Образование древнерусского государства - Владимир Васильевич Мавродин

class="p1">Еще одно известие о русском племени на берегах Черного моря мы находим у персидского географа X в., опубликованного Туманским. Рядом с внутренними болгарами и печенегами хазарскими упоминаются русы, причем из контекста можно заключить, что речь идет о причерноморских местах обитания этих русов[187]. Не уличи ли это?

К сожалению, вещественные памятники уличей нам неизвестны. Кое-где в Подолии были раскопаны курганы, обложенные камнями, в которых нашли сосуды с пережженными костями. Вещей в них было очень мало. Высказывалось предположение, что это и есть курганы уличей или тиверцев, но пока что это предположение ничем не подтверждается[188].

Мы даже не знаем точно, где был главный город уличей Пересечен, который со времен Надеждина одни исследователи помещают у села Пересечина близ Оргеева в Бессарабии, а другие связывают с одноименным поселением южнее Киева.

На этом мы заканчиваем рассмотрение южных и юго-западных племен Древней Руси.

Восточнославянская колонизация в Прикарпатье, Закарпатье, Трансильвании и Нижнем Подунавье в те далекие времена заходила далеко на юг и запад. Покрытые лесами Карпатские горы, плодородные равнины Закарпатья и Трансильвании, левобережье голубого Дуная были заселены русскими племенами. Следы русского населения в этих давно переставших входить в пределы государственных границ Руси землях исчезали буквально на наших глазах, и там, где еще недавно, в XVII–XIX вв., слышалась русская — карпаторуссская, русинская, украинская речь, там на протяжении одного-двух веков в результате национального и религиозного угнетения исчезали последние остатки русского населения, и потомки древних русских становились венграми, поляками, словаками, румынами, болгарами. И лишь в топонимике, в старинных обычаях, в одежде, в языке, сохранившем остатки русской речи, в стародедовских праздниках, когда, например, мадьяры, носящие фамилии Карась, Глоба, пьют «шамородне» (самородное) вино, да иногда в ревностном исполнении обрядов «греческой веры» мы видим реликты древней русской жизни.

До верховьев Дунайца, до Попрада, Ропы, Вислоки и Сана, до водораздела Вислы и Западного Буга, Вепря и Нарева на западе и северо-западе тянется русская колонизация давних, очень давних времен. К югу от Карпат русские поселения тянулись узкой полосой по склонам Карпат к Попраду, к верховьям Торчи, Топли, Лаборца. Остатками древней русской колонизации является современное украинское население этих земель. Что это действительно так, что в данном случае речь идет о позднейшей колонизации времен Галицко-Волынского княжества или еще более поздних времен, об этом говорит отсутствие или, вернее, почти полное отсутствие каких бы то ни было документов, удостоверяющих колонизацию этих областей русскими, если речь идет о X–XIV вв., или украинцами, если говорить о XIV–XVII вв., когда уже сложилась украинская народность. А между тем документов этой эпохи, и польских и венгерских, больше чем достаточно. И венгры, и поляки, не говоря уже о молдаванах и румынах, застают здесь русских. Поэтому-то никаких свидетельств письменных источников о массовой колонизации русскими Прикарпатской области не обнаружено. Конечно, суровые условия жизни в Карпатских горах заставляли предков современных «верховинцев» — гуцулов (кстати, отметим носивших это название в очень отдаленные времена, так как, по свидетельству китайской летописи Юань-Чао-Пи-Си, татары перешли горы Гацали и разбили угорского короля, следовательно, Карпаты назывались уже в XIII в. гуцульскими горами)[189] спускаться вниз на равнину, как это имело место в XVIII в., когда появились русинские (украинские) колонии в Бачке, при устье реки Тиссы. Но карпато-русское (русинское, украинское) население в венгерских комитатах Спиш, Шарош, Земплин, Унгвар (Ужгород), Берег, Угоча, Мармарош, по рекам Тиссе, Вишевой, Быстрице, Молдаве, Бодроге, Солоной, Красной и Самоше, окруженное мадьярами, румынами, словаками и поляками, население Угорской, или Карпатской, Руси (Закарпатской Украины) не есть результат таких переселений, какие имели место во время полулегендарного похода Альма из-под Киева, приведшего вместе со своими венграми в долину Тиссы русских, при герцоге Токсе, при женитьбе Коломана на Предславе или при Федоре Коратовиче, хотя они, быть может, действительно привнесли какой-то русский элемент в Венгерскую равнину, а остатки древних аборигенов края, появление которых на этих местах уходит в седую древность, не оставившую источников.

Поляки еще в X в., я имею в виду завещание польской княгини Оды, считали Русь соседкой пруссов и говорили о «русских землях, тянущихся вплоть до Кракова», который, кстати сказать, был в X в. чешским городом. В Казимире на Висле, в Чмелеве за Вислой, в Люблине за Саном, в общем всюду до Вислы еще в XV–XVII вв. оставались следы древнего русского населения: русская, вернее, русинская, украинская речь, православные церкви, русские обычаи и т. д. И поляки вынуждены были даже во времена расцвета Речи Посполитой признавать исконность русского населения по Сану и Висле. По свидетельству древнейшего венгерского историка анонима нотария короля Белы (XII или XIII в.), когда венгры переходили Карпаты, проводниками им служили русские воины и жители сел, издавна заселявшие Карпаты. Они и провели мадьяр к реке Унгу. Рассказ венгерского историка свидетельствует о том, что в XII в. венгры считали русин исконными обитателями Карпат и предгорий. Лишь к концу XI в. мадьяры подошли к Карпатам с запада, и закарпатские русские земли были подчинены венгерскому королю. С тех пор на Руси Карпаты стали Угорскими горами, а в Венгрии — Русскими («Ruthenorum Alpes»). Это древнее русское население Угорской Руси пополнялось и позднее за счет спускавшихся с гор «верховинцев», «горцив», уходивших из долин Прикарпатья на запад, в горы и часто только затем, чтобы через одно-два поколения перевалить Карпаты, но основная его масса с давних пор занимала земли по ту сторону Карпат, где, быть может, она была отпрыском и ассимилятором еще более древней славянской колонизации, следы которой сохраняются в названиях рек и гор, урочищ и озер с носовыми гласными звуками. Если обратиться к топонимике Трансильвании, если внимательно изучить источники, как это сделали Васильевский, Кочубинский, Успенский, Филевич, следы русского населения обнаружатся и в Трансильвании, и на низовьях Дуная. Нас прежде всего поразит обилие наименований, связанных с самим именем «русский», «русское», в их онемеченной, или мадьяринизированной, форме: Reisdorf, Reissen, Rhuzmark, Ressberg, Ressholz, Orosz-fala, Orosz-mëzo, Orosz-falu и т. п. или русских: Potok, Chlumu, Bistra, Poliana и др.

В актах XII–XIII вв., относящихся к Трансильвании, часто встречаются русские имена: Судислав, Преслав, Нездило, Микула, Мирослав, Непокор, Иванко и др. В конце XVIII и начале XIX в. в четырех селах Семиградья, в ущельях Карпат, у истоков Ольты — Рейсдорфлейне, Бонграде, Большом и Малом Чергеде — жили остатки «русинов», о которых писали Бел, Бенке, Вольф и Эдер. Здесь они смешивались с болгарскими колонистами-богумилами и постепенно, как это показал Ягич, усвоили их речь. Довенгерское и дорумынское население Трансильвании было славянским, а в какой-то определенной части Трансильвании, на северо-востоке, — конкретно русским.