Древнехристианский аскетизм и зарождение монашества - Алексей Сидоров

Но вступление в монашескую жизнь считалось как бы началом новой жизни. В жизни Антония, писанной Афанасием, встречается уже мысль, что вступивший в монашество не судится за мирские дела. Потому отречение от мира называлось как бы вторым крещением[425]. Одному старцу, принимавшему иноческий образ, казалось, что на одежду монашескую сходила благодать, подобная благодати крещения[426]. Потому возвращение к жизни мирской, хотя ничем не стесняемое, считалось предосудительным и гибельным для души.

Определенного возраста для вступления в монашество не назначалось. Многие в юности принимали на себя подвиг монашеской жизни, иные в старости приходили служить Богу в пустыни. Отцы приводили с собою сыновей в отроческом и детском возрасте и воспитывали их для монашеской жизни. Но чаще мы видим, что общий голос братства восставал против допущения в монастыри отроков и детей. Пафнутий не принял Евдемона, когда он юношею приходил в скит[427]. Когда Карион оставил при себе юного сына, то в скиту поднялся ропот; то же было, когда он поселился в Фиваиде[428]. Исаак, пресвитер келлии, говорил: «Не приводите сюда детей, от них запустели четыре церкви в скиту»[429]. Но иные старцы смотрели не так. Однажды братия аввы Пимена сказали ему: «Пойдем отсюда. Вот, дети своим плачем не дают нам безмолвствовать». Авва Пимен отвечал им: «Из‑за гласов Ангельских хотите вы уйти отсюда»[430].

Одежда иноков

Одежда иноков первоначально была, конечно, обыкновенная одежда того времени. Но вскоре принята была особая однообразная, отличная от одежды мирян. Евагрий пишет к Анатолию: «Ты просил меня объяснить символическое значение одеяния монахов египетских, ибо ты думаешь, что не без причины принята такая, отличная от обычной, одежда»[431]. Сохранилось предание, что первый ввел одежду, которую стали употреблять иноки, Патермуфий. Он пришедшего к нему юношу одел в левитон, на голову надел кукуль, на плеча милоть и препоясал лентием[432]. Во второй половине IV века, по свидетельствам того времени, монахи как общежительных, так и пустынных монастырей носили уже следующее значение:

1) Кукуль, то есть маленькую шапочку, покрывавшую голову только до шеи. Такие шапочки носили только младенцы, и для монахов они должны были служить символом детского незлобия и чистоты. Такое значение кукулю дают Евагрий, Кассиан, Созомен, Дорофей; это значение усвояется ему и в патериках[433]. Кукуль монахи не должны с себя снимать ни днем, ни ночью. В Тавенских обителях на кукулях нашивался пурпуровый крест. Есть в правилах скитских старцев повеление, чтобы кукуль был черного цвета[434].

2) Нижняя одежда монахов была колловий или левитон с короткими рукавами, едва достающими до локтей, так что руки оставались голыми. Коротким рукавам придавали то значение, что монах должен быть готов на служение Богу и исполнение возлагаемых на него поручений и не должен простирать рук своих к делам худым. Левитон был белый, так как он делался обыкновенно из льняного полотна[435]. Некоторые носили по два колловия[436], иные носили кожаный левитон или власяницы[437].

Но старцы осуждали, когда власяницу носили на виду[438].

3) Кожаный пояс, которым препоясывались чресла в знак отсечения нечистоты.

4) Аналав, который у Кассиана называется αναβολή, у Созомена — αναβολευς, состоял из двойных перевязей, сплетенных из шерстяных ниток. Спускаясь с шеи, он крестовидно обнимал плечи и под мышками препоясывал одежду[439]. Так как аналав имел вид креста, то он означал крест, который берет на себя инок, чтобы следовать за Христом. Описание аналава у Кассиана показывает, чтобы древний аналав был сходен с теми плетцами, которые носят у нас схимники, у простых монахов его заменяет параман[440]. Есть указание, что пояс и аналав снимали иноки, когда ложились спать[441].

5) Кассиан причисляет к монашеской одежде мафорий — короткий, узкий капюшон, покрывающий шею и плечи инока. О мафорие как особой отличительной одежде иноков не упоминают другие писатели, но то несомненно, что иноки египетские носили мафорий постоянно[442]. Этот мафорий в нынешней монашеской одежде, может быть, можно усматривать в крепе или в манатейке, полумантии, которую носят нередко пустынные иноки. Мафорий делался из простой, дешевой материи и заменял для иноков планетарии и биры, носимые мирянами.

6) Верхняя одежда была милоть, сделанная из овечьей или козлиной кожи, по уставу Пахомия, она должна быть белою. Эта милоть в V веке, кажется, заменена была мантиею или паллием, застегивающимся на левом плече[443].

7) Когда инок шел куда‑либо из своей келлии, в его руках был посох — древо жизни, по Евагрию.

8) Обуви монахи не носили; они надевали ее только в сильный холод или жар. Обувью служили сандалии — собственно толстая подошва, ремнями привязываемая к ноге. После Арсения Великого остались пальмовые сандалии[444]. В церковь входили и в ней стояли всегда без обуви, хотя в полном иноческом одеянии[445].

Бережно хранили иноки ту одежду, которую надевали в первый раз при вступлении в иночество, и в нее облачались в воскресные дни, когда приступали к причащению Святых Тайн, и тотчас по возвращении из церкви ее снимали, сберегая ко дню кончины, чтобы быть в ней погребенными[446].

Строгие иноки желали, чтобы ежедневная одежда их была самая бедная. Памво говорит: «Монах должен носить такую одежду, которую никто бы не взял, если бы ее выбросить из келлии на три дня»[447]. Агафон желал, чтоб у братии одежда была не очень хороша и не очень худа, и не цветная[448]. С течением времени видно, что в монашескую одежду закрадывалась роскошь. Исаак упрекал современных ему монахов: «Отцы наши и Памво носили ветхие, изорванные и пальмовые одежды, а вы носите дорогие. От вас опустело место сие»[449]. Но и то осуждали старцы, когда кто‑либо обращал на себя внимание странностию одеяния. Один брат одевался у себя в келлии в рогожу. «Не принесет она тебе пользы», — говорил Аммон[450]. Аполлос как дело тщеславия осудил ношение некоторыми иноками вериг и отращивание длинных волос. Тавенские иноки, впрочем, по уставу носили волосы длинные; прочие же иноки египетские, по общему обычаю Востока, носили волосы короткие. Иларион Великий каждый год в день Пасхи остригал их у себя. По свидетельству Иеронима, не только в Египте, но и в Сирии был обычай, чтобы даже девы и вдовы, посвящающие себя Богу, обрезывали себе волосы. Это делали им настоятельницы монастыря. Хотя женщины обыкновенно ходят с покрытою и повязанною головою, замечает Иероним, но так как этот обычай повсеместен, то он не мог остаться неизвестным. Остригали волосы для чистоты и потому, что не употребляют никакого масла для головы[451]. Тавенские монахини также остригали волосы[452]. Бороду монахи носили[453].

О четках нет и помину. Павел Фермейский, чтобы знать число совершаемых им молитв, клал за пазуху столько мелких камешков, сколько нужно было совершить ему молитв, и по совершении молитвы выбрасывал по камешку. Κομβολογιον, κομβοσχοινιον — собственно узловервие, что переводится у нас «четки», встречается только в поздних памятниках. В чинах пострижения не только греческих, но и славянских, нет упоминания о четках.

Жилища иноков

Для жилища своего в пустыни иноки пользовались, когда могли, пещерами[454], развалинами старых капищ[455], гробницами[456], но большею частию устрояли себе особые жилища, иногда с немалым трудом[457]. Жилища иногда высекались в скале, складывались из камней, кирпича, глины и сплетались из ветвей. Дорофей собирал в приморской пустыне камни, строил из них по келлии в год и выстроенную келлию отдавал тому, кто хотел жить с ним[458]. Макарий велел пришедшим к нему двум юношам высечь себе келлию в каменной скале[459]. Когда к Ору приходил кто‑либо, желающий жить с ним, то он с живущим у него многочисленным братством в один день выстраивал ему келлию; одни готовили глину, другие кирпичи, иные таскали воду. Когда келлия была готова, ее снабжали всем нужным[460]. В скиту братия совокупными силами также строили келлии[461].

Некоторые келлии были очень малы. УМакария Александрийского одна келлия была так тесна, что он не мог в ней и ног протянуть, притом она была без окон. В ней проводил он Великую Четыредесятницу[462]. Келлия Илариона Великого была шириною в четыре фута, длиною в пять футов; келлия Антония Великого была квадратная, не более в каждую сторону, как спящий человек может протянуться[463]. Но обыкновенно жилища иноков имели не одну комнату. По восточному обычаю, чрез наружную дверь вступали в переднюю, называемую ώροσεισοδικον[464]. Отсюда вела дверь в авлу — род залы, под открытым сводом неба, но огороженной со всех сторон коридором, из которого был ход во внутренние комнаты[465]. Эта авла была, конечно, иногда очень невелика и называлась αυλυδριον[466]. Упоминаются внутренние комнаты: особая комната для хранения хлеба и рабочих материалов[467]. Крыши у келлий были плоские, вероятно, прикрытые ветвями пальмовыми, сверх которых накидывали глину[468]. На эти крыши можно было всходить[469]. Только толосы устроялись с островерхою крышею. Это был род портика; столпы, на которых утверждалась крыша, были каменные[470]. Со старцем иногда жил ученик вместе, иногда для ученика устраивалась хижина невдалеке[471]. Эти жилища назывались σκηνη, καλυβιον, κελλια[472]. Совокупность нескольких жилищ иноков называлась ασκητηρια[473], μοναστήρια, μανδραι[474], λαύρα[475] κοινοβιαι.