Великий князь Владимирский (СИ) - Лист Банный

— Анна мне рассказывала про свои опасения. Но про тебя — нет.

— Я не знаю, почему. Может быть из-за того, что я красивее? Боялась, что ты заинтересуешься мной.

— Глупости. Она была необычайно красива. Особенной, внутренней красотой. И она знала, как я ее люблю.

— Я же говорю, не знаю. Мы продолжали переписываться. Из этих писем я и узнала, что ей повезло, и Анна встретила того мужчину, которого мы напридумывали себе, когда-то. Я поначалу радовалась за подругу, как вдруг отец объявил, что нашел мне жениха и скоро свадьба.

Девушка замолчала, углубившись в воспоминания, не совсем приятные, наверное.

— Кто это был? — спросил задумавшуюся княжну.

— Пронский князь. Он за год до этого овдовел и решил жениться еще раз. Я была в ужасе, так как хорошо его знала. Мерзкий, толстый, лысый старик! Постоянно воняющий чем-то кислым, с вечными пролежнями и потёртостями на том месте, где у остальных людей шея. Б-р-р-р! А в это время подруга пишет о своем счастье. Я возненавидела и ее, и тебя, и себя, заодно. Но чем больше я думала о предстоящем мне кошмаре, тем чаще представляла на месте гнусного старикашки князя Стародубского. И вот, сама не заметила, как влюбилась, даже ни разу не видя тебя.

— Что случилось дальше?

— Дальше случился Батый. Жених сгорел, вместе с Пронском. Как же я радовалась! Грешно, конечно, но разве губить юную девушку не грешно? Отец был непреклонен, и я уже подумывала идти топиться. Потом погиб отец и умерла мама. Дядя Всеволод забрал меня в свою семью. Он был равнодушен ко мне, думаю, что понадобилась ему лишь как разменная монета в каких-нибудь его союзах. Зато его жена меня просто ненавидела. Не знаю даже, почему. Постоянно шпыняла и попрекала куском хлеба. Под ее валянием и дядя стал хуже ко мне относиться. С каждым днем мне было тяжелее и тяжелее. А тут вдруг появился ты, спас меня от насильников, стал заботиться. И ты такой красивый, сильный, уверенный в себе.

— Ну да, я крут.

— Болван! … Я помню, как стояла за твоей спиной, во время казни. Ты приговорил собственных солдат за то, что они напали на меня. Мой отец только усмехнулся и выплатил виру за своего дружинника, изнасиловавшего дочку бондаря. А ты казнил. Люто.

— Я приговорил их за то, что они напали на меня.

— Не ври!

— Хорошо, не буду. А что дочка бондаря?

— Повесилась.

— М-да. А у нас было? …

Анна хихикнула и указала пальчиком на чистую простыню.

— Вот еще! Когда я тебя приволокла, ты схватил меня в охапку, прижал к себе, завалился на кровать и стал храпеть мне на ухо.

— Обидно-то как!

Девушка отстранилась, внимательно посмотрела на меня и, улыбнувшись, сказала:

— Правда? Мы могли бы сейчас …

— Нет уж! Подождем. Давай-ка, приводи себя в порядок, я сейчас умоюсь и пойдем завтракать.

— Почему?

— Я тебя совсем не знаю. Ты мне очень нравишься, что уж там, но нужно время. Анна меня все еще не отпускает.

— Я подожду.

Первым выдавал положенное городецким помещикам. Им дальше всех добираться до дома. Каждый получил, кроме выплат за последний месяц и доли от добычи, по серебряному браслету, с надписью «Днепр. Был». Не поленился, сходил в свое время и заказал на всю армию. Кроме того, некоторых награждал специально изготовленным, для так случая, оружием. Богато украшенным и прекрасного качества. Отпустив городецких, занялся муромскими. С этими закончил уже под вечер, так что стародубских помещиков отложил до утра. Вечер провел с Анной. Мы сидели, пили вино, болтали о всяком. Меня к ней влекло, но это было чисто физическое желание, на фоне другой Анны эта терялась и блекла.

Утром, когда я собирался в лагерь, меня поймал Дружина.

— Смоленская княжна умна и очень красивая, — многозначительно посмотрел на меня боярин.

— Согласен. Но я ее не люблю.

— Тьфу ты! При чем тут любовь? — рассердился Кнутович. — Подумай, на кого оставишь государство? Ты ведь уже не мальчик. Эта девица нарожает тебе кучу здоровых детей.

— Я не готов.

— Ты никогда не будешь готов. Раз не забыл свою покойную жену до сих пор, не забудешь уже никогда. Но ты не простой витязь или кметь. За тобой — вся земля. Поэтому засунь свои чувства подальше, бери княжну и веди под венец.

— Я подумаю.

— Думай. Только не долго.

Сердитый боярин ушел, зло бормоча себе что-то под нос. И я честно думал весь день, пока занимался стародубскими помещиками и жандармами Казимира. Разобравшись с кавалерией, объявил, что с завтрашнего дня придет черёд пехоты и направился в замок.

— Анна. Выходи за меня замуж, — предложил я, встречавшей меня на пороге девушке.

Та растерянно смотрела мне в глаза.

— Что молчишь? Не желаешь?

— Желаю. Очень. Но еще недавно ты говорил, что совсем не знаешь меня. Что изменилось?

— Я вдруг поймал себя на мысли, что очень хочу, чтобы ты родила мне ребенка. А лучше двух. Или трёх. Или даже пятерых.

— Правда?!

— Да.

Княжна счастливо рассмеялась и бросилась мне на шею. Два боярина, оказавшиеся рядом, переглянулись с улыбками на хитрых рожах.

Венчаться в замковой церкви, рядом с могилой первой жены, я не захотел. Городской собор был еще не готов и не освящён. Зато церковь в лагере вполне мне подходила. Провел обряд епископ Кирилл, специально приехавший ради такого события в Белую гору. Накануне, мы просидели вдвоем до полуночи. Сначала я рассказал ему о походе, потом он поделился нуждами и заботами церкви и прихожан, затем мы обсуждали наши планы на ближайшее время. Первым вопросом был перенос кафедры митрополита из Киева. Я думал Кирилл выберет Владимир, но к моему крайнему изумлению он предложил Белую Гору.

— Почему?

— Во-первых, это теперь столица, а во-вторых, мне понравилось то, что я увидел. Этот город когда-нибудь станет великим и прекрасным. Хочу быть причастным к этому.

Обсудили, кого отправить к Константинопольскому патриарху за томосом и сколько серебра необходимо отсыпать в загребущие руки тамошнего клира. Главная опасность, для грядущих изменений, заключалась в моем дяде. Наверняка он не захочет отдавать в чужие руки такой инструмент влияния на Русь и попытается оставить кафедру в Киеве, принадлежавшем теперь ему.

Второй важный вопрос — Земской Собор. Я не оставил эту идею, и епископ разделял мою точку зрения. Реформа законодательства давно назрела и если мы хотим совершить рывок в развитии государства, необходимо подвести под это прочную экономическую и юридическую базы. Иначе, так и останемся задворками, для развитых государств Востока и Европы.

Решили вопрос и с богословским факультетом в строящемся Университете. Кирилл полностью одобрил его идею, так как дремучесть большинства нынешних священнослужителей его весьма удручала.

По случаю свадьбы лагерь превратился в помесь балагана, ярмарки и тусовки отвязанных хиппи. Бойцы нарядились в самые невероятные свои одеяния, как следует приняли на грудь и бурно выражали радость по поводу изменения семейного статуса своего Главнокомандующего. Еще вчера я освободил их от всех работ и тренировок, кроме караулов, на три дня и распорядился угощать во всех трактирах за мой счет. Единственный запрет — драки до смертоубийства. Виновных пригрозил повесить, что убитого, что убийцу.

Выйдя из церкви после венчания, я и жена раскидали с крыльца в толпу по мешочку с золотыми монетами и отправились пировать в замок. В гости пригласил не только ближников, витязей, тысяцких и случившихся в городе помещиков, но и глав цехов, богатых купцов. Почетными гостями были дядя Ярослав и Александр Ярославович с женой Александрой. Их я позвал, не рассчитывая на согласие. Тем не менее, они прибыли. Видимо появилась необходимость обсудить некоторые вопросы, а тут появился отличный повод. Даже для большого зала замка такое количество людей оказалось великовато, так что веселились во дворе, под натянутым тентом из разноцветных, шелковых полотнищ. В центре, на помосте сидели я с женой, справа дядя с сыном и невесткой, слева епископ Кирилл. Дальше ближники. Остальные гости расположились за столами пониже.