Роковое сходство - Патриция Гэфни

* * *

После отъезда Миддоузов Броуди направился прямиком к шкафчику со спиртным и налил себе щедрую порцию бренди. Потом он вернулся в столовую и забрал одну из сигар, оставленных Эдвином на столе. У Анны не хватило духу его останавливать: если бы у нее была привычка курить, подумалось ей, она бы и сама не отказалась сейчас от сигары.

– Давайте выйдем, Энни. Мне надо подышать свежим воздухом.

Она повернулась, не говоря ни слова, и вышла вместе с ним во двор. Луна садилась у них за спиной, влажная от росы трава холодила ноги. Они прошли по дорожке под сводами садовых решеток, увитых какими-то душистыми вьющимися растениями, ронявшими капли росы. По обочинам дорожки белели в темноте головки лилий. Подойдя к каменной беседке, примостившейся на утесе над рекой позади виллы, они остановились и долго стояли молча, пока Броуди курил сигару и потягивал бренди.

Через несколько минут Анна осторожно заметила:

– Спасибо, что позаботились о мистере Трауте. Это было…

– Забудем об этом. – Он повернулся к ней, на лице его было написано недоумение. – Во-первых, просто для начала, будьте добры мне объяснить, почему нельзя показывать людям, пришедшим с визитом, альбом с семейными фотографиями? Что в этом плохого?

– Ничего плохого в этом нет.

– Тогда почему…

– Некоторые люди считают… что гостей, явившихся с формальным визитом, не полагается развлекать показом своих семейных фотографий или домашнего рукоделия. Считается, что это свидетельствует… о недостатке светскости.

– Но почему? Что тут плохого?

– Ничего! Я же сказала: ничего!

– Тогда почему они…

– Таковы правила этикета. Не стоит всякий раз искать в них логику, она не всегда присутствует.

Отвернувшись от него, Анна уставилась на воду. Броуди показалось, что она смущена.

– Знаете, что я думаю? – спросил он.

– Нет.

– Я думаю, цель всех этих «правил этикета» состоит в том, чтобы не позволить представителям низших сословий проникнуть в так называемое высшее общество. Чем они глупее и непонятнее, эти дурацкие правила, тем лучше, потому что низшим сословиям их никогда не разгадать и не освоить.

Анна медленно повернулась к нему. Лунный свет едва освещал ее взволнованное серьезное лицо.

– Ну? Что скажете? Что вы думаете? – настойчиво спросил Броуди, видя, что она по-прежнему молчит.

– Я думаю… – Анна умолкла, ощущая в душе странную смесь грусти, удивления и безнадежности. – Я думаю, что вы очень проницательный человек, мистер Броуди.

Его досада развеялась. Никогда раньше она не делала ему комплиментов. Он упивался ее словами, повторяя их в уме. Прошла минута.

– Интересно, Билли и вправду затаился где-то в темноте? – задумчиво произнес Броуди, оглядывая уходящий к востоку, защищенный с двух сторон стенами, почти невидимый спуск на нижние террасы. – Неужели он думает, что я сбегу?

– А вы не собираетесь предпринять попытку? – с любопытством спросила Анна.

Сперва он хотел отделаться шуткой, но передумал и ответил серьезно:

– Нет.

– Почему?

Броуди криво усмехнулся:

– Потому что я дал слово.

Анна подняла на него взгляд. У нее на языке вертелось множество вопросов, но она понятия не имела, с чего начать. Почему-то она почти не думала о том, о чем следовало бы помнить постоянно: о тяжком преступлении, за которое его едва не повесили. Мистер Броуди неотступно присутствовал в ее мыслях, причем она частенько думала о нем плохо, но… она никогда не смотрела на него как на убийцу. Ей это даже в голову не приходило. Ни разу. Просто невероятно.

– Как ярко светит сегодня Арктур, – заметил Броуди, указывая на звезду.

– Где? – удивленно спросила Анна.

– Вон там. Орион и созвездие Гончих Псов. А немного ниже – Колос, самая яркая звезда в созвездии Девы.

Она проследила за его указательным пальцем.

– Вы могли бы управлять кораблем по звездам?

– Ага, могу. То есть – да.

Вместо того чтобы смотреть на звезды, Анна внимательно изучала его запрокинутое вверх лицо.

– Наверное, вы тоскуете по морю? Ведь вы его так любите!

– Люблю море? – Броуди загадочно улыбнулся. – Нет, Энни. Я такой же, как все матросы. Я терпеть не могу море. Я люблю только корабли.

– Не понимаю…

Он повернулся к ней:

– Обычно моряк впервые уходит в море юнгой, совсем мальчишкой. Его первое плавание может затянуться года на три, и по возвращении у него уже не будет родного угла, если и был когда-то.

Его взгляд опять переместился ввысь, к усеянному звездами небу.

– Такая жизнь матросу по душе, – продолжал Броуди, немного помолчав. – Он сам себе хозяин, слово «деньги» для него – пустой звук. У него нет ничего за душой, кроме нехитрых пожиток. Те вещи, которые так важны для вас, без которых вам жизнь не мила, для него ничего не значат. Но у него есть один враг – это море. Потому что он знает, что море может его убить.

– Разве моряки не скучают по дому, по семье?

Голос Броуди прозвучал сурово:

– Я же вам говорил, у моряка нет дома. Все, что у него есть, – это его корабль, и этого довольно.

Анна недоверчиво покачала головой.

– Я не понимаю, – повторила она. – Эта жизнь кажется такой тяжкой, такой… унылой.

– Но в ней есть и хорошие стороны.

Он посмотрел на свои руки, его голос стал таким тихим, что ей едва удавалось расслышать, что он говорит.

– Я тоже многого не понимаю, Энни. Порой я сам ненавижу эту жизнь и даже не знаю, буду ли тосковать по ней.

Анна застыла, вспомнив о том, что пройдет немногим больше недели, и, как только их дела в Неаполе будут закончены, мистеру Броуди придется вернуться в тюрьму. Из всего того, что ей хотелось сказать ему в эту минуту, она выбрала самое безобидное.

– Но вы все-таки любите корабли.

– Ага, люблю.

– Я тоже.

Они замолчали. Анна размышляла о том, что, оказывается, с ним можно говорить по душам, без грубостей, оскорблений или колкостей. Она сама себе не смела признаться, насколько ей дорога эта новая близость, связавшая их, однако здравый смысл подсказывал ей, что она ведет себя безрассудно. Если она будет поощрять дружбу с мистером Броуди, это не принесет ей ничего, кроме страданий. Нельзя допустить, чтобы он стал для нее реальным человеком с живой душой, со своими чувствами, потребностями и надеждами, таким же, как любой другой человек.

Но тут его рука коснулась ее руки, лежавшей на парапете беседки, и все ее чувства сосредоточились на этом легком и теплом прикосновении. Анна отодвинула руку и сразу же ощутила быстрый и мимолетный укол сожаления.

– Как вам понравились мои друзья? – спросила она, ощущая настоятельную потребность прервать затянувшееся молчание, сделавшее их такими близкими друг другу.