Я вернулся за тобой (СИ) - Попова Любовь

Новый удар, новый, новая боль застилающая сознание. Он что-то кричит, брызгает слюной, а я слышу словно через стекло, чувствуя, как медленно, но верно теряю сознание.

— Я же все для тебя! Все для тебя, сука ты траханная. Дрянь ты неблагодарная! Ты такая же как она! Ненавижу! Ненавижу!

Чувствую сквозь затмение, ка он начинает сдирать одежду, как ткань впивается в кожу и на миг прихожу в себя. Бью его в ответ, пытаюсь отвоевать хоть трусики.

Бей, господи, убей, но насиловать не надо.

— Сейчас я покажу тебе настоящую любовь. Сейчас ты поймешь, как сильно я тебя люблю. Люблю, люблю, — наваливается он сверху, держит руки, целует опухшее лицо. Пытается тыкаться между ног, пока я вяло отбиваюсь, дергаюсь. Но проникновения не происходит, член так и висит сосиской. И это Алекса только сильнее злит. Он начинает выть и снова бьет меня по лицу.

-Это все ты! Ты виновата! Святая Саша, которая не врет! Сексолог говори, что нужно сосать. Сейчас ты будешь сосать, пока он не встанет. Именно ты снова сделает меня мужчиной!

Он дергает меня за волосы, пока слезы беспрестанно льются по лицу, приставляет губы к вялому отростку, тыкается и орет.

— Соси! Я кому сказал!

А я качаю головой, последние мысли, что у меня один шанс. Откусить его, просто сжать зубы как можно крепче, пока во рту не начнется извержение кровавой лавы. Я уже даю себе установку, как вдруг слышу свое спасение.

— Папа!

— Сашка!

Надежные, знакомые руки прижимают меня к себе, качают на объемной груди, пока я сквозь опухшие веки наблюдаю, как мирон избивает Алекса. Бьет по лицу снова и снова, словно обезумевший.

Или это очередной сон и его здесь нет. Никого нет…

— Саша, Саша, — слышу такой настоящий голос Даши и пытаюсь улыбнуться. Какая она все-таки хорошая. Как хорошо, что она будет счастливой. Моя Даша.

— Останови его, останови его пожалуйста.

Мирона оттаскивает высокий силуэт, но я уже не вижу кто.

Я уже ничего не вижу, только слышу

— Сашка, Сашка, любимая. Как же так...

Глава 41. Саша

Первые проблески сознания были обозначены болью во всех мышцах. Но это можно было терпеть, а вот воспоминания, которые навалились тяжёлым грузом терпеть невыносимо. Я не чувствую тело, но ощущаю, как стекают слезы по щекам. А затем, как мягкая ткань их стирает...

— Ну, ну. Ты чего ревешь? — слышу Дашино ворчание. — Лицо конечно припухло, но ты все равно красивее меня.

С рыданием рвется смешок, и я таки открываю глаза, попытавшись улыбнуться.

Боже, как мне стыдно перед этим светлым человеком.

— Ты ни в чем не виновата, не смотри на меня так. Хотя хочу сказать, что мне обидно, что я не вызывала такого доверять, чтобы сказать про Мирона.

— Да, как я могла... — пытаюсь сказать, но получается хрип.

— Тоже верно... — даёт она мне воды, поддерживая голову. Потом отставляет стакан и вдруг усмехается. — А помнишь ты вот так же сидела возле моей кровати в психушке? Можно даже сказать, что мы квиты.

Она улыбается, но грустно как-то и отвечает на мой немой вопрос про Алекса.

— Я подала на него заявление.

На мой шокированный взгляд она пожимает плечами.

— Я не… — сглатывает она и свои слезы стирает быстрым движением, а мне еще хуже становится. Никогда не хотела быть то й, кто причинит ей боль. — Я так надеялась, что хоть один мой родитель будет нормальным, но похоже рассчитывать я могу только на свою малолетнюю мачеху.

Я сглатываю ком в горле и накрываю её руку своей, от чего она просто начинает рыдать и обнимает меня. Становится больно, но я так рада, что она не держит на меня зла. Так рада, что она вообще не бросила меня, что не оставила одну.

— Прости меня, Дашуль. Я так хотела быть идеальной.

— Ты и была идеальной. Ты всегда была самой лучшей. Самой лучшей сестрой.

— Ты знаешь? — испуганный шепот, а она чертовка такая еще и подмигивает.

— Мама сказала, когда я ее навещала. Наверное поссорить нас хотела, придурошная. Но знаешь, нельзя поссорить правдой, если люди любят друг друга по-настоящему. А я тебя очень люблю, Саша. И ты должна была сказать, что тебе плохо. Мы бы съехали от него вдвоем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Он бы не отпустил…Тебя...

— Пф, я бы могла пригрозить суицидом, — достает она язык и кривит рожицу, что снова вызывает болезненную улыбку.

— А что с твоей мамой?

— Ей грозит пару лет, но скорее всего адвокаты договорятся на меньший срок. И нет, я не обижаюсь. Я очень, очень рада, что мы родственники. Где бы ещё найти двух таких отмороженных кузин?

Мне снова хочется рассмеяться, но Даша прикрывает дрожащие губы ладонью.

— Тебе больно, я не подумала. Я не буду больше болтать и веселить тебя. А хочешь своего красавчика увидеть? Он здесь. Три дня в коридоре ночует..

Я чувствую, что снова начинаю плакать, что снова боль ломает грудную клетку и отчаянно качаю головой.

— Нет? – удивляется Даша. — Вы разве...

Я отворачиваюсь к стене, только сейчас замечая что палата отдельная в современной клинике. Даже думать страшно, сколько мне за это расплачиваться… Но так даже лучше. Лучше, когда все сама.

— Ладно, скажу чтобы потом зашел

— Никогда...

— Что?

— Никогда, Даша. Пусть он зайдет «никогда». Никаких больше мужчин. Никакой больше любви.

Засыпаю почти мгновенно, и, кажется, что сплю всю следующую неделю, прохожу процедуры, лечусь, много ем, много общаюсь с Дашей и даже с её Марком.

Мирон несколько раз попытался зайти, он не родственник, и, если я не захочу, попасть не смог бы. Наверное, и залез бы в окно, но восьмой этаж не предоставляет такой возможности.

Еще через неделю, когда все припухлости спали, а я смогла потреблять пищу с ложки сама, он перестал приходить. И мне бы радоваться, ведь этого и хотела, но я почему-то проплакала всю ночь, словно оплакивая книгу, которую только что дочитала.

Теперь пора переходить к следующему тому, в котором не будет сомнений, лжи, лёгких путей. В ней будет только я и моя дорога. Без каких-либо иллюзий.

По моей просьбе заявление на Алекса Даша забрала. Его отпустили из тюрьмы, и он уехал. Куда, он не сказал никому, да и кому говорить, если Даша его ненавидит почти так же как мать. Зато её и Марка пригласил на ужин её отец Малышев и все прошло относительно неплохо. Я постепенно приходила в себя, вернулась в свою квартиру, которая оказывается давно не сдавалась, а жильцы просто уехали, вычистив ее почти под чистую.

Это было закономерно и я даже обрадовалась, ведь мне пришлось заново поклеить обои и купить стулья и диван. Дела отвлекали, а пока Алекс не потребовал назад деньги за учебу я ее продолжала, полностью туда погрузившись.

Через некоторое время даже смогла повеселиться на свадьбе Марка и Даши, а на следующее утро все таки заглянула в электронную почти, где была очень удивлена, увидев кучу не отвеченных от Миранды.

Мы так давно не общались, что я сначала даже подумала, просто все удалить, но там не было ничего такого. Просто рассказы о ее путешествиях, фотографии. А в последнем письме и вовсе приглашение приехать в Лондон.

Я сначала даже опешила и долго смотрела на заполненную форму для приглашения. Она еще действовала, хотя оставалось всего пара дней. Миранда писала раз в неделю, словно не хотела быть навязчивой.

И дело было даже не в том, чтобы приехать в Англию, а в том, что там жила она, значит мы с ней увидимся. Сама не знаю почему но эта мысль вызвала рой мурашей. Нет, я не лесбиянка, да и видела всего пару фотографий Миранды, тем более, что я каждую ночь как идиотка думаю о Мироне и о том, как все-таки легко он в очередной раз вычеркнул меня из своей жизни, просто… Просто с этим человеком я прообщалась весь год. Рассказывала ей то, чего не могла рассказать Даше, словно дневнику, который живет очень далеко. А теперь спустя столько времени, когда в моей жизни только все начало налаживаться, а голова перестала болеть мыслями о прошлом она зовет меня в страну, где живет.