У кладезя бездны. Адские врата - Александр Афанасьев

– После того, как убили моего отца, – поправил барон, – нет, еще до того. Отец ничего не знал.

Я покачал головой.

– Сударь, я рос без отца, он погиб, когда мне было четыре года. Я понимаю, насколько это тяжело. Но ваш отец просто не справился с управлением автомобиля, ему просто не следовало ехать так быстро, только и всего.

Барон вздохнул.

– Значит, вы ничего не знаете.

– Так расскажите…

Рим, Италия

1977 год

Служба депутата – не так проста и легка, как кажется.

Депутат должен – в теории – представлять интересы граждан своего округа, отстаивать их, требовать выделения для своего округа бюджетных субсидий – на ремонт дороги, например, или поддержку агротуризма. Внешней же политикой должны заниматься король, его люди, сведущие в таких делах, разговаривающие на нескольких языках, много путешествовавшие по самым разным странам. Был в Палате депутатов и профильный комитет – по международным делам, туда людей не просто так отбирали. Но это в теории – на практике выходит несколько иначе…

На практике выходит противостояние между Римом и регионами. У Рима задача – как можно больше собрать денег в общий котел, в государственный бюджет и как можно меньше потратить на нужды регионов. У регионов задача полностью противоположная, решают ее депутаты, а когда не получается, террористы и сепаратисты там, где неспокойно, деньги выделяют в приоритетном порядке. Если ты хочешь оставаться депутатом, ты должен уметь выбивать деньги для своей округи, а если ты хочешь выбивать деньги для своей округи – ты и твой голос должен что-то значить в Риме, ты не должен быть «одним из». Барон это понимал – и был далеко не «одним из», именно поэтому его выбирали раз за разом, несмотря на некую скандальность, особенно в последнее время. Он заседал в пятой комиссии, занимающейся распределением финансов, и прямо отвечал за то, куда пойдут деньги из казны. Конечно, проект бюджета визировал Король, но на практике – он просто его визировал, не вдаваясь в частности. Король Италии в то время попался хороший, он делал самое лучше – не мешал. И страна – росла.

Барон жил на два дома. В своем округе у него был фамильный замок, который должен был унаследовать его сын Карло – его он благодаря своим связям пристроил в Базельский банк международного регулирования. Там же было несколько машин, в том числе уникальный «Роллс-Ройс» пятьдесят первого года с кузовом от «Hooper». В Риме барон жил в скромной четырехкомнатной квартире в одиннадцатом округе и ездил на автомобиле «Фиат-131», который стоил примерно десятую часть стоимости «Роллс-Ройса» с заказным кузовом. Барон умел соблюдать баланс между пристойным и недопустимым и не наглел, где это не нужно. Он был мудрым и повидавшим жизнь человеком.

Пока его «Фиат» – самая плебейская марка машин в Италии – пробивался через дневные пробки, барон, сидя на несколько неудобном заднем сиденье, держал в руках раскрытую газету. Именно держал – он не читал ее. Мысли его были далеки от газетных заголовков…

Последняя схватка в комитете насторожила его, ибо он не раз такое видел и понимал, что здесь затронуты принципиальные вопросы. Нет… нет, конечно же, нет. Речь не шла об инвестициях в развитие Южной Италии, и Сицилии в частности, там все вопросы были давно решены. А тот, кто пытался решить их как-то иначе – того обычно показывали в новостях в изрешеченной автоматными очередями машине. Деньги на развитие отсталых южных регионов – это было что-то вроде дани, выплата которой не подлежала сомнению, и тем более секвестру. Речь шла про другое… про международные дела.

При рассмотрении проекта бюджета на следующий, семьдесят восьмой, год возник вопрос относительно сумм, расходуемых на внешнюю политику. Точнее – относительно резкого роста этих сумм. По аргентинскому направлению субсидии предполагалось увеличить в два с половиной раза. Барон не был наивным и читал газеты. В Аргентине состоялся государственный переворот, власть взяла группа старших офицеров военно-морского флота во главе с адмиралом Эмилио Массерой. Началась резня, размах которой уже напоминал маленькую гражданскую войну и вызывал интерес сверхдержав. Предыдущее правительство тоже не отличалось травоядностью, но адмирал Массера запустил машину террора на полную мощность. Каналы прохождения информации были блокированы, но сообщалось, например, о так называемых десантах – это когда коммунистов сажали в военно-транспортный самолет, вылетали на юг и над антарктическими водами открывали рампу. Создавались тайные небольшие группы армейских и флотских офицеров, которые вели индивидуальный террор против коммунистов, не получая приказов и ничего не докладывая своему командованию. Коммунисты не отставали – в городах действовали банды леваков, троцкистов, анархистов, у них было собственное производство оружия и примитивной взрывчатки. Просачивались глухие слухи о том, что некоторые солдаты бежали со своих постов с оружием в руках и присоединялись к коммунистам. Больше всего Аргентину осуждало ВВС из Лондона, была даже такая передача – «Голос свободы». Барон не обратил бы внимания на эти ассигнования – просто за несколько дней до этого ему не удалось утвердить проект новой дороги, проходящей через его округ. А теперь получается, что громадные деньги расходуются на помощь непонятно какому режиму. И в противовес Англии, господствовавшей на море. Как это понимать?

Сегодняшнее обсуждение прошло фактически впустую. Приглашенный из Консульты[45] чиновник не мог сказать ничего толкового, он бекал, мекал и очевидно, что не владел материалом. Просто непонятно, кто его послал – это было жестом неуважения к депутатам и настроило против «аргентинского проекта» всю пятую комиссию. Конечно, голосовать за поправки будут все депутаты – но перед каждым голосованием объявляют вердикт профильной комиссии: «рекомендовано принять» или «рекомендовано отклонить». Мало кто из депутатов лично вникает во что-то большее, чем в своем комитете, и если профильная комиссия рекомендует отклонить – проголосует против и все дела. Но барон своим чутьем понимал, что в этом проекте задействованы какие-то крупные силы, и теперь ждал, пока они проявят себя. Дальше будет обычный торг – вы мне дорогу, я вам Аргентину. В конце концов, есть много других статей, откуда можно снять деньги.

И просто по-человечески интересно – кто сумел продавить включение в проект бюджета такой статьи…

«Фиат» остановился.

– Мы на месте, синьор… – сказал шофер.

Барон вернулся в реальный мир.

– Да… спасибо, Эмилио. На сегодня ты мне больше не нужен.

– Спасибо, синьор депутат.

Барон знал, что Эмилио после работы использует машину, чтобы снимать баб, один раз он обнаружил на коврике на заднем сиденье использованный preservativo. Но барон ни слова ему не говорил… он был сторонником такого подхода, что слугам следует давать некоторую свободу… в обмен на верную службу. Тем более что машина служебная, а он и сам в этом вопросе небезгрешен.

По узкой и темной лестнице барон поднялся на третий этаж, на котором у него была «представительская квартира» – то есть квартира, которую можно представить как доказательство скромности жизни народного избранника. Дом был относительно новым, для Рима даже очень новым – он был построен в тридцать третьем году при Муссолини. Но лифт уже не работал. Это, кстати, одна из типичных черт итальянцев – не отвлекаться на мелочи жизни, брать только самую суть. Поставили лифт? Поставили. А то, что он через год откажет, – ну, на то воля Божья.

Барон отпер старого фасона дубовую дверь и прошел внутрь, в благословенную прохладу его берлоги. Жилище было изначально пятикомнатным… Муссолини запретил строить квартиры меньше чем из трех комнат, потому что это мешало молодым семьям заводить детей. Но барон провел некую перепланировку квартиры – и теперь холл был объединен с одной из комнат, перегородка была снесена. Просто он не мог раздеваться и одеваться в месте, где даже руки нельзя в стороны развести. Родившийся в фамильном поместье барон привык к простору…

Луну, свою вторую жену, он даже не пытался селить здесь. Когда Луна приезжала в Рим за покупками, она останавливалась в аристократическом «Савойе», а он безропотно оплачивал счета. Благо деньги у него в последнее время появились.

И только положив портфель, барон потянул носом и понял, что в квартире кто-то есть.

У него не было огнестрельного оружия – депутат просто не мог его носить. Нельзя сказать, что он не испугался, – в стране, где зародилась мафия, только дурак не пугается незваных визитеров, без тебя проникших в твой дом. Делать было нечего… он оставил портфель в покое и задом тронулся к двери, надеясь дойти тихо и внезапно выскочить на лестницу. Замок здесь английский, а дверь – такая, что из автомата не пробьешь…