Торпедоносцы - Павел Цупко

— Горят три транспорта! — докладывал Рачков. — Значит, так! Бомбы Мифтахутдинова попали в головной, Он тонет. Башаев поразил третий. Тоже идет ко дну. Атаку Богачева не наблюдал. С самого начала видел, что он стал давить эсминец. А наша торпеда попала в середину двухтрубника. Сейчас он ложится на борт. Скоро забулькает!.. Ну, Миша, наделали мы фашистам шороха в старый Новый год!..

Борисов летел вдоль конвоя, теперь уже бывшего, и любовался работой группы. На воде бушевал огонь двух огромных костров. Клубы густого черного дыма стелились к воде, поднимались к облакам. Двухтрубник, показав летчикам черное днище, стал медленно погружаться в волны.

К ведущему уже пристроились Башаев и истребители.

Слева впереди летел еще один торпедоносец. Четвертого не было. Где же он?

— Двадцать четвертый! — раздался в эфире голос Богачева. — Почему вы возвращаетесь к конвою? Займите свое место в строю!

— Двадцать третий! Я сейчас! Только сфотографирую!..

Борисов оглянулся в сторону разгромленного конвоя, посмотрел на его остатки с удовлетворением, радуясь удачной атаке и тому, что группа не понесла потерь. Он без труда отыскал в небе возле кораблей четвертый двухмоторный самолет, отметил про себя, что вражеских истребителей там не было, как вдруг перед его глазами торпедоносец Мифтахутдинова сделал крутую горку, свалился на крыло и в ту же минуту врезался в воду, подняв широкий всплеск… Трагедия произошла столь неожиданно и быстро, что Михаил не сразу осознал случившееся.

«Ну зачем он вернулся? Зачем? — чуть не плакал от горя летчик. — Да на черта нужны те фотографии, когда остальные штурманы наверняка сфотографировали весь конвой и не раз…»

Неожиданная смерть прекрасного и смелого экипажа потрясла всех летчиков группы. В молчании они повернули к берегу…

Для Александра Богачева атака эскадренного миноносца сложилась неудачно; вражеский корабль в последнюю секунду сумел уклониться от встречи с торпедой. Истребители и экипаж торпедоносца видели, как она прошла рядом с бортом. В то же время, набросившись на самый крупный корабль конвоя, Александр в единоборстве подавил его зенитный огонь и тем обеспечил успешную атаку всей группы.

Личный счет потопленных судов у Борисова и Богачева опять выровнялся.

4

Авторитет Борисова рос вместе с его победами. О нем стали писать флотские газеты и даже центральные, передавали в радиосообщениях.

Победы торпедоносца под номером «27» обеспокоили фашистское командование. Особые указания на сей счет получили вражеские истребители; они стали охотиться за ним.

Полеты в плохо оборудованной хвостовой кабине, постоянные досмотры из люка под мощной струей морозного воздуха для штурмана Рачкова не прошли бесследно: он простудился и его уложили в лазарет.

Борисов переживал болезнь друга, но боевые полеты не прекращал, взяв к себе в экипаж молодого способного штурмана звена младшего лейтенанта Алексея Арбузова. В тот день воздушный разведчик сообщил, что обнаружил в районе Мемеля транспорт в сопровождении двух малых кораблей, и Борисов с Полюшкиным немедленно вылетел.

Метеорологические условия полета выдались сложными, но надо было «обкатывать» в такой обстановке молодежь! Пара торпедоносцев, прорываясь через снежные заряды, упрямо приближалась к указанному квадрату и исподволь готовилась к внезапной атаке. Вдруг в эфире прозвучало:

— «Сокол» Двадцать семь! «Сокол» Двадцать семь! Я — «Весна»! Как слышите! Отвечайте! Прием!

«Весна» — это позывные командира авиадивизии. Борисов немедленно вышел на связь и получил приказание оставить задание и идти в другой квадрат, где «рыба» была покрупнее.

— Вас понял, «Весна»! Выполняю!

Торпедоносцы развернулись на северо-запад. Около часа рыскали они над хмурым зимним морем, рвали снежные заряды и хлопья тумана, но цели так и не обнаружили. А погода все ухудшалась, и ведущий принял решение возвращаться. Молодой штурман настроил радиополукомпас на волну приводной аэродромной радиостанции, и торпедоносцы полетели в сторону берега.

— Арбузов! Почему мы идем таким малым курсом? Посмотри на магнитный компас! Всего пятнадцать Градусов! — удивился летчик, разглядывая приборы. — Тоже и на гирокомпасе!

Штурман сверился с волной настройки радиополукомпаса, его индикатором, с магнитным компасом: расхождение было, но стрелка индикатора курса стояла на нуле, значит, самолет летел строго на приводную радиостанцию!

— Ничего страшного! — объявил Арбузов. — На привод идем хорошо! Скоро будут наши!

В плохую погоду выйти с моря на палангский пятачок — задача сложная: чуть отклонишься севернее или южнее — попадешь под пушки противника. А как уточнить место, где летишь, если под самолетом вода, впереди вода, в стороны вода и кроме нее больше ничего не видно? Надежда одна: радиополукомпас!

— Арбузов! Проверьте еще раз. Мы идем слишком малым курсом! — беспокоился Борисов, — Такого не должно быть!

Штурман покрутил ручку настройки приемника, проверил: отклонений нет, все правильно! Не верить радио-полукомпасу у него не было оснований.

— Ошибки нет, командир! Прослушайте, передают «Катюшу»!

Михаил переставил флажок переключателя внутренней связи на нужную риску и в телефонах зазвучала знакомая и бесконечно дорогая мелодия. Летчик несколько успокоился. Но перед глазами в густой дымке на воде стали вырисовываться знакомые полудужья молов.

— Что за черт? — выругался Борисов. — Куда ты меня завел, Арбузов? Это же Либава!

— Командир! Трассы справа! — закричал Демин.

Действительно, с молов и с берега ударили «эрликоны». Трассы хлестнули по носу самолета, снопами пронеслись над кабиной.

Михаил с силой толкнул левую педаль, рванул штурвал на себя, заваливая машину в глубокий вираж, и поспешил уйти назад, в море. Хорошо, Полгошкин не оторвался.

Ох и досталось штурману Арбузову от командира группы!

На аэродроме радиотехник долго возился с проверкой аппаратуры. Работала она безукоризненно, но загадка, почему радиополукомпас вывел самолеты вместо Паланги в Либаву, осталась не выясненной. На всякий случай, аппаратуру сменили. А Борисов усомнился в способностях штурмана Арбузова и отказался с ним летать.

Тем временем в Палангу были переведены остальные экипажи третьей авиаэскадрильи, и на очередное задание Борисов вылетел с флаг-штурманом капитаном Шараповым.

Целей опять не обнаружили, а при возвращении «Катюша» опять завела торпедоносцы под пушки Либавы.

Капитан Мещерин решил во всем разобраться сам. Он взлетел с Шараповым и направился в море.

Картина повторилась. Больше того, экипаж командира эскадрильи попал под удар двух «фокке-вульфов» и еле ушел от них в облака. Стало ясно, что немцы пошли на провокацию: они подстроили свою радиостанцию на приводную волну аэродрома Паланга и за счет увеличения мощности излучаемого сигнала «заводили» торпедоносцы на свои зенитные батареи.

Выяснилось также, что комдив с «Весны» никаких приказаний Борисову в воздух не передавал.

5

Ненастный рассвет над Палангой 26 января вновь взорвался громом канонады. Интенсивный, не прекращающийся ни на минуту огонь вели все морские пушки артиллерийских железнодорожных дивизионов Барбакадзе и Мясникова. Им вторила артиллерия на юго-востоке от аэродрома и со стороны моря. А едва установился день, как в хмурое небо взлетели шестерки «ильюшиных» из авиадивизии полковника Манжосова. Так войска 1-го Прибалтийского фронта во взаимодействии с авиацией, артиллерией и кораблями Краснознаменного Балтийского флота начали решающий штурм мемельской группировки врага.

Чтобы не дать немецкому командованию перебрасывать в Мемель подкрепления, морская авиация блокировала с моря Либаву и Виндаву.

На палангском аэродроме сидели, готовые к немедленному вылету, торпедоносцы и топмачтовики мещеринской авиаэскадрильи. Вскоре к ним присоединился перелетевший из Паневежиса экипаж старшего лейтенанта Макарихина. Зажатый в Мемеле враг, чувствуя приближающийся конец, использовал малейшую щель, чтобы удрать из осажденной базы. Торпедоносцам приходилось все время быть начеку.

В эти дни отличились экипажи Богачева и Макарихина: они за два вылета потопили по два крупных транспорта. А вот Михаилу Борисову не повезло: часами носился он над морскими просторами, но нужные цели не попались.

Через день оперативный дежурный эскадрильи принял телефонограмму: над военно-морской базой и городом поднят красный флаг! Восстановилось литовское название старинного балтийского города — Клайпеда. Мемельская группировка врага перестала существовать. Наши войска ворвались на косу Курише-Нерунг и погнали по ней гитлеровцев к Земландскому полуострову в Восточную Пруссию.