Стратагемы заговорщика (СИ) - Тимофей Щербинин

каторжников по одному в гальюн и снова приковали к рычагам. Мохнатого отстёгивать не стали, а вместо этого заставили одного из товарищей по несчастью подать ему ночной горшок. После этого двое солдат остались дежурить, а остальные улеглись на палубе, прикрывшись грубыми циновками. Илане кое-как удалось свить из каната подобие гнезда, но твёрдые доски впивались в спину, а ненасытные комары противно зудели у самого лица. Наконец, усталость взяла своё, и беглянка провалилась в сон.

Когда сырость и холод вырвали беглянку из забытья, ей показалось, что не прошло и получаса. От поверхности реки поднимался густой туман, в котором терялись фигуры часовых. Илана заворочалась, зябко кутаясь в рыбацкий плащ. Кто-то из матросов храпел, из чащи леса ему вторили древесные жабы. Беглянка отвернулась к борту, но туман не давал заснуть. Она села, и тут же поймала настороженный взгляд мохнатого. Воин лежал в десяти шагах от неё, неуклюже сложив скованные руки. Струйки тумана обтекали его, почти скрывая из виду двух других каторжников. Мохнатый пошевелил пальцами ног, почти такими же длинными и цепкими, как на руках.

"Кто научил тебя рисунку и песни?" — спрашивали его жесты.

Не опасаясь взгляда надсмотрщиков, Илана перешла от жестов-слов к жестам-звукам.

"Друг и наставник. Его звали Высокий Пятый с острова Драконьего Когтя".

"Нет такого острова".

"Вы зовете его Уутапийоа".

"Племя каменной пальмы. Хорошие охотники, но слабые воины. Чего тебе нужно?"

"Я ищу детей грома. Говорят, они принимают людей".

"Плохой выбор для этого — лодка работорговцев".

"Может, дети грома захватят её?"

"Захватят — оставят жить только рабов. Но если освободишь нас раньше — боя не будет".

"Как мне знать, что вы меня не убьёте, если освобожу?"

"Ты правда лекарь?"

"Правда".

"Глупо убивать лекаря".

"Хорошо. У кого ключ от кандалов?"

"У толстяка. Добудь его — дальше дело за нами. Только не суетись".

"Ждите".

Туман перешёл в дождь, сначала мелкий, а потом всё более сильный. Разбуженные матросы с проклятиями принялись вычерпывать воду из зловонного трюма. Боцман, чтобы не терять времени, дал свисток к отплытию. Снова забил барабан и завертелись гребные колёса. Дождь лил до полудня, затем перестал на несколько часов и припустил снова. Помощник казначея в этот день на палубе не появлялся. Пользуясь этим, Илана укрылась от дождя под его тентом, напряжённо размышляя, как добраться до ключа. Для этого нужно было попасть в каюту, но дверь в неё была либо заперта либо хорошо охранялась. Нужно было сделать так, чтобы хозяин сам пригласил её внутрь. В учёном собеседнике пожилой шаман явно не нуждался, да и на здоровье пока не жаловался. Вот этим "пока" и стоило заняться.

Шанс представился через день. Плоскодонное судно осторожно ползло вдоль стены леса, огибая бесчисленные островки. Четыре матроса постоянно ощупывали дно шестами, опасаясь блуждающих мелей. Боцман постоянно играл на своей дудке, заставляя барабанщика менять темп. Быстрее — медленнее — снова быстрее. Несколько раз он командовал полный стоп. Каторжники перехватывали рычаги и начинали что есть силы толкать ворот в обратном направлении, уводя судно с отмели.

Когда они обошли очередной островок, густо поросший съедобным тростником, Илана увидела посреди реки странный камень. Зеленовато-серый валун был похож на остроконечный воинский шлем, только ребристый как тыква. Пять впадин пролегало от вершины к подножию камня так, что с высоты птичьего полёта он должен был казаться пятилучевой морской звездой или цветком с пятью лепестками. На бугристой поверхности камня наросли морские водоросли, кое-где виднелись похожие на морщины трещины. Беглянка решила было, что валун венчал какую-нибудь памятную колонну древних, но, когда судно подошло поближе, камень вдруг заворочался. Из-под купола, как из-под панциря улитки, показалось несколько круглых глаз на гибких стебельках.

— Живой камень! — крикнул кто-то.

Пожилой шаман побледнел, выронил трубку и сложил руки в жесте изгнания злых духов.

— Убейте его! — закричал он. — Стреляйте немедленно!

Стражники защёлкали затворами, а помощник казначея ринулся в каюту, оставив под тентом свою шкатулку с табаком. Первая пуля ушла в лесную чащу, вспугнув стаю сине-алых вака. Птицы закружились над деревьями, возмущённо вопя на весь лес. Чудовище встало на дыбы, грозя барже двумя острыми ороговевшими конечностями. Ещё одна пуля зацепила купол, но только отбила с него роговую бляшку. Гибкое щупальце высунулось из-под брюха живого камня и ловким движением метнуло в добдобов увесистый ком грязи.

Илана никогда прежде не видела живых камней, и ей стоило немалых усилий стряхнуть с себя восторженное оцепенение. Пользуясь общей сумятицей, она всыпала в шкатулку шамана немного листьев алой камнеломки. Раздалось ещё два выстрела. Живой камень издал клокочущий звук, как будто у него в утробе быстро застучал собственный барабан, и с шумом ушёл на глубину. Мелькнули мощные ласты, покрытые серой и морщинистой, как у слона, кожей.

— Кажется, попал, — неуверенно сказал один из стрелков.

— Коротковат огнеплюишко, — пожаловался второй. — Против эдакой бестии длинный мушкет нужон, как у крыс гарнизонных. А это — так, попугать.

— Как бы он нас клыком своим не попугал, — фыркнул кто-то из матросов. — Говорят, как махнёт — и человека надвое.

— Только с тех пор как горцы придумали мушкет дураков нет больше к ним вплотную лезть, — лениво заметил боцман. — И они к нам теперь не суются. А то прадед мой рассказывал, что под самым Бириистэном и выше полно их было. Копали себе ямы на берегу и сидели в них на яйцах что твои квочки. Ни тростника нарвать, ни рыбы наловить.

— Уб-били демона? — дрожащим голосом спросил шаман, высовываясь из каюты.

— Куда там… — буркнул боцман. — Ушёл!

— Храни нас Стальной Феникс! — вздохнул помощник казначея. — Зловещее это знамение! Крутите ворот усерднее, нужно скорее убираться отсюда!

Забрав трубку и шкатулку с табаком, он скрылся в каюте. Через некоторое время оттуда послышались песнопения.

— И то верно, — вздохнул стражник. — Злой у него глаз, у живого камня-то! Как посмотришь ему в зрачок его кривой, так сразу дураком и сделаешься!

— То-то ты заместо в его целиться, всё отворачивался! — гоготнул один из каторжников.

— Молчи, шкура, али батога захотел?! — рассердился неудачливый стрелок.

Илана терпеливо ждала, когда толстый шаман хорошенько накурится камнеломки. Ждать пришлось часа два или три, а затем шаман громко постучал в стену каюты. Боцман зашёл внутрь, а через минуту вышел и позвал беглянку.

— Эй, лекарь! Господин Иртя тебя кличет!

В маленьком тесном помещении было почти нечем дышать от дымящихся благовоний. Первым порывом Иланы было распахнуть настежь дверь и окошки, но это помешало бы её плану. Толстый шаман полулежал на подушках, уложенных поверх большого сундука. На его