Трон любви - Наталья Павлищева

– Я не храбрый, мне просто терять нечего.

– Почему бы просто не убить Ибрагим-пашу, например, на войне?

– Для меня он недоступен. Вы можете не использовать эти письма, но, если они вам понадобятся, я всегда предоставлю.

– А… если я тебя выдам?

– Кому? К тому же я немой.

– Ты?!

Приглядевшись, Роксолана с ужасом увидела, что губы евнуха действительно не шевелятся. Как ему удается разговаривать, не разжимая губ?! Конечно, не так хорошо понятно, но ведь понятно.

– Забери.

Евнух склонил голову, выражая послушание.

Вернулась Гюль, удивилась, застав хозяйку столь взволнованной:

– Что случилось, госпожа?

– Что-то мне тревожно, не случилось ли чего в Венгрии?

– Вы просто замерзли, давайте вернемся во дворец. В тепле вы согреетесь, и дурные мысли уйдут сами собой.

Нет, мысли, конечно, не ушли. И с изменщика Ибрагима перекинулись на Сулеймана. А что, если и ему кто-то так же пишет о любви, кроме нее самой? Кого-то он называет Любимой и Душой? У мужчин воля, женщины должны сидеть взаперти гаремов, даже эта Мухсине вынуждена ждать и страдать, тосковать без возможности поехать следом…

А Хатидже? Она же искренне любит Ибрагима, после смерти первого малыша чуть с ума не сошла, жалея, что потеряла ребенка. Инш Аллах, второй родился здоровым. Что будет, если она узнает? Это разобьет Хатидже сердце. А что скажет Сулейман?

Вот в чем расчет тех, кто передал письмо ей: они надеются ее руками поссорить султана со своим визирем. Да, она ненавидит Ибрагима, но не настолько, чтобы убивать таким известием Хатидже. Первый ее муж был безнадежно болен и не смог подарить сестре Повелителя ребенка. Второй молод, силен, красив, умен… у Ибрагим-паши есть все, похоже, кроме совести. Зачем жениться на Хатидже, если не любил, только потому, что она сестра султана? Сказал бы Повелителю честно, Сулейман способен все понять. А он вот так: за спиной, подло и жестоко.

Роксолане было искренне жаль Хатидже, она пыталась представить себя на ее месте и понимала, что сердце изошло бы кровью. Но она сама не имела права ревновать, только страдала молча, а Хатидже? Султанской сестре позволено любить и требовать любви от супруга.

У Роксоланы сложились странные отношения с Хатидже. Когда она, дрожа от ужаса, едва живая, появилась в Летнем дворце, сбежав от янычар из их дома на Ипподроме, Роксолана всей душой приняла беглянку, помогла, чем смогла. Не ее вина, что ребенок не выжил, слишком слаба была Хатидже и слишком много перенесла.

Там, в Летнем дворце, Хатидже, казалось, прониклась к Хасеки симпатией, они почти подружились. Но вернулись в Стамбул, в гарем, и пока приводили в порядок разграбленный и обесчещенный дворец Ибрагим-паши и Хатидже Султан, сама сестра султана жила в гареме. Кто на нее так повлиял, почему приязнь быстро сменилась неприязнью? Гадать не стоило – валиде, свою мать Хатидже слушает во всем.

Чем дольше думала, тем сильнее проявлялось желание рассказать Хатидже о ее муже. Жалость сменялась злостью.

И все-таки Роксолана ничего не сделала бы, не столкнись на следующий день с Хатидже Султан в гареме, вернее, у валиде. Гонец привез письма от Повелителя, в том числе и для Хасеки, валиде позвала ненавистную женщину к себе. Конечно, можно бы передать с кизляр-агой, но Хафса решила продемонстрировать свою добрую волю.

Сначала разговор протекал вполне мирно, валиде порадовалась, что поход скоро закончится, значит, они увидят своих мужчин-победителей.

Позже женщины не могли вспомнить, кто упомянул о босоногом детстве Хуррем, но смысл был ясен – три принцессы и одна простолюдинка. Наверное, это была все же Хатидже Султан, потому что Роксолана приподняла бровь:

– Чем же мое детство, Хатидже Султан, хуже вашего? Тем, что в нем не было решеток на окнах или толпы кастратов на каждом шагу? Не было служанок, готовых сделать за меня все, но не было и постоянной угрозы быть отравленной или убитой. Не было поклонения, но не было и предательства.

В результате раздосадованными оказались все: валиде, потому что из-за этой Хуррем снова почти скандал, Махидевран, потому что ей Повелитель письма не прислал, а Хуррем не преминула обратить на это внимание, Хатидже из-за резкости ответа Хуррем, а сама Роксолана из-за того, что эти три курицы указали на ее происхождение, вернее, отличие от своего. Да, она не царского рода, и вообще не видного, и даже не красавица, но с красавицей Махидевран Повелителю не о чем говорить, а высокородной красавице Хатидже муж и вовсе изменяет со своей Мухсине.

Роксолана поспешила прочь, отговорившись головной болью, валиде с удовольствием отпустила неугодную, без нее еще долго перемывали строптивой нахалке косточки. Кем она себя возом нила? Куплена на рынке, происхождения непонятно какого, красоты нет, разве что околдовала Повелителя. Умна? Кому же нужен мужской ум у женщины.

Вернувшись в свои комнаты, Роксолана позвала Зейнаб.

– Ты одна можешь свободно выходить за ворота. Нужно узнать, в каком доме живет отец Великого визиря и есть ли там женщина по имени Мухсине.

– Зачем, госпожа?

– Какое тебе дело?

– Я знаю, в каком доме живет отец Ибрагим-паши, это не в Стамбуле, а по дороге в Эдирну. А про женщину зачем узнавать?

Пришлось сказать, Зейнаб не рабыня, не служанка, она сама по себе, не захочет, не заставишь что-то сделать, а то может и уйти, как уже было однажды.

– Если там есть такая женщина, то это женщина Ибрагим-паши. Он привез ее из Египта.

– Вай! А как же Хатидже Султан?

– А вот так! Она еще что-то говорит обо мне и моем детстве! У меня мужской ум… Чем это плохо?

– Простите меня, госпожа, мужской ум хорошо, очень хорошо, но вам не мешало бы помнить и о женском.

– О чем это?

– О хитрости. Зачем вы все время ссоритесь с теми, кого не переспоришь? И с Повелителем тоже неплохо лаской, а не только рассуждениями.

– Много ты понимаешь, как надо с Повелителем!

Роксолана понимала, что Зейнаб права, но сейчас об этом думать не хотелось.

– Госпожа, а если эта женщина там, что тогда вы будете делать? Хотите поссорить мужа с женой?

– Хочу немного сбить спесь с Хатидже Султан!

– Послушайте мой совет: не вмешивайтесь. Муж и жена потом помирятся, Хатидже Султан супруга любит и все ему простит, а вы врагов себе наживете и перед Повелителем тоже виноватой окажетесь.

Роксолана вздохнула:

– Ты узнай, а потом я придумаю, как сделать все известным, но чтобы не узнали, что это я.

– А откуда вы узнали об этой женщине?

Роксолана уже открыла рот, чтобы сказать о Масаде, но вовремя опомнилась: