Дама с коготками - Дарья Донцова

– Ничего особенного, мои туфли и мое пальто.

– К тому же Валентина испортила парик, а волосы у нее такие же светлые и коротко стриженные, как у тебя, понимаешь?

– Нет.

– Удивительная недогадливость. Туфли были на каблуке?

– Нет, не ношу такие. Самые простые ботиночки на резиновом ходу.

– Догадалась, наконец? Без каблуков Рафаэлла одного роста с тобой. Она вышла из ТВОЕГО дома в ТВОЕМ пальто, без парика, а стрижка у нее как у тебя.

– Ну?

– Господи! Это тебя хотели убить, а бедную Валентину ранили по ошибке. Если бы не Банди с его любовью сбивать всех с ног, в Склифе сейчас лежала бы ты. Вопрос только – где: в реанимации или морге?

Меня прошиб холодный пот. А ведь верно! Рафаэлла перед выходом подняла большой воротник из ламы и уткнулась в него носом. И потом – макияж! Несчастной пришлось воспользоваться моей косметикой, и издали ее вполне можно было принять за меня. Невысокая, худощавая блондинка с короткой стрижкой. Кому же я помешала, кто нанял киллера? Римма Борисовна Селезнева? Но она не могла успеть. Ведь после разговора со мной через два часа улетела в Америку. Кто же тогда?

Очевидно, мучительные раздумья отразились у меня на лице, потому что полковник сказал:

– Лучше признайся сразу, иначе…

– Добровольное признание облегчает вину, и чем раньше сядешь, тем раньше выйдешь! Так, кажется, у вас сбивают с толку глупых подследственных?

Александр Михайлович покраснел, открыл рот для достойного ответа, но тут ворвалась Маня с сообщением о том, что Женя берет Лиззи. Следом за ней пришла Зайка с чаем, прибежали собаки, и разговор не возобновился.

Перед сном перебирала в памяти известную мне информацию. Почему я решила, что Серж – главное действующее лицо? Вдруг тяну не за ту ниточку? Откуда у Фриды этот жуткий браслет? Может, существует два таких? Хотя очень странно. Вещь омерзительная, но оригинальная, явный эксклюзив. Как связана Фрида с таинственной незнакомкой, посещавшей Веру Андреевну? И где узнать подробности об убийстве Буйнова и девочки? В архиве Уголовного розыска явно хранится дело, но как туда проникнуть? Впрочем, происшествие громкое, неужели о нем не писали газеты? Например, городская сплетница «Вечерняя Москва»?

Утром я прямиком отправилась в редакцию газеты на улицу 1905 года. В библиотеке и в самом деле хранились все годовые комплекты газеты. Строгая библиотекарша сначала заявила, что архивом могут пользоваться только сотрудники, но флакончик французских духов смягчил сердце Аргуса, и мне выдали большую, пахнущую пылью подшивку. Нужное сообщение нашлось сразу. «Вечерняя Москва» целых три дня писала о происшествии. Это были славные, старые времена, когда убийство еще считалось чрезвычайным, а не обыденным, как сейчас, событием. Почти все сведения были мне известны. То, что я искала, оказалось в последнем номере. Объявление в розыск Ольги Никишиной и ее приметы: темно-каштановые волосы до плеч, голубые глаза, рост – 158, вес – 50 килограмм. Правый глазной зуб отсутствует, на его месте коронка из металла белого цвета. Из особых примет – шрам от аппендицита и большое родимое пятно с левой стороны шеи.

Я закрыла газету. Ну и что? Да ничего. Утонула Ольга Никишина, мучимая совестью, и косточки истлели на дне реки. Но ведь был еще муж. Полицай из Минска, Андрей Пивоваров. Вроде бы он в 1944 году убил ювелира Павла Буйнова и присвоил его документы. Интересно знать, когда это произошло, при немцах или уже после освобождения? Хорошо, если после. Потому что тогда где-то в минских архивах лежит папочка с делом. В органах внутренних дел работают настоящие бюрократы! Все в стране пропадет, а папка с делом – ни за что! У моих знакомых реабилитировали дедушку. Внуки поехали на Лубянку, и, пожалуйста, документы целы. И зачем, спрашивается, хранили такой компромат на самих себя – с именами следователей и описанием неправомерных методов допросов. Сжечь давно надо, так нет же!

Дома я принялась лихорадочно листать записную книжку и наткнулась на бывшего одноклассника Эдика Себастьянского. Он сейчас работает в крупном информационном агентстве и, если не врут о солидарности журналистов, сумеет помочь. Тем более что есть у меня для него лакомый кусочек в качестве награды.

Эдик, абсолютно простуженный, сидел дома, и голос у него сейчас был как у слоненка из мультфильма про 38 попугаев. Поболтав немного о старых знакомых, я вкрадчиво спросила:

– Эдька, уже купил юбилейное издание Пушкина, то самое, 1937 года, на папиросной бумаге?

Одноклассник – страстный библиофил и собиратель всего, что имеет отношение к великому поэту, горестно вздохнул:

– Нет. Такой раритет трудно приобрести.

– А хочешь, я подарю его тебе?

У Эдика перехватило дыхание от восторга, но он прекрасно понимал, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, поэтому со вздохом спросил:

– Что надо сделать?

– Ничего сложного. Найти приятеля в Минске, желательно в местном МВД.

– На мафию работаешь?

Я засмеялась и объяснила суть проблемы. Безусловно, задача трудная, но и награда классная. Эдька землю будет носом рыть, чтобы получить однотомник.

Положив трубку, я сладко потянулась и побежала на кухню заварить чаек. Редкая удача – дома никого. Лучше покрашу сначала волосы, а уж потом почаевничаю всласть, пирожных с кремом поем. И никто не станет стучать в ванную и орать: «Мама, выйди».

Облачившись в уютный халат, наложила на волосы краску. Вообще-то я не совсем блондинка, скорей светло-русая. Но последнее время у меня появилась седина. И брови какие-то белесые. Где лежит у Зайки краска для бровей? Нужный тюбик подозрительно быстро нашелся, и я кисточкой нарисовала соболиные брови. Главное, не забыть, что на голове краску следует держать 40 минут, а на бровях – пять. И тут затрезвонил телефон – Наташка из Парижа.

– Когда собираетесь возвращаться? – сердилась она. – Надоело одной в доме.

Мы от души поболтали, потом я кинула взгляд на часы – сорок минут еще не прошли. Со спокойной душой посмотрела «Новости», выкурила сигаретку и пошла в ванную. Сняла халат, налила ванну, всласть понежилась и смыла краску с головы.

Ванная комната на втором этаже большая, но зеркало все равно запотело. Поэтому, прежде чем включить фен, я протерла его, глянула и… увидела лицо цыганки. Машинально обернувшись и удостоверившись, что никого, кроме меня, нет, уставилась на отражение. Значит, это я! Но откуда такие черные, невероятной ширины брови! Не женщина, а скотч-терьер. И тут сообразила, что забыла смыть краску с бровей вовремя. А все Наташка, нашла когда звонить.

Следующие полчаса прошли в бесплодных попытках извести угольную черноту или хотя бы уменьшить ширину бровей. В ход пошло все – спирт, ацетон, уксус. В результате кожа вокруг глаз покраснела, а брови стояли насмерть. На улице раздалось бибиканье. Аркашка с Ольгой возвращаются! Я ринулась в спальню, выключила верхний свет и замотала лоб платком. Скажу детям, что приключилась мигрень.

Домашние поверили и оставили меня в покое. Но голод – не тетка, и где-то около двенадцати ночи я тихо прошлепала на кухню. Все уже спят, пороюсь в холодильнике. Но не успела полезть за масленкой, как вспыхнул яркий свет и Аркашка радостно сказал:

– Мать, прошла голова?

Забыв про дурацкие брови, я обернулась. Кешка сдавленно ойкнул, потом тихо спросил:

– Это аллергия такая?

– Нет, – ответила я злобно, – самые модные брови в сезоне!

– Какой ужас! – пробормотал сын. – Ты похожа на Татьяну Федоровну.

Татьяна Федоровна! Старушка-соседка из прежней квартиры. В свои семьдесят с хвостом престарелая кокетка маскировала седину хной, румянилась, пудрилась, употребляла кровавую помаду и походила на жену Дракулы. Я в сердцах захлопнула холодильник и гордо удалилась в спальню под сдавленное хихиканье Аркадия.

Глава 21

Омерзительная простуда затормозила расследование. Из носа текло, глаза покраснели и постоянно слезились, в горле словно скреблись кошачьи лапы, голос походил на карканье. Целых три дня я просидела в спальне, замотанная в шерстяные пледы, и послушно пила подносимые заботливой Зайкой гадкие снадобья: сок редьки с медом, раствор яблочного уксуса с сахаром, боржом с лимоном. Слабый протест вырвался из больной груди только при виде чашки отвратительного горячего молока с пенкой.

– Пей! – железным тоном приказала Ольга. – Это не «Колдрекс» идиотский, а старое, верное средство.

Я подождала, пока она уйдет, и отдала кружку Снапу… Ротвейлер выхлебал напиток в два чавка и с благодарностью поглядел на меня.

В создавшейся ситуации радовали только две вещи. Брови постепенно теряли черноту, и приехал Эдик Себастьянский. Видно, очень уж ему хотелось получить заповедный том, потому что он принес полученную по факсу из Минска ксерокопию дела об убийстве Павла Буйнова. Я отдала ему вожделенную книгу, проводила до дверей и рысью понеслась наверх к документам. Насморк сразу куда-то исчез, горло прочистилось, и появился голос.