Торпедоносцы - Павел Цупко

Борисов развернул газету «Красный Балтийский флот» и с удивлением и радостью прочитал: «Баллада о летчике Носове».

— Ты знаешь песню «Вечер на рейде»? — продолжал Рачков раздеваясь. — Ее автор Александр Дмитриевич Чуркин. Так вот, эту балладу про Виктора написал он. Его тоже потряс подвиг нашего двадцатидвухлетнего сокола. Но Михаил не слушал друга. Он читал:

Еще и бритва не касаласьЕго почти что детских щек…Но гнев какой, какую яростьОн в сердце для врагов сберег!

— Мне в политотделе сказали, что поэт эту балладу написал, что называется, на одном дыхании, за ночь… Ты что? Не слушаешь?

— Не мешай! Ты только послушай эти строки!

Такой простой и величавыйОн сделал все, что только смог,И солнце нашей русской славы,Он ослепительней зажег…

— До чего все точно!..

Михаил еще раз прочел балладу. Потом аккуратно сложил газету и положил в нагрудный карман кителя…

9

В конце февраля теплынь усилилась, установились солнечные дни — весна дружно шагнула в южную Прибалтику. Боевая нагрузка на минно-торпедную авиацию увеличилась. Экипажи теперь поднимались в воздух не только для нанесения торпедных ударов по плавсредствам противника, но и для минных постановок у его военно-морских баз, для бомбардировок вражеских объектов, так как гвардейские пикировщики, сидевшие на картофельном поле в Дрессене, были как бы пленены весенней распутицей и бездорожьем.

На сухопутных фронтах продолжалась великая битва. Успешно развивалась Восточно-Померанская операция. Морская авиация вместе с флотом должна была нарушать морские сообщения противника.

Летчики вылетали на задания ежедневно. Коварная балтийская погода часто преподносила им неожиданные сюрпризы. Особенно досаждали туманы. В то время как над сушей сияло солнце и было по-весеннему тепло, поверхность моря плотно укрывали огромные белые покрывала, пряча под собой вражеские корабли и транспорты. Напрасно торпедоносцы часами носились над туманами — разрывов в них не находили и возвращались домой ни с чем. Повезло только Александру Богачеву: ему удалось перехватить немецкую плавбазу «Мемель» и потопить ее вместе с подводной лодкой.

Балтийцы летали на запад, но продолжали держать под пристальным вниманием оставшуюся в глубоком тылу курляндскую группировку врага.

…Приближалось время завтрака, когда на самолетную стоянку примчался капитан Мещерин. Борисов срочно построил экипажи.

— Внимание! — Комэск цепким взглядом окинул собравшихся, заботливо спросил: — Больные есть? Нет? Добро! Слушайте боевое задание! Нам дали срочный вылет. Полчаса назад воздушный разведчик обнаружил и держит под наблюдением немецкий конвой, вышедший ночью из Либавы. В конвое пять транспортов и двенадцать кораблей охранения. С воздуха он прикрыт восьмеркой «фокке-вульфов». Нам приказано совместно с пикировщиками и штурмовиками нанести по противнику комбинированный удар и разгромить конвой. Вылетаем всей эскадрильей. Нас сопровождают истребители Чистякова. Запишите координаты цели. В шесть ноль три он находился в квадрате… Скорость конвоя восемь узлов. Идет курсом на запад. Слушай план боя! Мы выходим в атаку через полминуты после удара первой группы пикировщиков. К цели пойдем четырьмя парами. Первую поведу я, вторую Борисов, третью Башаев. Цели выбирать самостоятельно те, что останутся после гвардейцев. Товарищ Репин! Вашей паре будет особое и потому самое трудное задание. В конвое есть эсминец. Его огонь будет мешать нам. Поэтому вы займетесь им. Как? Имитацией атак. Зайдете подальше и продемонстрируете, что будете атаковать его. Потом отойдете и броситесь опять. И так все время, пока мы не расправимся с транспортами. Мысль ясна? По самолетам!

Строй рассыпался, и Борисов подозвал к себе Полюшкина. В последних боях боевое мастерство этого молодого летчика заметно выросло. Дрался он смело, решительно, но чересчур азартно, а азарт, как известно, плохой руководитель в сложной ситуации боя; увлекаясь, летчик забывал о безопасности и даже о своей основной задаче — обеспечить атаку торпедоносцу. Следовало его предупредить.

— Валентин! Ваша смелость в атаке похвальна, — заговорил замкомэск, разглядывая юное лицо летчика. — Но вы стали небрежно выполнять противозенитный маневр. У вас получается не маневр, а болтание машиной из стороны в сторону. Это к добру не приведет! Противник угадает, куда вы будете уклонятья, и собьет. Маневр для врага всегда должен быть неожиданным! Учтите. Я сегодня за вами присмотрю.

— Есть! — козырнул юноша.

Немецкий караван проходил недалеко от берега — всего в шестидесяти километрах. Для самолетов — это десять минут полета. Поэтому экипажи торпедоносцев заняли свои места в кабинах и стали ждать сигнала на вылет.

Он не замедлил. Едва над аэродромом на большой высоте прошли «петляковы» из 12-го гвардейского, как с командного пункта в небо взвилась ракета и мещеринцы начали взлет парами. Собирались в общий строй на маршруте над морем.

Через четверть часа в эфире загремел сильный голос гвардии майора Усенко, недавно ставшего командиром пикировочно-бомбардировочного авиаполка. Сегодня Константин Степанович руководит комбинированным ударом. Он бросает в притихший эфир:

— Внимание! Я — Ноль один! «Ураган»! «Ураган» — это сигнал для боевого развертывания и начала удара. Значит, пикировщики уже начинают бой. Точно! Михаилу Борисову видно, как северо-восточная часть горизонта потемнела от разрывов зенитных снарядов. В той стороне на большой высоте появились очаги воздушного боя; истребители уже сплелись в виражные клубки, небо там прорезали цепочки пушечных очередей. В эфире — разноголосица: команды и крики, иногда ругань — всякое бывает! Вдруг врывается:

— Соколы! Приготовиться к атаке! — это Мещерин.

Время! Торпедоносцы перестраиваются в линию фронта: Борисов с Полюшкиным отворачивает вправо, Репин с ведомым увеличивает скорость, вырывается вперед.

Вот из-за горизонта показались дымы — караван! Михаил быстро считает: транспортов не пять, а только четыре. Между головным и последующим слишком большой промежуток — все ясно: один уже на дне! Второй тоже дымит больше обычного, — значит, горит, тонет. Поредел и строй эскортных кораблей. Молодцы гвардейцы!

Но разглядывать некогда: сверху пикируют последние звенья Пе-2. Очередь торпедоносцев! Звучит команда, как выстрел:

— Атака!

Справа Репин уже открыл стрельбу по эскадренному миноносцу. Тот отвечает со всей яростью. Стреляют все корабли и транспорты — стрельба частая, дымков и вспышек много — такой фейерверк стал обычным, и Борисов на него не смотрит. Он наблюдает за действиями ведущего и других пар. Мещерин явно нацелился на второй транспорт. Летевший слева от него Башаев выходил на головной. Ему, Борисову, остался концевой! И Михаил решает; бить по нему! Подворачивает правее. Но дорогу к цели закрыл сторожевик. Ведомый топмачтовик Полюшкин уже сориентировался, не ждет дополнительной команды своего ведущего, вырывается вперед, опускает нос машины и изо всех точек бьет по мешающему кораблю. Огонь сторожевика резко уменьшается, а потом прекращается совсем: он пытается маневрировать, выйти из-под удара топмачтовика. Но Полюшкин не выпускает врага, бьет и бьет по нему!

«Молодец! — мысленно одобряет действия молодого летчика замкомэск. — Добавим и мы!» Он тоже шарахнул струей пуль по сторожевику, перепрыгнул через него и вышел на прямую к транспорту. Транспорт — не мал, водоизмещение его шесть тысяч тонн!

— Миша! — врывается голос Рачкова. — У концевого ход не больше четырех узлов. Бери упреждение полкорпуса влево!

Михаил тоже заметил, что у транспорта почти нет буруна, значит, он сбавил ход. «Учтем!»

А справа, слева и впереди торпедоносца сверкают струи с «эрликонов», на воде частят белые всплески, вокруг них вспыхивают в водяной пыли радуги: сколько столбов — столько радуг. Заметил; на эсминце стреляют не все орудия, только носовые. Вдруг его корму накрывает мощный столб воды — рванули бомбы Репина. А штурман уже кричит:

— Залп! Миша! Залп!

Транспорт — на делениях планки. Наметанный глаз безошибочно ловит: дистанция — нужная! Палец сам жмет боевую кнопку. Но руки на штурвале не ощущают знакомого дрожания при освобождении машины от тяжелого груза. Быстрее, чем сознание зафиксировало отказ электросбрасывателя, рука рвет рычаг аварийного сброса торпеды. Есть! Теперь самолет сам рвется вверх! Но летчик толкает его вниз, к воде, чтобы не попасть под огонь малокалиберных пушек.

— Торпеда пошла! Пошла-а! — крик штурмана и истребителей сливаются воедино.

А перед глазами летчика в носовой части «шеститысячника» вдруг вырастает огромный черно-белый гриб взрыва. Что за черт? Откуда взрыв? За эти секунды торпеда еще не могла успеть дойти до цели! И вспомнил: не видел взрывов бомб Полюшкина, Выходит, вместо удара по сторожевику Валентин тоже бомбил транспорт?!. «Нормально! В общий котел!..»