О людях и нелюдях - С. Алесько

Наконец потянуло свежим речным воздухом, тоннель сузился. Видно, его окончание специально оставили нешироким, дабы уменьшить риск проникновения с берега Ясеницы. Дрозд в человеческом облике, возможно, и не сумел бы вылезти наружу, а для пса места хватало.

Черный высунулся из дыры. До воды было не так уж далеко, но если там глубина по колено (а это возможно), мало ему не покажется. Он не кошак, прыжок с высоты даром не пройдет. Эх, к чему рассуждать, выбора-то все равно нет… И он прыгнул. Вьюн без колебаний последовал за ним.

Им повезло: русло внизу оказалось достаточно глубоким. Может, его специально расчистили, чтобы вода быстрее уносила кухонные отбросы, и они не гнили б под городской стеной, отравляя воздух и реку. Дрозд погрузился с головой, вынырнул и, отфыркиваясь, оглянулся в поисках лодки. Вьюн уже был рядом, мявкнул, мол, давай за мной, и поплыл по течению.

Вода проникала под шерсть, обжигая кожу холодом, но зверя это не слишком беспокоило. Для человека купание в осенней Ясенице не прошло б даром, а ему хоть бы что. Может, люди ненавидят оборотней из зависти? Тем дано гораздо больше, они полнее воспринимают мир, и платят за это всего лишь невозможностью безболезненно прикасаться к серебру…

От несвоевременных раздумий пса отвлек плеск весел, почти незаметный для человеческого уха, но прекрасно слышный нелюдю. Призывно мяукая, Вьюн быстро направился к темневшей впереди лодке. Стоило рыжему оказаться у борта, как закутанная в плащ фигура нагнулась к воде и вытащила кошака. Дрозд не спешил. Забраться в лодку в зверином обличье не получится, сменить ипостась в воде — тоже. Значит, надо подождать, пока Вьюн перекинется и поможет ему.

Ждать пришлось недолго. Чья-то рука потянула за загривок. Больно! Пес взвизгнул и забил лапами, поднимая брызги. Стыдно… Что поделаешь, собачьи реакции отличаются непосредственностью и сдержать их получается далеко не всегда. Как не мог он в свое время удержаться и не лизнуть аппетитную селяночку… Тут же знакомо пахнущие руки подхватили под передние лапы. Да сколько их там? Ведь еще кто-то продолжает осторожно работать веслами, удерживая лодку на месте.

В четыре руки Дрозда перетащили через борт (спасибо, за хвост никто не схватился). Очутившись в лодке, пес подобрал длинные конечности, скорчился на дне меж сиденьями и начал перекидываться. Очень хотелось сперва отряхнуться привычным для собак способом, но он с трудом подавил это желание. В самом деле: не обрызгивать же сидящих в лодке с ног до головы? Напитанная водой шерсть холодила на промозглом осеннем ветерке, и Дрозд мечтал поскорей одеться. Закончил оборот, сел и оказался лицом к лицу с Винкой. Значит, не показалось, это ее запах он учуял на заботливой паре рук, тянувшей его из воды под лапы. А за загривок наверняка схватил кошак…

— Ты что здесь делаешь?! Зачем?

— Я предупреждал, Ромашечка — ему не понравится, — тут же встрял Вьюн.

— Я хотела сама вернуть тебе твой пояс, Дроздок, — извиняющимся тоном пробормотала девушка.

— Она мне теперь не доверяет, — фыркнул кошак.

Дрозд взял у Винки протянутую одежду, оглянулся, кто же на веслах. Это оказался не Фунт, как на мгновение подумалось, а какой-то незнакомый парень. Обоняние подсказывало: наполовину медведь.

— И куда теперь? — спросил пес, быстро одевшись и глядя, как мощно полукровка работает веслами.

— Да на нашу барку, — пробасил тот. — Как и договаривались. Еще условлено, что я свою плату получу, когда вас двоих вытащу. И хозяину про наши расчеты ни гу-гу. А я промолчу, где вас выловил и откуда вы вылезли.

— Идет, — ответил пес. — На сколько условились?

— Пять златиков, — заявил парень, Винка кивнула.

После получения денег медведь стал грести еще более споро, да и течение неплохо помогало. Горящие на городской стене огни быстро удалялись, и Дрозд вздохнул с облегчением. В очередной раз удалось ускользнуть от смерти, когда она, казалось, крепко схватила за загривок. Он вспомнил ужас, нахлынувший при звуке отмычки в замке, столь неудачно совпавшем с отчаянными мыслями. Если б кошак знал, что его приятель пережил в ту минуту, то, наверное, посчитал бы его достаточно наказанным и перестал обижаться из-за сокрытия правды. Но объяснить не получится, значит, рыжий вытянет из друга всю историю. Придется рассказывать, вспоминать, переживая все заново…

Дрозд взглянул на Вьюна. Тот сидел на дне лодки, привалившись к ногам девушки и прикрыв глаза. Да, кошак он и есть кошак… Так и льнет к ней, хотя и людиной обзывает, и подставил, как последний… А она его так быстро простила, добрая душа…

В этот момент Винка посмотрела на Дрозда и чуть улыбнулась. Он подмигнул ей. Интересно, она хочет и дальше идти с ними или просто пришла попрощаться? Лучше б девочке остаться здесь, в Надреченске. Если поймают вместе с беглым, Виночке придется несладко. Тут же решат, что они любовники, как тот стражник в караулке. А Соколиному не нужны потомки-оборотни. Хорошо, если он согласится подождать, дабы убедиться, что подружка сына не беременна, но, зная его, трудно в это поверить. Что грозному князю какая-то бродяжка, таскающаяся по дорогам с двумя нелюдями?

Как же все запуталось… Когда он скитался один, то ничего не боялся. Князь считал его мертвым и не узнал бы в оборотне, даже окажись сын случайно у него в руках. Потом, когда наткнулся на исковку со своим именем, впервые за несколько лет почувствовал страх. Страх за отца. Вьюну доверял не слишком, и был уверен — стоит попасться сыскарям, и кошак тут же даст деру, не попытавшись выяснить судьбу злосчастного пса. Да это и к лучшему, чего рыжему задаром пропадать? Теперь бывший княжич знает, что может положиться и на Вьюна, и на Виночку. Радоваться бы, а не получается, ведь отныне он повязан еще одним страхом, страхом за их жизни…

Дрозд отмахнулся от безысходных мыслей. Что в них проку? Может, кошак и девочка сами все понимают и не собираются идти с ним. Сейчас причалят и распрощаются… Побери Клыкастый, до чего ж не хочется снова скитаться одному!

Сидящий на веслах полукровка-медведь запыхтел, борясь с течением. Они проходили мимо устья Кленовца, впадавшего в Ясеницу с левой стороны. Лодка прижалась к правому берегу, но струи полноводного притока доставали и сюда, закручиваясь в небольшие водовороты, неся желтые резные листья, хорошо видные оборотню даже в ночной тьме.

Гребец знал свое дело, лодка без потерь прошла трудный участок, и вскоре впереди показались огни речного порта и первые барки, пришвартованные у берега. Медведь повернул к крайней, судя по запаху, недавно просмоленной, обогнул ее, в два гребка вывел посудину на мелководье, выпрыгнул и лихо вытянул нос на песок, будто никаких пассажиров и в помине не было.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});