Полное собрание сочинений. Том 5. Мощеные реки. - Василий Песков

Если заглянуть в глубину времени, обнаружишь: не все реки текли как сегодня. Не Волга, а Дон был главной, самой большой рекой в европейской части нашей страны. А Кама, о которой идет сейчас речь, когда-то сама по себе добиралась в Каспийское море…

Кама — значит Долгая по-удмуртски. Название древнее, видимо, уже очень давно люди прошли ее от истока до устья, сегодня же река точно измерена — две тысячи двадцать три километра. В европейской части страны только Волга, Днепр и Урал длиннее Камы.

Если бы мы захотели определить заслуги Камы перед людьми, то самое точное слово: река-работница. Уже через тридцать километров от истока маленькая Кама берет на плечи первую ношу — лес. И дальше эта ноша растет беспрерывно. Лес, лес… Лес по берегам самой Камы, лес несут в реку бесчисленные притоки. Весь путь Камы до Волги идет сплошными лесами. И уже много веков, как только уходит лед, река до нового льда становится лесным извозчиком. По речкам-притокам идет молевой сплав. Сверху глянешь — бревна плывут, как кем-то рассыпанные спички, и так плотно и кучно, что по ним ловко бегают сплавщики. Местами в заторах все русла до дна забиваются бревнами, и по реке может ходить даже трактор. На верхней Каме в весеннюю пору прекращается судоходство — сплошной поток леса. А ниже по течению — вязка плотов. Это огромных размеров дело! На реке поставлены загородки-ловушки. Место, где собирается лес, являет собою зрелище необычайное — река, мощенная бревнами! Видавшие виды лесосплавщики из Канады, увидев на Каме керчевский сплавной рейд, воскликнули: «О-о!..» Ни одна река на земле не несет такой ноши.

В детстве я видел плоты на Воронеже. Горел костер на плоту, варилась каша в котле, плотогоны ворочали длинными веслами… Позднее не раз появлялась мысль: проплыть бы по реке на плоту.

И вот я вижу сверху реку, по которой плоты идут непрерывно. Но странное дело, нет ни костра, ни единого человека. Сам плот раз в десять длиннее того, что в детстве. Сверху плот похож на изрядных размеров пашню, по которой свободно туда-сюда мог бы ходить комбайн — семьсот метров длина! Тысяча вагонов леса плывет по реке. Кама передает плоты Волге.

Волга отдает Каспию или Дону. И где-нибудь на Кавказе, на Украине закончит свой путь по воде елка, срубленная над Камой или над Вишерой, Косьвой, Колвой — притоками Камы.

Четыре тысячи километров пути у плота…

Плоты по Каме идут почти непрерывно. Летишь — скрылся из глаз один, другой замаячил на горизонте. Обязательно пароход в голове у плота, часто старый колесный пароходишко бьет по воде плицами. Раньше плоты могли идти самоходом. Теперь вверх от Перми Кама перед плотиной разлилась морем — течения почти нет. Плот обязательно надо тянуть.

Шестьсот плотов в навигацию. Это пятнадцать миллионов кубов древесины. Или иначе — девятая часть всего леса, который страна получает за год. Лесовозница-Кама… Так ее называют. Но не един лес держит река на спине. Идет по воде камская нефть, бумага, машины, химическая продукция. Издревле шла с Камы на Волгу соль.

Поселения Соликамск и Усолье, а. также древний прикамский городок Чердынь (основанный намного раньше Москвы) издревле кормились соляным промыслом. От людей река требовала умения управляться на водных путях. Умение люди отдавали друг другу из века в век, и до сих пор в одном из поселков на Каме сохранился обычай: жениху на свадьбе дарят весло…

Благодаря огромным запасам солей на Каме ранее, чем в других местах, воцарилась химия.

Известные в мире Березники и огромные заводы и фабрики Соликамска-гордость нашей промышленности. Но для реки Камы, для всех, кто пьет из нее воду и ловит рыбу, большая химия оказалась недоброй жительницей. Сегодня Кама — самая грязная из больших рек. Три миллиона кубометров отбросов выливается в реку каждые сутки.

Ученые подсчитали: «Вниз по течению идут все элементы менделеевской таблицы». В некогда богатой рыбой реке сегодня не стало житья даже неприхотливой щуке. Нередкое дело увидеть рыбу, плывущую кверху брюхом, а живую вдруг видишь окрашенной в золотой цвет. К столу такая рыба никак не идет… Судьба реки в этом смысле тревожна и поучительна. Ведь ниже по пути к Волге лежат десятки городов и селений — каково людям видеть умиранье воды. Может быть, хоть теперь, пуская все новые и новые предприятия, мы хватились и как-нибудь заботимся уберечь реку?

Да нет же! Совсем недавно построено на Каме новое огромное бумажное предприятие. Стали подписывать акт. Все готово, кроме очистных сооружений. Медики: «Мы не подпишем акта на пуск…» Махнули рукой на медиков, пустили машину. Значит, и еще прибавилось губительных отбросов в реке. А камская вода идет до самого Каспия. И если речную рыбу у нас на столе сегодня еще кое-как может заменить серебристый хек и разный там морской окунь, то питьевую воду издалека вряд ли можно будет возить. Строим мы сегодня повсюду и много, строим, как правило, вблизи рек и часто, так же как на Каме, беспечны.

А беспечность — союзница никудышная… Такая жизнь у реки-работницы, про которую говорят: «Не Кама впадает в Волгу, а Волга в Каму».

Снимок сделан с помощью «Аэрофлота». Пилот — Вадим Лутохин.

Фото автора. 20 октября 1966 г.

Иртыш

Об Иртыше, так же как о Байкале и Волге, мы первый раз узнаем не из учебника, а из песни.

Сегодня Иртыш, конечно, не тот, каким увидел его Ермак. Но, с другой стороны, по газетным фотографиям иногда создается ложное чувство: кажется, вся земля за Уралом уже в огнях, подъемных кранах, дорогах. Но вот летишь: тысячи километров земли, еще не освоенной, не тронутой, дразнящей дикостью, неприступностью.

Гудок старинного с дымком парохода, спорый гул «Ракеты» на водяных крыльях — и опять тишина. Но жизнь все-таки быстро оседает на берегах. Самолетная пристань. Самолеты садятся прямо на воду. Человек, ожидающий самолет. Кто он?

Две пары глаз. Детеныш зверя, вчерашнего хозяина этих мест, и дитя человека. Между двумя существами полное дружеское доверие… Перед нами глаза Природы и Человека. Глаза настороженные и глаза мягкие, добрые. Снимок сделан в поселке нефтяников, который только-только уцепился за берег. Дома стоят в самой тайге, охотиться можно почти за околицей. С приходом людей и машин на много километров вокруг пустеют леса, мутнеют воды…

Но должно ли так быть? И может ли так продолжаться всегда? Когда обнищание природы доходит до крайней степени, мы поднимаем шум, жалуемся, но часто бывает поздно… Здоровье берегут смолоду. Природу в новых краях тоже надо беречь с первых шагов. Слова «покорение природы» сегодня вряд ли уже подходящи. Содружество! Содружество Природы и Человека. Этот снимок может служить для нас символом. Девочка Оля Щелок из Горноправдинска на Иртыше. Не дает ли нам, взрослым, эта девчурка урок отношений с природой?

Фото автора. 26 октября 1966 г.

Ищем клад

(Широка страна моя…)

Маленькая речонка. Двое усталых людей. Они идут по руслу, потому что дорог в этих местах нет. Вечер. Мы спешили домой, к тому же у вертолета кончалось горючее, а очень хотелось спуститься к этим ребятам, спросить: нашли что-нибудь? Сверху хорошо было видно: до костра, до палатки этим двоим много идти.

В Москве я показал снимок заместителю министра геологии Валерию Ивановичу Игревскому.

— Что ищут эти ребята?

Мой собеседник улыбнулся: «Что ищут… А знаете, сколько людей каждое лето уходят на поиски. Сколько всего надо найти…»

Сейчас, взявшись писать заметку, я оглянулся вокруг себя. Соль на столе, огонек газа на плитке, графит в карандаше, кирпич в стенах дома, серебристые металлы приемника, алюминий для чайника, глиняный горшок, в котором стоят цветы. Нефть, золото, уголь. Это кому-то надо было найти… Падает ранний рассвет. Дома стоят бело-туманные. Глухо шумят за пеленой снега городские автомобили. А там, в Сибири, эти двое ребят успели выбраться? А может, все еще у палатки ждут вертолета? Бывает, долго приходится ждать вертолета… «Земля для человека — это огромный сундук с ценностями. Кое-что лежало на виду в сундуке, а многое надо искать, искать…» На стене в министерстве — карта. Расцветкой она похожа на горные самоцветы, пожалуй, больше всего похожа на срезы яшмы, которые приходилось видеть в музее Свердловска. Каждый цвет и значок на карте означает какое-нибудь богатство, обнаруженное в земле. Кто-то прошел этим местом, чтобы на карте появились голубые, розовые, изумрудные, темно-малиновые узоры.

«Вы знаете, в царской России было всего семьдесят (!) образованных геологов, и эта карта почти целиком была белой…» Теперь геологов в стране пятьдесят тысяч. А всего — полмиллиона людей занято поисками. Не все, конечно, как эти вот двое, идут по речкам, по горным россыпям. Много людей занято у приборов, у счетных машин, в лабораториях. «У нас шестьдесят тысяч автомобилей, тракторов, вездеходов. Тысяча самолетов и вертолетов каждый год обслуживает геологов…» Но, конечно, почти всегда человек должен быть готов вот так же, как эти двое, мерять землю шагами. Ведь это только на карте и со спутников Земля кажется маленькой…