Великий князь Владимирский (СИ) - Лист Банный

Раздав своим воеводам ЦУ, отправился в замок. Первым делом пошел в церковь, навестить могилу любимой. Долго сидел на скамье около плиты с ее именем, мысленно рассказывая Анне, что удалось свершить и делясь планами. Как же мне ее не хватало! Слуги и ближники периодически заглядывали через двери, но не решались помешать молитве, как они думали, и тихонечко удалялись.

— Хм! — неожиданно услышал за спиной.

Я резко обернулся. И увидел красивую, стройную девушку, лет 17-18-ти. Она смотрела на меня и улыбалась.

— Я тоже с ней часто разговариваю, — заявила незнакомка.

— Что?! Ты кто такая?! — рявкнул на нее.

— Анна.

— Какая, на хрен, Анна?!

— Анна Святославовна. Из Смоленска, — тихо ответила она трясущимися губами.

— Какого лешего… А! Извини, пожалуйста, — признал наконец княжну. — Задумался, а ты тихо подошла. Не ожидал тебя здесь увидеть.

— Мы с твоей женой были подругами.

— Что?

— Смоленск и Полоцк рядом, наши родители частенько встречались, ездили друг к другу. Обе были одного возраста, да и интересовались одним и тем же. Вот и подружились, — объяснила девушка, робко улыбаясь.

— Ясно. Не знал. Что ты тут делаешь?

— Мы уже два раза разогревали пищу. Все тебя ждут.

— А тебя, значит, решили бросить под танки?

— Что?

— Да это я так, по-половецки. Ладно, пошли в терем.

Около крыльца собралась маленькая толпа, ожидающая меня. Тут были Дружина Кнутович, со старшим сыном и женой, Федор Жданович с женой, Андрей Туровский, Казимир, поп Аристарх, Иоанн Аргосец со своим немцем, тиун Георгий, Верейка с мужем и целым выводком детишек. Один, закутанный в одеяло, пищал у нее на руках. Я подошел и начал обнимать и тискать всех этих, ставших дорогими мне, людей. Чуть в стороне стояли остальные обитатели замка, в том числе два десятка княжон и княжичей, собранных недавно мною по всем бывшим княжествам Владимирской Руси.

— Ну что, друзья, попируем?

— А как же! — смеясь, ответил Дружина. — Пошли уже, стынет и киснет все.

— Ну раз так … Кстати, Жданович, как там Иван и Святослав с сыном? Живы?

— Что им сделается?

— Тогда вели отпустить. Пусть дадут князьям коней, запасы в дорогу, оружие, ну и по десять гривен, на расходы. Еще есть кто в темнице?

— Несколько мошенников да мелких воришек.

— Их тоже гони взашей. И по серебряной монете выдай. Объявляю амнистию, в честь победы и возвращения. А теперь идемте в терем.

Смеясь и болтая расселись за столом, послушали молитву отца Аристарха.

— За победу! — провозгласил первый тост, пригубил и пустил по кругу братину с Порто Винтаж.

— За победу! — повторял каждый, отпивал глоток и передавал дальше.

Подал знак Любаве, та наполнила посуду по новой.

— Эта битва, на далёком Днепре, останется в истории, как одна из самых великих. Вместе с ней, в памяти бедующих поколений, будем жить и все мы. И те, кто стоял плечом к плечу на том кровавом поле, и те, кто остался дома и прикрывал наш тыл. За всех нас, совершивших невозможное и вошедших в легенду.

Братина опять поплыла в руках гостей вокруг стола.

— Мы все помним, как тьма опустилась на русскую землю и орды язычников грозили поглотить и уничтожить её, — начал я третий тост, держа полную братину. — Множество достойнейших людей сгинуло в это время, не успев выполнить предначертанное судьбой. И князья, и бояре, и витязи, и смерды. Каждый из них оставил шрам на наших сердцах своим уходом. Но пока мы живы, живут и они. В нашей памяти, в наших делах, в наших детях. Давайте выпьем и вспомним молча тех, кто ушел, защищая Русь и нашу свободу.

Пафос, смешной в циничное время 21-го века, был естественен и необходим в Средневековье. Так что мою речь встретили с полнейшим одобрение. Некоторые женщины и девушки, впечатлившись, даже захлюпали носиками.

— Ну а теперь закусим, чем Бог послал!

Народ с энтузиазмом принялся утолять голод. По мере насыщения, смолкнувшие гости вернулись к разговорам. Выпитое вино начало свою коварную работу, голоса усиливались и над столом нарастал шум.

— Казимир рассказал, как все было. Да и раненные, которых ты отправил домой, и охрана караванов с добычей, добавляли, каждый свое, — подсев поближе, начал Дружина. — Хотелось бы услышать и от тебя про поход.

— Старый, долго же рассказывать. Давай лучше пить и веселиться.

— Давай. Но все равно расскажи. Интересно же!

— Ага, — поддержал его с другой стороны Федор Жданович. — Другие видели только часть похода и сражения. А ты всю картину в целом.

Вздохнул, отложил на тарелку гусиную ножку и приступил к повествованию. Через некоторое время обратил внимание, что шум за столом смолк и все присутствующие, даже те, кто сам все видел собственными глазами, притихли и, забыв про угощение, слушали мой рассказ, дыша через раз. Выпитое вино и такой искренний интерес к моим словам привели к тому, что в своей версии событий стал излишне сгущать краски, драматизируя и утрируя отдельные места. Короче, Остапа понесло.

Так как, в процессе и я, и другие, не забывали прихлёбывать из чаш, то в какой-то момент реальность начала расплываться и сознание решительно отказалось сотрудничать с головой и телом.

Проснулся от противного вопля петуха. Что за чёрт?! Не раскрывая глаза прислушался к себе. Вроде жив. Даже голова не болела. Повертел ею. Точно не болит. Но перебрал вчера — ой-ой-ой! Так, а чья это теплая, круглая попа под моей ладонью?! С трудом разлепил один глаз и увидел на соседней подушке копну пшеничных волос. Закрыл слезящееся око и стал перебирать в памяти всех служанок в замке. Ни одна не подходила. Так кто же это? Убрал ладонь с ягодицы и пощупал грудь. Упругая. Третий размер, не меньше. И тут же получил оплеуху.

— Ты не охрене… Анна?! А ты что тут делаешь?!

— Притащила тебя, пьяного, в спальню.

— И?

— Собиралась уйти, но ты обхватил меня и не отпускал.

С трудом сел, откинулся спиной на подушку и скептически посмотрел на голую девушку.

— Раздел тебя тоже я?

— Не смотри! — потребовала она, пытаясь вытащить из-под меня беличье одеяло и прикрыться. — Не ты. Сама разделась. Жарко.

— Что же не ушла, когда раздевалась?

Анна смутилась и отвернулась

— Ну!

— Не захотела.

— Почему?

Княжна помолчала и вдруг заявила:

— Потому, что люблю тебя.

Час от часу не легче.

— Когда ты могла успеть полюбить? Мы встретились недавно, в Смоленске. Да и виделись тогда всего пару раз.

— Я тебя раньше полюбила.

— Как это?

Анна оставила попытки освободить белок, встала и начала одеваться. А фигурка то у нее просто загляденье. Одевшись, она молча вышла. И что это было? Нащупал на полу кувшин с квасом и стал жадно пить, отрываясь только, чтобы отдышаться. Дверь отворилась и вошла вернувшаяся девушка.

— На, читай, — протянула мне стопку листов.

— Что это?

— Письма твоей жены. Ко мне.

Я не любитель читать чужие письма, но тут выхватил бумаги из рук княжны и начал буквально поглощать их, одну за другой. Строчки, написанные знакомым почерком, возвращали меня во время наивысшего счастья, случившегося в обоих жизнях. Рассказы об о мне, о событиях, давно стершихся из памяти, о мелких и крупных радостях, которые выпадали нам на двоих … Закончив читать, я откинулся на подушку и закрыл глаза. Дыхание сперло, к горлу подкатил ком. Неожиданно я почувствовал, как по щеке побежала слеза. Вдруг меня обхватили тонкие ручки, головка, с пахнувшими ромашками волосами, устроилась у меня на груди.

— Мы были в таком возрасте, когда девочки только и думают о любви. Мечтали, как встретим его, единственного. Кто это будет, как он должен выглядеть и всякие другие вещи, интересные лишь девушкам. Идеальный возлюбленный, придуманный нами, все не появлялся. И вдруг я узнала, что Анну выдают замуж. За тебя. Когда ее везли в Стародуб, свадебный поезд заехал в Смоленск. Мы просидели вдвоем всю ночь, плакали о несчастной судьбе подруги. Про тебя уже тогда много говорили. Известный воин, победитель ужасных монголов, страшный и жестокий любитель топить своих врагов в реке. К тому же, продал душу Дьяволу за помощь в сражениях. Гора серебра, заплаченного за невесту, придавала всему этому зловещий блеск. Как в страшных сказках.