Еврейские пираты Карибского моря - Эдвард Крицлер

Смерть Кромвеля и призывы к королю вернуться изменили ситуацию. Дожидаясь возвращения в Голландии, Карл пообещал, что не имеет предрассудков и не собирается преследовать кого-либо за религиозные взгляды, не угрожающие миру. Обнародованная Карлом Декларация Бреды[373] обещавшая свободу совести, была зачитана в парламенте и позволила выделить пятьдесят тысяч фунтов для его возвращения.

Двадцать восьмого мая 1660 года Карл высадился в Дувре и отправился в Лондон по устланной цветами дороге. Это был его тридцатый день рождения, и, как писал очевидец, «общая радость превзошла любое воображение. Звон церковных колоколов, приветствовавший въезд Карла в город, был просто оглушающим»[374]. Это событие сравнивали с «возвращением евреев из Вавилонского плена»[375]. Но при всей этой пышности встречи Карл чувствовал себя надломленным. Несмотря на деньги парламента, ему нечем было заплатить морякам, доставившим его в Англию. Долги страны не позволяли нормально управлять ею, не говоря уже о содержании короля, у которого не было ни гроша за душой[376]. Все эти обстоятельства способствовали тому, что Карл распознал в евреях готовый источник дохода.

С 1657 года тридцать пять еврейских семей Лондона проводили службы в доме номер пять по улице Кричерч-Лейн (возле современной синагоги «Бевис Маркс»). Они собирались открыто, но их положение было шатким, так как формально никто не отменял указа об изгнании. Об этом им напомнили, когда, вскоре после смерти Кромвеля, лондонские торговцы потребовали их высылки[377]. Никаких действий власти не предприняли, но статус евреев оставался неопределенным. В декабре 1659 года, за полгода до возвращения Карла, лондонский олдермен Томас Вайолет заявил в суде, что пребывание евреев в Англии незаконно. Судья отверг его обращение, чтобы переждать период политической нестабильности, но Вайолет предпринял другую попытку. Он попросил своего помощника подбросить раввину кошелек с фальшивыми монетами, надеясь, что они попадут в обращение. Тогда Вайолет мог бы обвинить евреев в заговоре против экономики страны. Но его план рухнул, так как помощник обо всем рассказал властям[378].

Карл находился в стране всего несколько месяцев, когда получил еще одну петицию лондонских торговцев. Они клеймили евреев как «рой саранчи, которая развращала английских женщин и разрушала торговлю», и требовали их изгнания. Называя Кромвеля «ужасным узурпатором», торговцы утверждали, что он незаконно позволил евреям свободно жить в стране, торговать и открыто исповедовать «иудейские суеверия». Они просили Карла восстановить старые законы против евреев, а также предлагали «рекомендовать парламенту принять новые законы об их изгнании, которые навсегда захлопнули бы дверь за этим народом»[379]. «Беспокойный Вайолет, всюду совавший свой нос», подал еще одну петицию. Он утверждал, что у евреев есть «преступные наклонности», поэтому их следует посадить в тюрьму и конфисковать их собственность, а затем дождаться, когда евреев выкупят богатые родственники из-за границы[380].

Несмотря на такие обвинения, личное мнение Карла о еврейских лидерах оставалось достаточно высоким, как отметил раввин лондонской общины в письме другу летом 1660 года: «Судя по тому, что говорят все, добрая воля короля не требует какого-либо посреднического вмешательства»[381]. Евреи сохраняли оптимизм благодаря терпимости Карла и тому, что он постоянно нуждался в средствах. В августе король признался, что у него еще меньше денег, чем было на момент возвращения: «Я должен сказать вам, что не разбогател, у меня не больше денег в кошельке, чем когда я пришел к вам»[382]. Зная о финансовой ситуации королевского двора, неутомимый Вайолет предлагал обложить евреев высокими налогами:

Их ростовщичество и мошенничество приносили такие барыши, что в конце правления узурпатора они решили купить собор Святого Павла и сделать из него синагогу… Предлагаю ввести высокие налоги, конфискацию их личного имущества и изгнать тех, кто не имеет разрешения[383].

Эта последняя попытка изгнать евреев стала также последней каплей, переполнившей чашу терпения Марии, вдовы Карвахаля, и она начала действовать. Ее муж в свое время инициировал обращение к Кромвелю, и она поступила схожим образом. Семья Марии стала жертвой инквизиции, и ей было хорошо известно, что такое костер. Мария созвала членов общины, и они подписали петицию с просьбой к «Его Величеству не отказывать им в защите и разрешить по-прежнему жить в его владениях»[384]. Карл передал прошение в палату общин, добавив, что просит «совета… касательно защиты евреев». Депутаты, догадываясь, что король скорее склонен защитить евреев, чем изгнать их, позволили сохранить привилегии, дарованные Кромвелем[385].

Двадцать третьего апреля 1661 года состоялась официальная коронация Карла в Вестминстере, и вскоре король продемонстрировал свою несомненную поддержку еврейской общины. До конца года он выдал документы о натурализации девятнадцати евреям и даровал братьям де Касереса право торговать на Барбадосе.

Местные купцы запротестовали: «Евреи столь коварны, что скоро захватят всю торговлю». Король проигнорировал их протест. Карл разделял мнение поселенцев в колониях, писавших ему: «Доступ евреев к делам и свобода торговли непременно послужит к пользе колоний и Вашего Величества… Если бы не евреи, купцы захватили бы всю торговлю и устанавливали бы любые цены, а поселенцам пришлось бы смириться с этим»[386].

Карл обращался с евреями в соответствии с принципами, выраженными в Декларации Бреды. Лондонские евреи больше не должны были скрывать свои богатства и прикидываться христианами[387]. Они собирались по субботам в синагоге, на первом этаже ветхого строения по Кричерч-Лейн. Представление об их месте в обществе дает Джон Гринхалг, посетивший синагогу в апреле 1662 года и написавший другу:

В синагоге я насчитал около ста евреев… все они торговцы… среди них нет ни одного ремесленника… Многие были в богатом платье, усыпанном сверкающими драгоценностями (ведь они были самыми богатыми ювелирами). Они в основном смуглы, но отличаются от испанцев или греков… их волосы чернее воронова крыла. У них быстрый, проницательный взгляд и цепкий ум, некоторые из них весьма благопристойны и галантны, как настоящие джентльмены. Я узнал многих, кого ежедневно видел на бирже[388].

Четырьмя месяцами ранее Абрахам Коэн и Абрахам Исраэль, находившиеся по ту сторону Северного моря, решили нанести визит королю. Их друг Биньямин Буэно Мескита, только вернувшийся с Ямайки[389], сообщил им, что ямайские евреи, первыми обнаружившие рудник, Абрахам Суарес и Яаков Вильо, выполнили его просьбу и сохраняли секрет на протяжении целого года. Теперь евреи легально жили в Британии и ее колониях, сам король показал себя союзником, и партнеры отправились в Англию, чтобы приступить к выполнению давнего плана завладения рудником Колумба. По этому поводу агент короля в Ридинге докладывал о прибытии из Амстердама «евреев, которые знают о золотом руднике на Ямайке, про который покойному королю говорил испанец»[390]. Коэн и Исраэль следовали в Лондон, чтобы просить аудиенции у короля.

Пятого марта 1662 года сэр Уильям Дэвидсон, королевский агент в Голландии, представил Карлу трех голландских евреев, утверждавших, что знают местоположение рудника Колумба. Это были Абрахам Коэн, Абрахам Исраэль и сын последнего Исаак. Два старших господина пользовались уважением в Амстердаме, играли большую роль в голландской колониальной торговле и были весьма богаты.

Исраэль рассказал, как он узнал о руднике от ямайских конверсос, когда те сидели в тюрьме на острове, еще остававшемся под властью испанцев. Он поведал королю, что собратья по несчастью доверились ему, так как опасались, что фальшивая приверженность христианству будет раскрыта инквизитором, который должен был прибыть из Колумбии. Зная, что Исраэля скоро освободят, они рассказали ему о руднике, чтобы он использовал это знание для привлечения иностранных завоевателей. Но Исраэль вернулся в Европу уже после того, как армия Кромвеля отправилась к Ямайку. Не желая торговаться со сварливым парламентом, он и его товарищи предпочли выждать семь лет до возвращения короля.

Хотя Карл ранее пообещал испанцам вернуть Ямайку, возможность завладеть предполагаемыми сокровищами рудника заставила его отказаться от обещания. Неизвестно, чем именно убедили его евреи, но в контракте написано следующее: «Доверяя вашим способностям, [он остался] доволен и согласился даровать [им] всю власть и полномочия… на Ямайке… чтобы искать, найти, наладить добычу… на королевской золотой шахте… вне зависимости от ее состояния»[391].