Хозяйка, вдова, уже давно отказалась от разведения овец и зарабатывала себе на жизнь тем, что принимала на постой путешественников, которых привлекали в эти места горячие источники, славящиеся своими лечебными свойствами. Только сейчас, добавила она, эти источники охраняют монахи, они требуют плату серебром со всех, кто хочет зайти в старые римские купальни.

– Монахи? – удивился я. – А разве это не земля Кнута Ранульфсона?

– А ему-то что за дело? – отмахнулась она. – Пока поток серебра исправно течет к нему в руки, ему плевать, кто какому богу молится.

Как и большинство жителей города, она была сакской, но говорила о Кнуте с явным уважением. Неудивительно. Он был богат, он был опасен и считался лучшим мечником во всей Британии. Поговаривали, что у его меча самый длинный и смертоносный клинок во всей стране, поэтому его прозвали Кнут Длинный меч. Кроме того, он был горячим сторонником Сигурда. Если бы Кнут Ранульфсон узнал, что я нахожусь на его земле, Буккестан тут же заполонили бы датчане, жаждущие моей смерти. – Так ты приехал сюда на горячие источники? – обратилась ко мне вдова.