Ультранормальность. Гештальт-роман - Натан Дубовицкий

Сообразив, что все эти потоки мыслей, изливаемые у костра не более чем ритуал, призванный ощутить некоторое единство людей с разными взглядами, а вовсе не осмысленная беседа о судьбах страны, Федор улыбнулся и вышел за пределы их круга. Несогласные оказались на редкость нетерпимы к несогласию с ними.

«Живут, не приходя в сознание», – подумал он. И направился в центр лагеря, откуда доносился громкий прерывистый смех и музыка.

Пока он добирался до центральной сцены, пошел снег. Обильный, хлопьями, который с утра не предсказала ни одна метеорологическая служба. Мощным зарядом он накрыл лагерь, обильно положив на сиденья, палатки, навесы и асфальт обильные кучи воздушного серебра. Стрельцов поднял глаза к небу. Облака висели так низко над городом, что казалось, будто достать до них – это лишь вопрос того, где достать хорошую лестницу.

Федор укутался в свою новую куртку и ускорил шаг, чтобы как можно скорее добраться до ближайшего костра в центре лагеря. Вскоре он оказался возле одного из них. Там не происходило ничего принципиально нового.

– Вот вы говорите, что президента надо сменить, а я так не считаю, – зычно произнес молодящийся активист в золотой куртке с надписью «Вор должен сидеть в тюрьме» лет тридцати пяти-сорока. – Вот свергнем Дракона, немного осталось. А дальше что? Займет его место какой-нибудь драконыш. И по новой все. А нам это надо?

Небольшой круг замерзших оппозиционеров, толпящихся возле него, отрицательно закачали головами.

– Надо менять форму правления. Парламентская республика! Пусть депутаты решают. Чем больше людей принимает участие в порядке управления, тем лучше!

– А президент?

– А президента будет назначать парламент. Будет такая техническая фигура, которая решает какие-то острые ежедневные вопросы, а не управляет государством в целом.

Стрельцов прислушался к этой группе протестующих, и остался бы с ними, если б его взгляд не привлекла девушка и парень, соревнующиеся в армрестлинге на бочке из-под нефти, объемом в один баррель. Федор подошел ближе и увидел, что у обоих руки раскрашены татуировками. Символы, выведенные зеленой краской, казались удивительно знакомыми. Здесь и «ярило», и «коловрат», и некие руны, которые Иван зачем-то называл «славянскими», хотя их разработал какой-то лингвист-самоучка пару лет назад.

Девушка постепенно взяла верх над парнем, и тот сдался, не дожидаясь того момента, когда она положит его руку на стол. Когда это произошло, столпившиеся вокруг крепкие ребята легко рассмеялись и похлопали по плечам и его, и ее.

– Привет всем, а вы откуда? – спросил Федор.

– Здрав будешь! – ответила девица, повернувшись.

– Мы тусуемся у горнила Сварога, – пояснил один из зрителей, показав пальцем на одну из палаток.

Помимо обычного золотого цвета, на ней черной краской нарисовали славянские рисунки и узоры, удивительно похожие на свастику, призванные внушить наблюдателю особо трепетное отношение к ее обитателям. В лучших традициях субкультуры, палатка числилась за номером 14, а неизвестный и неоцененный мастер пририсовал к стандартному номеру через слэш две восьмерки.

– Вы из «Черных волков»?

– Не, футбольё живет отдельно. Их на территорию лагеря не пустили, драка была. Теперь часть живет в семнадцатой и девятнадцатой, а остальные разбираются за забором возле метро. Кое-кто упаковался в переходе, ждет разрешения. А ты из них?

– Нет, я думаю, там мой брат.

– Найдешь брата, не переживай. Сам-то ты как? Долихоцефал?

– Я думаю, я гидроцефал.

Националист на несколько секунд задумался, вспоминая, есть ли среди расовых терминов такой вид лицевого индекса как гидроцефалия. Затем он, стараясь не думать лишнего, заулыбался и брякнул что-то вроде: «А, ну так тоже можно». И после традиционной зиги удалился по своим делам.

Часть лагеря, населенная националистами, отличалась от той, где провозглашали свободу и демократию. С одной стороны, они все вместе носили желто-золотые куртки, с другой как бы насмехались друг над другом. Высказывание Никиты Воротилова «Я не гей, все геи сидят в Кремле» красовалось и на стене возле палаток националистов, но кто-то из них приписал ниже «Скоро и я буду среди них». А листовки и литература, которую раздавали активисты в лагере, лежали тут никому не нужные стопками, словно до антидраконовской пропаганды тут не было никому никакого дела.

Вместо этого радетели за русскую нацию ходили по лагерю с накинутыми на головы волчьими шкурами, стреляли из самодельного лука по импровизированным мишеням, а некоторые даже устраивали некое подобие русского национального рукопашного боя, сильно смахивающего на дзюдо.

Стрельцов поднял одну из листовок, сваленных в кучу возле костра. Обрезки похожих бумажек виднелись в обилие вокруг почерневших раскаленных углей.

«Бюро Центрального Совета общественного движения „Наблюдатель“ отмечает, что ход избирательной кампании по выборам президента подтвердил оценку и прогноз, данные последним съездом движения: выборы превращены в политический фарс.

Мы считаем невозможным участвовать в очередной имитации демократических процедур. Мы исходим из того, что люди видят нарастающую в стране несвободу, неравноправие участников псевдодемократических выборов, несостоятельность и даже комичность кандидатур. Мы полагаем, что в этих условиях для людей демократических убеждений естественной формой протеста будет неучастие в выборах президента.

Движение „Наблюдатель“ продолжит работу по созданию широкой демократической коалиции, участию в региональных и местных выборах, считая важнейшей задачей создание ячеек политического влияния в региональных и местных законодательных и исполнительных органах власти для продвижения к действительно свободному и демократическому обществу».

Федор перевернул листовку. На другой ее стороне красовался крупный, даже излишне крупный портрет Никиты Воротилова, подпирающий головой надпись «Воротилова – в президенты страны!», что перечеркивало все то, что содержалось на обратной стороне.

Слегка рассмеявшись очевидному казусу, Стрельцов направился дальше, ближе к центральной сцене, где протестующие устроили самый настоящий Гайд-парк. В центре стоял микрофон, подключенный к двум здоровенным колонкам, к которому мог подойти любой желающий и высказать все, что считает нужным. Надписи над сценой предлагали сделать это каждому.

В настоящий момент у микрофона находилась девушка школьного возраста, которая предлагала жесткие меры, которые должны помочь спасти. замерзающих котят! Ей внимала значительная толпа, переминаясь с ноги на ногу от холода, потирая ладоши и кивая десятками голов.

Федор переспросил у стоящих рядом. Да, речь действительно шла о спасении замерзающих котят, и это была не метафора.

– Пока Дракон находится у власти, ни один котенок не может быть спасен! – продолжала девушка высказывать очевидную для Стрельцова ахинею.

Но толпа реагировала доброжелательно, словно верила в то, что котята не могут находиться в тепле и не могут быть окружены заботой и любовью пока Дракон находится у власти в стране.

Когда она закончила, из толпы вынырнул модератор, схватил микрофон и обратился к желтозолотым с призывом:

– Ну! Кто еще хочет выступить?

Он артистично развернулся в сторону Федора, оглядел собравшихся и ткнул пальцем в Стрельцова.

– Вы, молодой товарищ! Я вижу как горят ваши глаза! У вас точно есть что сказать!

– Я? – удивился Федор.

Но модератор уже его не слушал. Он спустился со сцены, подхватил его за рукав и буквально втащил на подмостки, вложив в руки орудие производства протеста – серебряный микрофон с черной сеточкой приемника звука.

– Прошу! – произнес он.

Толпа захлопала в ладони.

– Я. я обнаружил заговор против нашего народа, – нерешительно произнес Стрельцов.

Кто-то присвистнул.

– Я тебя видел по телеку! – крикнул кто-то из дальних рядов.

– Это группа людей, которая задумала разрушить наше государство с помощью языка. сейчас объясню. Я заметил, что в основе власти лежит возможность и способность манипулировать языком. и они. разрушают язык, чтобы никто ни с кем не мог договориться! Как эти две части партии КПЦ, которые разбежались. А у них самих язык есть. и они устроили заговор с целью дестабилизировать власть в нашей стране.

– Кто они? – крикнула девушка в первом ряду.

– Они здесь? На площади? – уточнил парень рядом.

Стрельцов кашлянул. Скорее нарочито, чтобы голос появился, чем от холода.

– Их задача, чтобы не было Дракона. Но это первая часть. Вторая часть – чтобы не было преемника. А потом и все государство скатилось в анархию! Понимаете?

– Ура! – крикнуло существо в балахоне черного цвета с большой буквой «А» в круге.