Домик с крокодилами - Степнова Ольга Юрьевна

Я с такой силой напялил на его башку шляпу, что дно у неё с треском порвалось, и шляпа натянулась на шею как спасательный круг.

– Не виноват! – закричал Чусов. – Я не хочу покупать место на кладбище! Я молод, здоров, я могу принести пользу! Хотите, я построю приют для бездомных животных? Хотите, женюсь на всех одиноких матерях? Хотите, станцую польку? Хотите, я вас сделаю своим заместителем? Это очень денежная должность с бо-ольшими возможностями! Только не надо меня на кладбище… Там никаких перспектив… – Он всё же схватил меня за руку и уставился на неё, словно не зная, целовать или не целовать.

– А кто стрелял в мою жену этой ночью? – наклонился я к нему. – Кто убил Настю? Думаешь, кто-нибудь поверил в её самоубийство? Кто спихнул моего друга в колодец? Если это сделал не ты, то я – Гай Юлий Цезарь.

– Я не убивал! – вскочил Чусов на ноги. – Я не стрелял, не похищал и не спихивал! И мировой финансовый кризис – тоже не моя вина!!!

Ирма снова тихонько засмеялась.

– Если не ты, то твои люди стреляли по твоему указанию, – заявил я. – И мировой кризис – тоже твоя вина, потому что, если бы не было таких уродов…

Чусов зарычал, дёрнул себя за «спасательный круг» на шее и выбежал из кабинета.

– Хотите, я догоню его и привинчу к стулу до тех пор, пока нам не вернут Прохора? – спросил я у Ирмы.

Закрыв глаза, она покачала головой.

– Не надо, – сказала Ирма. – Я уверена, что Чусов не имеет ни к похищению, ни к убийству никакого отношения.

– Зря вы в этом уверены, Ирма Андреевна!

– Помогите, пожалуйста! – Ирма протянула мне руку.

Я помог ей подняться.

– Помогите, ещё помогите… Вот так… Спасибо. Что-то сил совсем не осталось!

Я проводил её в спальню, а когда собрался уйти, она вдруг схватила меня за руку.

– Стойте! Идите… Нет, стойте! Мне страшно… Я не понимаю, что со мной происходит. – Она легла на кровать прямо в халате и тапках, и натянула на себя одеяло. – Мне всё время хочется спать, всё время! Я должна действовать, но не могу! Я даже горевать и переживать толком не могу! Пришлось выписать доверенность на Никаса, чтобы он вёл все дела.

– Почему вы не пригласите врача?

– Я не хочу лишних свидетелей, это может навредить Прохору.

– Ну и дрыхните тогда! – разозлился я. – Дрыхните и думайте, что Чусов тут не при чём! Кстати, Прохор звонил мне ночью, он сказал, что с ним всё в порядке, но назвать имя того, кто его похитил, он не может, потому что это будет неправиль… – Я замолчал на полуслове, увидев, что Ирма заснула.

Я в бешенстве выскочил из спальни, хлопнув дверью, словно нервная баба.

В домике, на кухонном столе, меня поджидала записка.

«Не ищи меня, сама позвоню. Беда»

Я пнул стол, стул, потом холодильник. Настоятельно хотелось что-нибудь разбить или сломать, но это уже попахивало диагнозом, поэтому я сдержался.

Ну почему я не догадался проколоть все колёса на «Ауди»?! Почему не подсыпал в кофе слабительное, а в минералку снотворное?!! Ищи-свищи теперь Элку, зная, что её мечтают подстрелить из всех «Гелендвагенов» в мире!

Я опять почувствовал себя тапками, забытыми под кроватью. Оставалось только ждать, когда Беда позвонит, особенно учитывая то обстоятельство, что свой мобильник она забыла на столе рядом с запиской.

БЕДА

Я летела по шоссе под сто двадцать, и, затягиваясь сигаретой, удивлялась, как это Бизя не проколол моей «аудюхе» колёса.

Музыка гремела из всех колонок – тяжёлый рок, разумеется, потому что чем тяжелее рок, тем лучше думается.

По всему выходило, что Чусов в этой истории – комедийно-пафосный персонаж. Зря Бизя в него вцепился. Разве стал бы убийца и похититель въезжать в дом своей жертвы через центральные ворота?

Чёрт знает что, а не сюжет, не знаешь, за что уцепиться…

Я ждала «хвост», но ни одна машина на протяжении уже нескольких километров не проявляла к моей звёздной персоне никакого интереса. Потеряв интерес к «гонялкам», я развернулась и поехала в дельфинарий. Как мне казалось, это заведение являлось единственным связующим звеном между Настей и её тайной.

Возле служебного входа стояли всего три машины: две «японки» и одна старая «Нива». То ли работники дельфинария привыкли ходить пешком, то ли не очень хорошо зарабатывали на своих сумасшедших дельфинах.

Я прошла через служебную дверь и уткнулась носом в застеклённую будку с вахтёршей. Вахтёрша, как водится, спала, занавесившись газетой с кроссвордами.

– Пожар! – рявкнула я в окошко, хотя вполне могла попытаться перелезть через турникет без ведома дамы в камуфляже.

От резкого пробуждения дама взвизгнула, замахала газетой и нажала какую-то кнопку, отчего во всём здании завыла сирена.

– Ого! – удивилась я такому непредвиденному развитию событий. – Может, отменим тревогу?

– А пожар? – захлопала белёсыми ресницами тётка.

– Тоже отменим. Будем считать, что я пошутила.

– Ты террористка?! – отшатнувшись, вахтёрша нащупала кобуру и наставила на меня пистолет. – Шахидка?

– Разве я похожа на террористку? – всерьёз испугалась я, и на всякий случай подняла руки вверх. – Я просто хотела вас разбудить.

– Я никогда не сплю! Никогда! – заорала камуфляжная дама, и, выскочив из своей будки, применила какой-то прием с захватом, в результате которого у меня на руках оказались наручники.

Сирена выла так, что стены тряслись.

– Точно пожара нет? – уточнила вахтёрша.

– Нет! – заорала я. – Ты видишь дым?

– Я тебя вижу, горе луковое, – пробормотала она. – От таких как ты, всегда и дым, и огонь на пустом месте. Зачем припёрлась?

– Мне Саша нужен.

– Черкасов?

Я понятия не имела, какой Саша мне нужен, но на всякий случай кивнула.

– Так он уже две недели как в отпуске, чувырло!

– Не может быть. Я разговаривала с ним два дня назад. А Линда?

– Что Линда? Линда хвостом крутит больше, чем работает. Любовь у неё очередная.

– С кем?

– С олигархом, само собой. Кто ж сейчас не с олигархом любовь крутит? Слушай, что-то рожа мне твоя больно знакома? Это не ты вчера мировой рекорд по прыжкам с шестом установила?

– Нет, не я. У меня и шеста-то нет.

На лестнице послышался топот ног, к выходу, перепрыгивая через турникет, мчались полуголые, мокрые люди.

– Горим! – закричал кто-то.

– Что-то дымом не пахнет, – ответили ему.

– Когда запахнет, поздно будет!

– Ишь, что ты тут натворила, – кивнула на бегущих людей вахтёрша. – Эвакуация началась! Сейчас пожарным тебя сдам, как злостного поджигателя. – Вахтёрша схватила меня крепкой рукой за шиворот, хотя я была выше неё на голову.

– Адрес! – взмолилась я, прижав скованные наручниками руки к груди.

– Чей, горе луковое?!

– Линды и Саши Черкасовых!

– Я тебе что, адресный стол? У пожарных спросишь. Они тебе и адрес, и пендюлей… – На какое-то мгновение вахтёрша ослабила хватку, и я, вырвавшись из её крепких объятий, смешалась с бегущей толпой.

В беге меня мог обогнать только страус, поэтому через две секунды я была уже за рулём. Водить машину в наручниках я никогда не пробовала, но нежелание разбираться с пожарными оказалось настолько сильным, что я быстро освоилась с рулёжкой.

Ехать в этих оковах к Бизону я не могла, поэтому решила навестить Васю.

Подъехав к дому, я глазам своим не поверила: возле забора в ряд стояли три белых «восьмёрки» без номеров, с рваными вмятинами на заднем правом крыле.

От неожиданности и невозможности полноценной рулёжки со скованными руками, я чуть не вписалась на полной скорости в крайнюю из машин.

Выскочив из «Ауди», я три раза обежала вокруг этой кавалькады улик, убедившись, что любая из них могла быть той машиной, на которой увезли Прохора.

– Вася! – заорала я, бросившись в дом. – Вася!!!

Вася сидел на кухне с двумя блондинками на коленях и пил чай. Блондинки мирно сосуществовали друг с другом в тесном соседстве и оглаживали Васю по коленям и голове.