Уэлихолн - Торин Владимир

Сердце Томми взяло билет в один конец и отправилось прямо в пятки. Он застыл, глядя расширенными от ужаса глазами на зашевелившийся на кровати ворох пледов и шалей, не в силах двинуться или хотя бы моргнуть.

«Ловушка! — пронеслось в голове. — Это ловушка! Меня сюда заманили! Меня съедят! И никто не знает, что я здесь! Мама меня точно убьет!»

Край вороха в изголовье кровати прямо на глазах перепуганного Томми начал медленно подниматься, как будто внутри находилась огромная просыпающаяся змея, неспешно разворачивающая свое длинное тело. Когда это жуткое существо поднялось на достаточную высоту, с него слой за слоем начали опадать шали, в которые оно было завернуто. Показалась голова…

Застывший от ужаса Томми ожидал увидеть огромные мушиные глаза, длинные усики, кривые жвала и что-то в том же духе, но ему предстала… обыкновенная человеческая, а если точнее — старушечья голова с неимоверно длинными белоснежными волосами.

Старуха села на кровати, облокотившись на свои подушки. Она сцепила узловатые руки-ветви и пронзила мальчика злым вороньим взглядом, отчего тот вдруг ощутил себя тряпичной куклой, которую выворачивают наизнанку.

Сухие потрескавшиеся губы шевельнулись:

— Ты думал, что, если будешь молчать и ходить на цыпочках, мне не услышать твоего жалкого сердечка?

Томми скривился — так он и знал, что сердце у него слишком громкое.

— Раньше я такие крошечные перепелиные сердца ела на завтрак, — заявила старуха. — А сегодня ты сам принес его мне на ужин? Отвечай!

— П-простите, мэм, — выдавил Томми и сам не услышал собственного голоса — настолько тот был тихим и блеклым.

— Я узнала, что ты бродишь по моему дому сразу же, как только ты сюда забрался, я слышала, как ты крадешься внизу, словно вор. Отвечай, гаденыш, зачем явился? Убить?

— Что?!

Томми попятился и вжался в дверь.

— Да, для этого ты слишком труслив, — подметила старуха. — Зачем тогда? Она не говорила, что пошлют подобное ничтожество. Она вроде бы забыла упомянуть. Но ничего, я у нее спрошу… при первой же встрече.

Томми не понимал, о ком старуха говорит, но сейчас его это не слишком-то интересовало. Он опасался того, что карга может выкинуть. Несмотря на свой возраст, она не выглядела немощной и в любой момент могла соскочить с кровати и наброситься на него.

Старуха будто бы прочитала его мысли:

— Знаешь, что в этом доме принято делать с незваными гостями, маленький проныра?

— Но я не незваный!

Томми так боялся, что начал спорить с очевидными вещами.

— О, что-то не припомню, чтобы высылала тебе приглашение! — Старуха даже затряслась от негодования. — Или было? Не помню. Хотя нет, точно не высылала… А ну говори, что здесь делаешь, пока не запекла тебя в пироге!

Томми вдруг отчетливо представил, как его с толком, профессионально готовят на крошечной кухоньке внизу. Как разжигают духовку, как замешивают тесто в огромной бадье, как повсюду летает мучная пыль и становится жарко, а противень умащивают маслом, чтобы Томми не пригорел.

— Я не хочу в пирог! — заявил мальчик.

— Тогда говори, — велела старуха.

— Я… я не знаю.

— Чего не знаешь? — удивилась женщина. — Зачем явился в чужой дом и бродишь здесь повсюду? Вынюхиваешь, небось, шпионишь? Хочешь вызнать все мои секреты? Но знаешь что? Не видать ей моих секретов!

— Кому «ей»? — только и спросил Томми, по непонятной даже ему самому причине выделивший в словах старухи именно это.

— Замолчи! — рявкнула эта страшная женщина. — Хотя нет, лучше ответь-ка на вопрос, дружок. Или мне отрезать моим любимым кривым ножом твой молодой язык и спросить у него отдельно? Уверена, он будет посговорчивей…

Почему-то Томми сразу же поверил угрозам старухи. Его фантазия, как это зачастую и случалось в самые неподходящие моменты, разыгралась не на шутку. Он явственно представил себе собственный кровоточащий язык, который выплясывает на старухином верстаке и делится с ней всем самым сокровенным.

— Меня зовут… — начал было мальчик, но старуха зарычала и вскинула руку, скрючив длинные пальцы с острыми ногтями.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Не смей, — процедила она. — Не смей осквернять мой дом этим именем. Я и так знаю, как тебя звать, маленький проныра. И я знаю, что ты здесь ищешь, но тебе его не найти, нет, не найти!

— Кого не найти? — не понял Томми.

— Неважно, — отрезала старуха.

— Но я ничего не ищу!

— И чем докажешь? Или тебе на слово полагается верить?

— Я не знаю, как сюда попал, — дрожащим голосом сказал Томми и вдруг выпалил все как на духу: — Я был в кондитерской. Нашел дверь на чердаке. Я зашел в нее, а потом выбрался из вашего шкафа.

Старуха, казалось, ничего не поняла. Она глядела на Томми, задумчиво хмуря седые брови. Ее губы беззвучно шевелились.

— Я просто шел за мисс Мэри, — всхлипнул мальчик.

— Какая-такая мисс Мэри? О ком ты там лопочешь?

— Она учительница у нас в школе…

— А, Клара… — догадалась старуха. — Это моя дочь.

— Почему Клара? И… ваша дочь? — Томми выпучил глаза. — Я не знал, что у мисс Мэри есть мама.

— А как она, по-твоему, на свет появилась? Вылезла из колбы, как гомункулус?

— Как кто?

— Неважно, — снова отрезала старуха. — Да, Клара — моя дочь. Бессмысленно тратит время и учит маленьких негодников в школе возле парка. — Она кивнула на каминную полку, и Томми посчитал это разрешением отлипнуть от двери, подойти и взглянуть на фотографии.

Он медленно и осторожно, будто пробираясь между волчьими капканами, подошел к камину, всякую минуту ожидая, что из его черного зева на него кто-то выпрыгнет. При этом Томми старался не выпускать старуху из виду — вдруг отвлекает, чтобы наброситься? А потом — пирог или еще что похуже…

И все же фотографии… Любопытно было до чертиков.

Мальчик вопросительно посмотрел на старуху. Хозяйка с усмешкой кивнула.

Томми аккуратно стер пыль с одной из фотографий. На ней были изображены две женщины. Одна — средних лет, другая — моложе. Но при этом обе высокие, стройные, в длинных пальто с меховыми оторочками и муфтами. И в широкополых шляпах. Стояли эти две дамы у шикарного автомобиля с вздернутыми крыльями. В одной из дам Томми с трудом узнал свою новую знакомую: старуха была лет на сто моложе, и во взгляде ее не читалось ни капли нынешней злобы, ни тени коварства — лишь величественность, как у королевы. Девушка, которую она держала под руку, была примерно возраста Кристины, может, чуть старше, и это… Томми потрясенно распахнул рот… это определенно была мисс Мэри! Только без очков и с другой прической…

— Нравится? — хрипло спросила старуха.

— Да, очень красивая… мисс Мэри очень красивая, — сказал Томми.

— Неужели? А погляди-ка на нее нынешнюю. Она там, за остальными.

Томми встал на носочки и нащупал рамочку, которая лежала за прочими так, словно фотографию запрятали подальше, не желая видеть. Сняв ее с каминной полки, он стер пыль и вздрогнул.

На него глядела та самая нищенка, которую он вчера видел у Крик-Холла! Тот же берет, то же бесформенное пальто, путаные нечесаные волосы едва ли не до пояса, вороватый, ожидающий подвоха или подлости затравленный взгляд. Вглядевшись в ее лицо, Томми с ужасом понял, что это действительно его мисс Мэри, но только опять же без очков, с другой прической и в другой одежде, а еще старше лет на двадцать, хотя из-за неухоженного вида — как будто на все сорок.

— Это она сейчас такая, — с издевкой сказала старуха. — Красавица. Моя Клара. Добренькая глупенькая Клара, которую все ненавидят. Мое самое большое разочарование. Уродина проклятая…

— Нет! — со злостью воскликнул вдруг Томми. — Не говорите о ней так!

Повисла не предвещающая ничего хорошего тишина.

Старуха, не ожидавшая подобной отповеди от мальчишки, застыла, а затем вдруг… расхохоталась.

— О, какие мы храбрые! Подумать только! А кто всего минуту назад трясся у порога, вытирая собой пыль с моей двери, а?

Томми, насупившись, молчал. Он сжимал в руках фотографию и не торопился ставить ее обратно на каминную полку.