Жонглёр с тиграми - Нил Келли

Затем позвонил бомбейский продюсер.

— Наконец победа! — объявил он. — Мы отыскали превосходного жонглёра!

— Отлично. Где он?

— В Мадрасе.

— Только не говорите мне, что его зовут Энтони!

Пауза.

— Вообще-то его так и зовут. Откуда вы знаете?

В конце концов клип сняли, когда я был в отъезде, в США. Жонглёр, которого привезли из Кералы, не умел ни играть, ни жонглировать — хотя после доброй сотни дублей он сумел удержать в воздухе три горящих палки достаточно долго для того, чтобы это успели заснять. Мальчик, который должен был соблазнять жонглёра конфетой «Капля молока», походил лицом на моего чаукидара Фредди, а остальные дети напоминали коматозников — они сидели неподвижно с каменными лицами и смотрели в одну точку перед собой.

Не то чтобы всё это что-то значило — поскольку бомбейский продюсер решил сделать первый в Индии абстрактный клип. У него было начало, середина и конец, но они были смонтированы не в том порядке. Примерно то же самое случилось с закадровой музыкой — она напоминала звон пригоршни монет, брошенных на каменную лестницу. Зря я шутил — мультипликация была бы куда лучшим решением.

— Я уверен, всё это можно ещё исправить, — уговаривал я разочарованного заказчика сразу по возвращении из Штатов. — Перемонтируем, посмотрим неиспользованные кадры, запишем саундтрек по новой…

Я и сам чувствовал, что всё это звучит как уговоры человека, въехавшего в новый дом — дескать, всё будет в порядке, вот только снесём стены, снимем крышу…

— Ну, если вы считаете, что это поправимо… — никакой убеждённости в его голосе не было.

— Вообще-то этот клип уже показывают, — решил вдруг обрадовать нас наш генеральный менеджер.

— То есть как?! — взорвался клиент. — Почему?!

— Почему?.. — эхом откликнулся генеральный. — Почему… ну, просто нам нечего было показывать вместо него.

— Ну, по крайней мере прекратите его показ, — распорядился клиент.

Генеральный вызвал менеджера по размещению рекламы — даму, которая, я уверен, в прошлой своей жизни безмятежно вязала, пока с гильотины катились головы. В нынешнем своём воплощении, когда она приводила в исполнение план размещения рекламы в средствах массовой информации, последствия могли быть не менее фатальными, чем при применении гильотины.

— Клиент хочет, чтобы клип «Капля молока» впредь не показывали, — объяснил ей генеральный. — По крайней мере пока его не переделают.

— Понятно, — только и ответила она.

— Вы меня поняли?

— Да.

— Так что вы отмените оставшуюся часть плана по размещению?

— Отменить или отложить?

— Отменить.

— Не отложить?

— Нет.

Когда я был маленьким, на телевидении была игра «Да и нет не говорите». Ведущий пытался в ходе разговора заставить участников произнести «да» или «нет»; как только участник говорил то или другое, он выбывал из игры. Похоже, эта игра наконец докатилась до нашего агентства.

План был отменён и, чуть позже, точно так же был отменен и наш контракт с нагпурской кондитерской фабрикой. Мы заработали на нём немного, зато я получил ценный урок: ни детей, ни жонглёров не следует использовать в рекламных клипах. Ах да, также исключаются спиральные лестницы, пустыня и тигры.

* * *

И тем не менее я был полон решимости узреть тигра во плоти до того, как я покину Индию. И в одну прекрасную субботу я попросил Джорджа отвезти меня в делийский зоопарк.

— Здешний зоопарк хуже, чем в Калькутте, — ответил он.

— Зато он в Дели, и я тоже, — напомнил я.

Первым животным, которое мы увидели, была корова, пасшаяся за воротами. Интересно — она сбежала? Или пытается проникнуть внутрь? Или ей просто интересно?..

— Как ты думаешь, Джордж, сколько в Индии коров? — спросил я.

Он долго и напряжённо думал — так долго, что я уже начал ждать точной цифры. Наконец, он ответил:

— Я не знаю, сэр. Много. Слишком много. Всё потому, что в Индии нельзя убивать коров. Они священные.

— Это я и сам знаю.

Действительно, этим ходячим святым мощам не угрожал гамбургеровый ад.

Позже мне сообщили, что число коров в Индии превышает триста миллионов[222] — это величайшая популяция коров в мире. Кстати, как это ни грустно, примерно столько же индийцев живёт за чертой нищеты. Напрашивается очередная метафора… Дело в том, что соотношение между тощими священными коровами и тиграми примерно такое же, как между нищими индийцами и богатыми хозяевами жизни.

Делийский зоопарк находится близ гробницы Хумайюна[223]. Хумайюн был вторым могольским императором и отцом Акбара. Он умер, упав с каменной лестницы в своей библиотеке, доказав таким образом, что во многая знания — многая печали. Зоопарк открыли в ноябре 1959 года; каждый год его посещает свыше миллиона человек; в зоопарке содержится более тысячи шестисот млекопитающих, рептилий и птиц, и он занимает площадь в 214 акров[224].

Всё это я узнал из купленной у входа брошюрки. Помимо всего прочего, брошюрка предупреждала: «НА ТЕРРИТОРИЮ ЗООПАРКА ЗАПРЕЩЕНО ПРОНОСИТЬ ОГНЕСТРЕЛЬНОЕ И ЛЮБОЕ ДРУГОЕ ОРУЖИЕ». Вероятно, в своё время посетители пытались охотиться в зоопарке… и, надо сказать, небезуспешно: пока мы бродили по пыльным дорожкам и аллеям, мне в глаза бросилось огромное количество пустующих клеток и вольеров. Ни в коем случае тут не могло быть обещанных тысячи шестисот представителей фауны — разве что они и насекомых сосчитали.

— Что-то маловато животных, джордж, — заметил я.

— Сэр, у меня тут знакомый работает. Он должен знать, где звери. Попробую его найти.

Джордж вернулся с новорожденным сторожем зоопарка — судя по тому, как он был вымазан машинным маслом, пару часов назад он мог быть автомехаником.

— Это Рам, — представил Джордж. — Мы вместе служили в армии.

Рам не говорил по-английски, так что Джорджу в очередной раз пришлось переводить. Не знаю, сколько из услышанного мной было сказано Рамом, а сколько сымпровизировано Джорджем; с Джорджевым переводом это всегда было проблемой.

— Рам говорит, зверей мало, потому что они умирают, — сообщил Джордж, комментируя моё недавнее замечание.

— Умирают? Отчего?

Новый перевод:

— Вода, которую они пьют, загрязнена. Носорог умер от гас… гастро…

— Гастроэнтерита?

— Да, сэр, — Джордж послушал Рама ещё немного и добавил: — А недавно умер очень редкий олень. Он съел полиэтилен и какой-то шнур. А орангутанг умер от жары, — Рам добавил ещё какие-то откровения. — А некоторых зверей крадут или продают. А некоторых съели.

Рассказывая всё это, Рам счастливо улыбался. Его, похоже, не заботило, что питомцы зоопарка преждевременно сходят в могилу, или оказываются в чьих-то грузовиках, или желудках.

— А тигры где? — спросил я.

Ещё один обмен фразами на хинди, наконец, ответ:

— Рам отведёт нас к ним, — сообщил Джордж.

Я был взволнован. Наконец-то я увижу тигра! Но клетка, к которой Рам нас привёл, была пуста. Я огляделся в поисках подозрительных китайцев.

— Тигров нет! — объявил Джордж и затем, очевидно, повторил это наблюдение на хинди. На минуту с лица Рама исчезла улыбка, он отошёл куда-то, и через минуту вернулся, сияя по-прежнему.

— Сэр, у тигров обед, — объяснил с его слов Джордж. — Рам говорит, за сто рупий он проведёт вас внутрь, и вы их увидите.

— Внутрь?..

Мне как-то не хотелось стать тигриным десертом.

— Это совсем не опасно, — заверил Джордж без малейшей убеждённости в голосе, — просто это неофициально.

Мы сошлись на сорока рупиях, и Джордж добровольно и с большой охотой вызвался караулить у входа. Рам отодвинул тяжёлый засов, и мы вступили в полутьму тигриного жилища. Тигров было пять, все взрослые. Трое белых, двое бенгальских. Увидав нас, тигры перестали рвать буйволиные рёбра и, похоже, попытались припомнить вкус человечины. Рам взял палку и, к моему ужасу, ткнул ею одного из тигров. Тигр рявкнул и взмахнул лапой. Прутья клетки задребезжали. Они выглядели пугающе хлипкими. Я решил, что пора уходить. Для меня охота на тигров кончилась.

Выходя из зоопарка и прикрывая глаза от солнца и пыли, я вдруг почувствовал, что кто-то схватил меня за ноги. Я посмотрел вниз. Это оказался старый нищий, у которого не было ног, только короткие культи. Он передвигался на самодельной тележке. Я дал ему двадцать рупий и он тихо заворчал, как раненое животное.

— Это жестокая страна, — сказал я Джорджу, когда мы сели в машину.

— Она не жестока к таким людям, как вы, сэр, — тихо ответил Джордж. — Только к таким, как мы.

Когда дороги расходятся

«Когда дорога расходится, ступайте по ней», — такой, совершенно дзенский, факс, получил я как-то утром от своего индийского партнёра. Это был его ответ — несколько туманный, и даже настоящий шедевр двусмысленности, — на моё замечание относительно того, что, разработав около восьмидесяти рекламных кампаний за такое же число недель (и добившись успеха в поразительно небольшом числе случаев) — мне, возможно, стоит подумать о том, чтобы перебраться в угодья менее бурной охоты.