Древний Египет. Храмы, гробницы, иероглифы - Барбара Мертц

Таковы были люди, с которыми собирался воевать Тутмос III теперь. Атака на Митанни не была откровенной агрессией, царь этой страны поддерживал коалицию сирийских вождей, которая была раздавлена в битве при Мегиддо. Однако едва ли Тутмос беспокоился об оправданиях.

Прежде чем начать эту величайшую битву, Тутмос принял все меры предосторожности, гарантирующие успех. Он провел в Сирии целый год, чтобы убедиться, что завоеванные территории были под надежным контролем, и еще год в Египте, занимаясь непосредственно подготовкой похода. В 1457 г. до н. э. он выступил.

Одна маленькая деталь в ходе этой знаменитой кампании показывает и предусмотрительность Тутмоса, и его уверенность в себе. В Библе, на финикийском берегу, он приказал построить лодки из знаменитого кедра. Погруженные на повозки, запряженные быками, «они путешествовали перед моим величеством, чтобы пересечь ту великую реку, которая лежит между этой чужой страной и Нахарином». Река – это, конечно, Евфрат, и бедные быки, должно быть, не скучали на всем пути от Финикии.

Сензар, Алеппо, Карсемиш – один за другим города Северной Сирии пали или прислали письма с выражением покорности. Репутация Тутмоса, очевидно, предшествовала ему. Царь Нахарина бежал, оставив свою страну огню и мечу. Тутмос форсировал реку на своих кедровых лодках и опустошил Нахарин, уведя народ в египетский плен. Достигнув реки, он воздвиг стелу, объявляющую о его доблести, рядом со стелой своего деда Тутмоса I. Теперь он имел другую стелу на противоположном берегу в память о самых дальних пределах, достигнутых победоносными армиями Египта.

Тутмос, должно быть, купался в лучах славы, поворачивая обратно в Египет и завоевывая по пути все новые города. По иронии судьбы, он едва избежал катастрофы в момент высочайшего триумфа; жизнь фараона была спасена только благодаря быстрым действиям преданного Аменемхаба. То был один из величайших моментов в его жизни, и он вспоминает его с живостью, даже когда, стариком, рассказывает о своих деяниях терпеливому писцу, который должен запечатлеть их для вечности. Одним из городов, которые Тутмос покорил по пути домой, был городок Ний. После битвы за Ний возник слух, что поблизости пасется стадо слонов, и царь решил сделать привал и отдохнуть. В стаде, на которое египтяне начали охоту, оказалось 120 животных, и один слон – «самый большой», как говорит скромный Аменемхаб, – напал на Тутмоса. Стоя в воде между двумя камнями, генерал втиснулся между царем и слоном и отрубил животному «руку». Он был награжден золотом… и новым платьем. Очень кстати. Слон в реке мог поднять немалую волну, а если Аменемхаб действительно отрубил ему хобот, то не только вода намочила его полотняную юбку.

Из-за «иссушенной души древнего бюрократа», который описывал военные походы, сидя в Карнаке, мы знаем только об этом опасном эпизоде в биографии царя. Эпитеты принадлежат Брэстеду, который с горечью добавляет, что древний летописец «и не мечтал о том, как жадно будущие века будут изучать его скудные отрывки». Конечно, Тутмос получил свою долю опасностей и ранений; он никогда не вел свои полки, оставаясь в тылу. Но миф о неуязвимом царе, облаченном в броню своей божественности, никогда не подвергается сомнению в официальных записях.

Можно предположить, что теперь Тутмос мог бы спокойно почивать на лаврах. Десять лет он проводил половину времени в походах, он раздвинул пределы империи дальше, чем любой царь, когда-либо правивший Египтом, и добыча, притекавшая в Фивы, слепила глаза любопытного населения. Он расширил храмы и построил новые, он посылал караваны в Пунт и в Судан и получал дары от вавилонян и хеттов.

Но завоеванные страны были покорены слишком недавно, чтобы легко сносить иго, и Тутмос должен был либо охранять свою империю, либо отказаться от нее. Перед ним лежало еще 20 лет жизни, и за это время он предпринял еще девять военных походов. Не нужно думать, что это было ему неприятно; по склонностям и привычкам Тутмос мог предпочитать военный лагерь дворцовым залам столицы с роскошью – и с их скучным кругом церемониальных обязанностей. Он имел штаб, хорошо подготовленный и преданный: Танини, писец, который описывал подвиги его величества; Аменемхаб, доверенный генерал, спасший его от слона; Интеф, князь Тиниса, который готовил царские апартаменты (в шатре или в завоеванном дворце) к ночлегу; Джхути, князь и полководец, который захватил Яффу с помощью трюка из «1001 ночи», если можно верить более поздней легенде. Солдаты Джхути проникли в город, спрятанные в огромных винных кувшинах, навьюченных на ослов, и стали предшественниками не только троянского коня, но и Али-Бабы. Рассказ, может быть, выдуман, но не выдуман Джхути. Его гробница была найдена, найдено и красивое золотое блюдо с его именем и титулами, которым его наградил Тутмос за одно из славных деяний – быть может, за взятие Яффы?

С такими приближенными Тутмос мог предпринять многое. И он мог быть совершенно спокоен за благоденствие Двух Земель, ибо там он оставлял доверенного слугу, визиря (чати), человека по имени Рехмир.

Гробница Рехмира сегодня является одной из достопримечательностей Фив. Она находится на холме Шейх Абд-эль-Курнах, на западном берегу Нила, где похоронено много вельмож империи. Стенные росписи гробницы показывают нам в блестящих подробностях, как богата и изысканна была жизнь вельможи того имперского века. Гробница дает также интересный список обязанностей визиря. И каких обязанностей! Визирь отвечал за все. Он сам по себе был целым кабинетом министров. Министром иностранных дел, принимающим послов и проверяющим дань в отсутствие фараона. Министром финансов, поскольку главный казначей подчинялся ему и он нес ответственность за налоги. Министром внутренних дел и сельского хозяйства, надзирающим за водоснабжением, пахотой и каналами. Министром юстиции и главным судьей. Военным министром, контролирующим и армию, и флот. Министром труда, регулярно инспектировавшим всех царских ремесленников, от краснодеревщиков до скульпторов. В свободное время визирь выполнял несколько других функций: он был мэром и шефом полиции столичного города, он также начальствовал над королевскими вестниками и телохранителями. Надписи в гробнице Рехмира перечисляют все эти и другие функции; затем, просто на случай, если что-то забыто, добавляется: «Пусть каждый начальник, от первого до последнего, придет в приемную визиря посоветоваться с ним».

Росписи на стенах гробницы показывают Рехмира при исполнении этих обременительных обязанностей, которые, очевидно, занимали не все время, ибо мы видим оживленную сцену праздника в доме вельможи, где вино льется рекой и гости наслаждаются его действием. Поскольку назначение на пост визиря было высшей точкой в жизни Рехмира, естественно, что его формальное введение в должность стало темой другого рельефа.

Здесь Тутмос III изображен на троне. Перед ним стоит новый визирь, внимая наставлениям фараона. Это трезвые инструкции, которые, вероятно, были так же важны, как торжественная присяга. «Взгляни на должность визиря, – начинает Тутмос, – и будь бдителен во всем, что делает визирь». Первая обязанность визиря – вершить правосудие. «Пристрастность – это оскорбление бога. Вот тебе приказ, ты будешь действовать соответственно. Ты будешь смотреть на того, кого знаешь, так же, как на того, кого не знаешь; на того, кто имеет доступ к твоей персоне, так же, как на того, кто далек от твоего дома».

Если Рехмир относился к своим обязанностям всерьез, его положение как судьи было, вероятно, самым ответственным. Он, по доверенности, отправлял правосудие, которое стояло выше суда смертных; перед ним 40 кожаных кнутов, которые были символами наказания, которое он мог назначать по выбору. Долгое время эти 40 нарисованных предметов считались свитками, содержащими тексты свода законов, на основе которых принимал решения визирь; и как текли у египтологов слюнки в надежде найти когда-нибудь такие свитки! Но, как ни странно, египтяне не имели свода законов. Другие народы Ближнего Востока имели; наиболее известны законы Хаммурапи, но в том же регионе есть и более ранние примеры. Хотя, возможно, вовсе не странно, что у египтян, насколько нам известно, не было кодифицированного права. Ведь приговоры царя-бога и его доверенных слуг исходили, по определению, прямо с небес.

Рехмир подразумевает в своих текстах, что Тутмос тщательно контролировал своих подчиненных; если так, то он, очевидно, был доволен, ибо оставлял на них управление Египтом каждые полгода, когда решал свои военные задачи. Большинство последних девяти походов царя были инспекционными поездками, мягко напоминавшими сирийским династам, что, хоть они и далеко от Египта географически, всего лишь дни отделяют их от всевидящего ока и всемогущей длани фараона. Десятая военная кампания должна была быть посвящена более серьезной проблеме – возрождению оппозиции царя Нахарина и его союзников. Военные действия, которые предпринял по этому случаю Тутмос, обескуражили гордых сирийских князей на много лет вперед. Даже в относительно мирных инспекционных поездках Тутмос поддерживал высокий уровень эффективности. Гавани постоянно снабжались припасами, в гарнизонах шло обучение войск. Дань продолжала притекать, пополняя сокровищницы царя и богов.