В деревню за любовью - Наталья Сейнер

Высаживая низенькую рассаду астры, девушка поглядывала на дорогу. То ли боялась, что Алексей явится среди бела дня, то ли, наоборот, ждала его прихода. Время давно уже перевалило за полдень. Солнце спряталось за домом. Где-то совсем близко надрывно куковала кукушка, настойчиво предлагая свои услуги по угадыванию возраста.

Яна устала, вспотела, даже творческая возня с цветами её не успокаивала. Мысли возвращались к вымокшему под дождём Лёшке, вчерашнему поцелую…

«Не очень и хотелось», – кипятилась Яна, принимая душ в крошечной ванной. За стеной, как ни странно, тихо, и на улице Нину Антоновну не было видно, что ещё удивительней.

Уже смеркалось, когда в дверь громко постучали. Девушка вскочила и бегом бросилась открывать. Потом одёрнула себя, выждала несколько минут и степенно распахнула деревянную дверь. В тени небольшого, крытого старым шифером крылечка стоял Лёшка.

– Здравствуйте, – улыбнулся он.

«Ничего и не здравствуйте! Я вообще с тобой не разговариваю», – хотела сказать Яна, но увидела за Лёшкиной спиной… Тоню, Машу, Егора, Рому, Диму… – в общем, практически весь 11-й класс.

Тонька повисла на плече у Алексея и затараторила:

– Мы приглашаем вас на праздник, Марина Александровна. Моей бабуле сегодня исполнилось 80 лет. Там такая гулянка. Пойдёмте, повеселимся!

– Нет, нет, – запротестовала учительница, – я никого не знаю. Это неприлично. День рождения – праздник для родственников и друзей, а я никто…

– Юбилей давно уже «перетёк» в деревенские посиделки с песнями и плясками. Идёмте, вам понравится.

– Ага, – это Ромка поддакнул.

– Ну, пошли уже, – забасил Егор.

Лёшка стоял прямо перед Яной, и никто не видел его лица: он состроил девушке шутливую гримасу и прошептал для неё одной: «Пожалуйста».

Добротный дом из красного кирпича стоял на пригорке. До ближайших соседей было не меньше ста метров. Дом был огорожен забором из высокого штакетника, который сверху был вырезан плавной волной. По периметру росли невысокие ёлочки. Признаки праздника были слышны издалека. Играла музыка, шумели, смеялись люди. Калитка была распахнута настежь. Столы, стулья стояли прямо на улице.

– Всё же неудобно как-то, – засомневалась Яна.

Тоня не дала ей опомниться и позвала:

– Мам, это Марина Александровна.

К ним обернулась полная женщина в прямой юбке и цветастой кофте.

– Здравствуйте-здравствуйте, – громко, стараясь перекричать музыку, ответила она, – проходите, не стесняйтесь. Мы сегодня веселимся… – Она раскраснелась от жары и спиртного. – Пойдёмте к виновнице торжества.

Яна плохо соображала. Её куда-то водили, с кем-то знакомили. Людей было очень много. Кто-то сидел за столом, кто-то на лавочках позади забора. Девушка увидела здесь Нину Антоновну. «Хоть одно знакомое лицо», – обрадовалась москвичка.

На улице совсем стемнело, и хозяева включили уличные фонари. Они стояли вдоль центрального забора и освещали всю территорию. Яна не запомнила ни одного имени. Всех здесь она видела впервые, но, как ни странно, все её знали, разговаривали с ней как со старой знакомой, задавали очень даже нескромные, по мнению девушки, вопросы. Алексей постоянно «держал» Яну в поле зрения.

Выждав приличное время, он нарочито громко сказал, обращаясь к одноклассникам:

– Всё. Англичанку пора спасать.

И уверенно двинулся прямо к Яне через открытую поляну. Там танцевали какие-то пары под медленную музыку.

– Марина Александровна, разрешите пригласить вас на танец, – произнёс он и, не дожидаясь ответа, потащил её подальше от толпы любопытных тёток.

– С ума сошёл? – зашептала Яна, когда они оказались в толпе танцующих.

– А я думал, что выручаю тебя.

– А разговоры пойдут?

– Да никому и в голову не придёт после такой откровенной демонстрации… Вот если бы где-нибудь в уединённом месте, как вчера, да одни – тогда другое дело.

Яна чувствовала его тёплые руки у себя на бёдрах и волновалась как подросток. Это же обычный танец, даже не очень откровенный…

– Как я позволила уговорить себя? – тихо зашептала она опять на ухо Алексею.

– У тебя не было выбора. Ты же хотела меня видеть снова?

Лёшка попытался заглянуть Яне в глаза. После вчерашнего поцелуя он стал намного увереннее и как будто старше. Ему казалось, со свойственным молодёжи максимализмом, что он может одной левой покорить не только сердце любимой девушки, но и весь мир. Жизнь – классная штука, а Алексей Добарин – самый счастливый человек на земле!

– Это была моя идея! Здорово я придумал? Предложил в нашу компанию, которая шла к Тоньке, позвать и тебя. Ребята были в восторге.

– Всё шутишь? – обиделась Яна.

Лёшка стал серьёзным:

– Марин, я не мог просто так заявиться. Уже через час про нас такого бы насочиняли. Это же деревня!

Он немного помолчал и добавил:

– А мне так хотелось тебя видеть.

Никому не было дела до танцующей в числе прочих парочки, кроме… Тоньки. Она подошла к музыкальному центру и выключила музыку. Подвыпившие деревенские молодки восприняли отсутствие музыки по-своему.

– И-и-и-и, – громко крикнула одна, – частушки!

Люди расступились, освободив центральную часть танцевальной площадки. Растянулась и сложилась, издав неприятный звук гармошка. Затем пожилой гармонист развёл и соединил меха, пробежал по клавишам, оценивая их послушание, и скрюченными старческими пальцами стал выводить знакомую всем мелодию. Накинув на плечи вместо цветастых платков шёлковые шали, женщины закружили по кругу:

Юбилейные годочкиПоменяю на рубли.Если каждый так поступит,Завтра купит «Жигули»!

Мелькали широкие юбки и прямые однотонные платья. Сменяли друг друга городские гости и деревенские женщины, и никто из них не готов был уступить. Всё громче и чётче звучали слова частушек:

Выхожу плясать на круг.Отодвинься, милый друг!Юбилярше я желаюСто друзей и сто подруг.

Они пели, приплясывали и отчаянно притопывали:

Сколько стукнуло ей лет –Это вовсе не секрет!Двадцать лет всегда ей будетДаже в восемьдесят лет!

Я на этом юбилееУж замучилась плясать.Позовите паспортиста,Чтоб десяток лет списать!

От сухой земли поднялась пыль столбом, а молодки не унимались. Плотным кольцом их окружили зрители и громко хлопали в ладоши. А некоторые – отважные – выходили в эпицентр события и добавляли своего колорита…

Устал дед Миша: проиграл заключительный аккорд и сложил гармошку. Самодеятельные артистки посмеивались друг над другом.

– Афанасьевна, – вдруг обратилась одна из них к юбилярше. Все дружно повернулись в её сторону. – Мы тебя просим.