i 4482073125d660f2 - Unknown

– Он… юрист…

– Юрист! Юрист! – передразнил тренер, хлопая себя по голове. – Юрист Беркут!

– Это его детское прозвище… Вообще его Георгий зовут, но он не любит свое имя… Георгий Кирсанов…

– Ты понимаешь, во что ты ввязалась? Минспорта открывает в отношении тебя дело! И скорее всего его передадут в полицию, потому что оно выходит за рамки спорта! А им, как ты сама понимаешь, раз плюнуть доказать, что свежеиспеченная чемпионка России по биатлону, мастер спорта Наталья Тобурокова добилась победы незаконно!

Наташа стояла и молчала. Кровь медленно отливала от ее лица, потухшим взглядом она смотрела на Виталия. Вернее, за его плечо, на стену, где в новенькой рамке под стеклом висел ее чемпионский диплом, а рядом вызывающе поблескивала ее последняя награда – золотая медаль чемпиона России. Она пробовала пошевелить враз одеревеневшими губами, а слова никак не находились. Как объяснить тренеру, поймет ли он, что это была ее страшная ошибка? Как сказать, что она запуталась?

44

Виталий все так же держал ее за руку, молчал и сверлил взглядом.

– Наталья, не молчи! Скажи мне, ведь есть какие-то причины, они ведь тоже могут ошибаться! Расскажи мне, что же все-таки случилось?

Она, наконец, оторвала взгляд от стены, перевела на него. Было тяжело видеть в его еще вчера улыбавшихся и любящих глазах растерянность и горький вопрос.

– Он… Он меня любит… – хрипло произнесла она. Непокорная челка безвольно теперь свисала, мешала смотреть. Да и не могла она теперь взглянуть в глаза тренеру.

Гвоздев начал мерить шагами ее небольшую комнату. Он с остервенением тер лоб левой рукой, правая непроизвольно сжалась в кулак.

– Есть же выход, должен быть! Да, ситуация – хуже не придумать. Но там, к счастью, доказательства шиты белыми нитками… Но все равно…

Она хмуро молчала. Села на край стула, отодвинув его от обеденного стола.

– У меня с парнями из Минспорта установились хорошие отношения, они оказались старыми любителями биатлона, отца знают, – продолжал Гвоздев, – и они советуют прийти к ним с тобой!

– Добровольное признание облегчает работу прокурора, – горько ухмыльнулась Наташа, вспомнив поговорки, которыми бравировали воспитанники сибирского детского дома. – Я пока не понимаю, в чем меня обвиняют… Что Индеец – бывший военный снайпер? Так он работал на государство… Что дядя у Беркута – миллионер? Ну и что?..

– Что?! – вспылил Гвоздев. – Ты еще шутишь? До тебя не доходит, что ты поставила крест на своей спортивной карьере? Твой Беркут угрожал судье на чемпионате! Я знаю, что победа твоя чистая, только она оказалась грязной!

– Как… – ошарашенно пробормотала Наташа.

– А вот так! Если это всплывет – то это дисквалификация! Пожизненная! Это же не детские игры!

– Но он приехал за меня поболеть… Прилетел из Германии…

– Наташа, судье угрожали! Какие теперь сборы, какие чемпионаты?!

– Не ори на меня, Виталий! И так тошно! – она вскочила со стула, не понимая, что еще ему ответить сейчас, хотелось только одного – убежать и спрятаться. – Никакие их дела я не знаю, Беркут ничего об этом не говорил, – сказала она наконец, – да и если бы говорил – продавать его… это подло… а про судью… он же это ради меня сделал… Он… он сделал мне предложение! И он меня защитит, даже если и будет какой-то конфликт с министерством!

Гвоздев остановился, взглянул на Наташу, которая стояла насупившись и с вызовом глядела на него. И точно волчонок, думал он, волчонок, припертый к стенке, огрызающийся на всех вокруг.

– Предложение?

– Да. И я согласилась. И я его люблю! И неважно, кто у него дядя, сам он честный и порядочный человек! Взятка судье? Виталий, мы взрослые люди, и так в самом деле делают, чтобы спортсмен выиграл! Как это было в прошлом году с Машей Волковой! Взятка, а она первое место взяла!

Гвоздев мрачно играл желваками на лице. Он понял, что совсем не знает эту Наташу. Он знал и гордился успехами биатлонистки Тобуроковой, любил и обожал гордую Наташу с искрящимися «таежными» глазами. Но этого волчонка, отстраненного и холодного, он не знал и даже начинал опасаться.

– Я тебя не этому учил… – сказал он наконец. Наташа ничего не ответила.

Виталий медленно подошел к двери, раздраженно спросил:

– Идешь со мной в министерство?

Наташа молчала, угрюмо глядя в пол. Гвоздев резко рванул на себя дверь.

– Да уж, жизнь теперь не будет другой. Я думал, мы сумеем найти решение. Завтра нас ждут в Минспорта, мы пойдем туда вместе, и ты все…

– Виталий, хватит! – перебила непослушными губами Наташа.

– То есть спорту, биатлону… спортивной карьере… мечте… мне в конце концов, а я ведь не просто тренер, я еще и человек, мужчина… ты предпочла Беркута. Что ж. Это твой выбор.

Гвоздев резко вышел за порог комнаты, с раздражением хлопнув дверью. Оцепенев, Наташа еще долго сидела на своей узкой студенческой кровати. Ну а что? Рано или поздно нужно было сделать такой выбор. Все его делают: спорт или счастливая семейная жизнь, а многие и все это совмещают. Конец спортивной карьеры? Ну и бог с ней. Она закончит ее на излете, чемпионкой России. И сразу начнет свою новую жизнь счастливой невесты, а потом, может быть, и мамы.

Неожиданно на телефоне высветился значок, что получено эсэмэс-сообщение.

«Наташа, прости. Не будет свадьбы. Ничего не будет. Никогда. Прости, я люблю тебя. Прощай. Беркут».

Глава сорок пятая

Беркут очень не любил этот кабинет: если он там оказывался, значит, случилось что-то неприятное и предстоит серьезный разговор.

– Что-то ты неважно выглядишь, Георгий, – своим вечно сиплым, но сильным и жестким голосом сказал дядя. Известный всему миру Кирсанов редко бывал в России, и когда появлялся на родине, то почти все время проводил в коттеджном поселке в Подмосковье на берегу водохранилища, тщательно охраняемом и засекреченном.

А Беркут в самом деле сильно сдал за последнее время. Спал он мало, хотелось сделать Наташе сюрприз со свадьбой и путешествием, все это выбивало из привычной колеи. А от разговора с дядей добра не жди: поэтому парень нервно сжимал и разжимал кулаки.

– Приболел, – ответил он после долгой паузы.

– В молодости случаются такие болезни, – без улыбки ответил Кирсан. – Важно переболеть и не наделать глупостей, потому что платить за них придется всю жизнь. Как твой отец, к примеру. Я ведь ему говорил, что свадьба была плохой идеей.

– Тогда бы не было меня, – ответил Беркут.

– Это да. Ну так разберем твой диагноз. Мне мой человечек из полиции по секрету рассказал, что твоя увлеченность этой биатлонисткой может дорогого стоить. Я не вмешивался, когда ты попросил Володю ее тренировать. В самом деле, грех невелик. Но вот история с запугиванием судьи – это уже перебор. Это нарушение закона, а мы, как тебе известно, такими вещами не занимаемся. И тебе портить жизнь я не дам.

– Откуда узнали про судью? – спросил Беркут, разинув рот. – Он не мог проговориться… Ах ты черт… Наверное, тот журналистик, что вокруг нас крутился…

– Их там трое было, – улыбнулся дядя. – Ладно, это дело мне удалось замять. Сам все понимаю. Молодость, любовь… Ты же ее любишь?

– Да, – прохрипел Беркут, опустив голову.

– Это хорошо. А семью нашу? Любишь?

– Тоже…

– Ну и прекрасно. А семья любит тебя. Твоя мечта сбылась: мы объединяем наши усилия с семьей Деркача, группой уральских и пензенских коллег. Ты стал президентом мюнхенского автоконцерна, можешь уже выезжать в Германию и принимать дела. Потом вместе с женой, а она, кстати, совладелец концерна, вам предстоит решить вопрос по запуску двух цехов на…

– С кем придется? Я как-то, наверное, неправильно понял… – вскинул голову Беркут. – Ты знаешь про нашу свадьбу?

– Знаю, конечно. Свадьба у тебя будет с Ангелиной Деркачевой, дочкой Деркача. Это самое важное условие – наши семьи должны породниться. На крови бизнес лучше идет, – и Кирсан улыбнулся кончиками рта, без эмоций.

– Но…

– Девушка она красивая, яркая. Умная. Вы хорошей парой будете. Свадьбу сыграем достойную, в Мюнхене.

Тут Кирсан встал из-за стола и посмотрел на племянника.

– Что, Георгий? Что-то не слышу благодарностей. Ты разве не этого хотел? Не об этом мечтал? Завод, помощь влиятельных людей, красавица жена? Что у тебя губки задрожали, как у школьницы?

– Я люблю Наташу. Я не могу…

Кирсан оскалился страшной улыбкой.

– И ты, конечно, сейчас скажешь: я отказываюсь, поедешь с ней в эту ее деревню, и вы будете с ней жить долго и счастливо, бить белок и ловить осетра. Да?

– Да.

– Очень хорошо. Очень. Я ждал такого ответа – ты ж сын Артура, как иначе то. Но! Есть и несколько «но». А как же я? Я-то не могу в тайгу. А как же все это, – он развел руками, – все, что я наживал, копил? Нам нужен этот концерн. И у тебя нет выбора, Георгий. Ты не сам по себе. Мы за тебя в ответе. Но и ты в ответе за нас. Пиши своей Наташе, что ничего не будет. Давай ей денег дадим, чтобы долго не грустила.