Третья жена шейха - Зинаида Хаустова

Мансуром сидят двое мужчин. В кресле женщина в никабе.

Сразу ловлю жадный требовательный взгляд мужа. От него исходит такой немой призыв, что по коже ползут мурашки. Сердце тревожно трепыхается. Напоминаю себе, что он сюда явился от другой женщины. Смотрю холодно. Всем своим видом показываю, что может идти туда, откуда пришел.

Один мужчина оказывается братом Мансура, второй коллегой.

— Очень приятно, Латифа! — приветствует меня мужчина по-русски, и у меня лезут брови на лоб. Даже под никабом Карам разглядывает мое удивление и не может сдержать смешок. Сразу спешит разъяснить ситуацию, — мы с женой учились в Советском Союзе. Это Негар — моя жена.

Ужасно хочется побольше расспросить Карама о его пребывании в моей стране. Времени прошло совсем немного, но после его слов чувствую ужасный приступ ностальгии. Однако, Мансур спешит выпроводить нас с Негар на женскую половину. Нам же остается только подчиниться.

— Саудовские мужчины очень консервативны, — тактично выражается Негар, когда мы идем в малую гостиную.

— То есть самодуры, — откровенно отзываюсь я. Женщина тихонько посмеивается, но не комментирует мою дерзость. — В Ираке все иначе?

— В монархические времена до шестидесятых страна ничем не отличалась от Саудовской Аравии. Когда к власти пришла БААС, Саадам Хусейн объявил политику гендерного равенства. Теперь женщины сами выбирают себе одежду и могут работать. К тому же мой муж курд, хоть и мусульманин.

— У курдов как-то по-другому? — с любопытством поглядываю на девушку.

— Курдские мусульмане никогда не страдали такой паранойей, как арабские мужчины. Их женщины не закрывали лицо даже при монархии. Могли принимать в гостях мужчин, даже когда мужа нет дома.

— Почему вы говорите «их женщины»? — цепляюсь я за фразу, — вы не мусульманка?

— Теперь мусульманка. Мне пришлось принять ислам, чтобы выйти за Карама в мечети.

— А кем вы были раньше? — открываю дверь малой гостиной и делаю приглашающий жест рукой.

— Я зароастрийка. Мы не относимся к людям писания, на которых могут жениться мусульмане, поэтому мне пришлось поменять веру.

Приглашаю Негар присесть. С облегчением обе снимаем никабы. Может и хорошо, что нас выгнали с мужской половины, хоть я и не отказалась бы пообщаться с Карамом. Синхронно встряхиваем головами, выпуская волосы на волю.

Негар чем-то похожа на армянку. Чуть вытянутый овал лица, прямой нос, карие глаза. Моментально чувствую в ней что-то родное и тут же принимаю. Как я поняла, мы будем проводить вместе много времени. Хорошо, что эта девушка мне сразу так понравилась.

— У вашего мужа нет других жен? — стыдливо отвожу глаза после этого вопроса. Чувствую себя некомфортно от того, что у моего есть.

— Нет, — качает головой Негар.

— Вам очень повезло, — грустно комментирую я.

— Ирак — светская социалистическая республика. Официально многоженство у нас запретили.

— Мне показалось, что Карам очень симпатичный, — замечаю я. Мне сейчас все мужчины с одной женой кажутся очень симпатичными.

— У всех мужчин свои недостатки, — дипломатично отзывается Негар, — мой муж очень вспыльчивый. Один раз он дал мне три развода, когда остыл уже не мог жениться обратно. После трех талаков мусульманин уже не может вернуть свою жену.

— Серьезно? — искренне изумляюсь. — Как же вы смогли быть снова вместе?

— Снова можно жениться после того, как жена побывает замужем за другим мужчиной. Есть мохаллель — профессиональные мужья. Нанимаешь такого, чтобы он сыграл в супруга твоей женщины. Потом он дает развод и можно снова оформить никах.

— Как у вас все сложно, — не могу сдержать улыбку.

— Зато муж теперь не раздает талаки налево и направо. Один раз уже заплатил мохаллелю, больше не хочет, — смеется Негар.

Заходит Кристина, приглашает нас в малую столовую. Хмыкаю. Не знала, что тут такая есть. Идем за девушкой. Она проводит нас в просторное помещение, расположенное на женской половине. Присаживаемся за стол, Маниша приносит обед. Привычно испытываю смущение. Чтобы переключиться с чувства неловкости, возвращаюсь к прерванному разговору.

— Ваш муж сказал, что вы учились в Советском Союзе, — вопросительно смотрю на девушку,

— Да, у Ирака крепкие связи с Советским Союзом. В Москве у нас было свое землячество, там мы и пересеклись с Карамом. Так удивительно, жили в соседних городах, а встретились в другой стране.

— А где вы учились? — уточняю я.

— Мы оба закончили Университет дружбы народов, но разные факультеты. Я училась в медицинском институте, а муж на факультете экономики и права.

— Вы врач? — смотрю на Негар уже как-то иначе. Уважение растет в геометрической прогрессии.

— С маленьким опытом. В Ираке я работала, здесь все гораздо сложнее, — грустно пожимает плечами девушка.

— А почему вы приехали в Саудовскую Аравию? — сразу же возникает у меня вопрос.

— В нашем регионе идет война, и мы не знаем, как далеко она зайдет.

Что-то смутно припоминаю про Ирано-Иракский конфликт. По нашему телевидению он освещался очень сдержанно. Не понятно, кто прав, кто виноват. СССР постоянно призывал стороны к примирению.

— А из-за чего война? — интересуюсь, пользуясь случаем. Без телевидения чувствую себя в какой-то информационной изоляции.

— Саадам объявил войну Ирану из-за территориального спора. Но, на самом деле, Иран после своей исламской революции достал всех соседей. Баламутит шиитские регионы и ведет пропаганду своих идей. Здесь, в Саудовской Аравии тоже проходили демонстрации шиитов. Местные к ним относятся очень нервно, потому что шииты живут в нефтеносных регионах.

— И кто побеждает? — интересуюсь я.

— Сначала Ирак занял иранские территории. Но потом Иран все освободил и напал уже на Ирак. Сейчас Саадам хочет перемирия, но Иран отказывается. Теперь он хочет свергнуть Хусейна и осуществить исламскую революцию.

— Понятно. Значит вы не знаете, когда сможете вернуться домой?

— Нет, — грустно отвечает Негар, — никакой определенности. Есть в ситуации и хорошее. Карам был социалистическим экономистом, а сейчас изучает западные стандарты. Он растет профессионально.

— Но вы нет, — не очень тактично замечаю я.

— Увы, — поджимает губы Негар.

Пока ничего не говорю девушке, но про себя вспоминаю, что в оазисе в пустыне врачом работает женщина. Жаль, что я не могу поговорить с Мансуром о Негар. Потому что не собираюсь вообще с ним разговаривать.

Заканчиваем с обедом, потом немного занимаемся по учебнику, оставленному Вафией. Арабский мне теперь нравится гораздо больше. В