Время нас подождёт - Ульяна Орлова

Но как, как тогда быть?

Я открыл дверь ключом и рухнул на стул в коридоре. Свет нигде не горел, в доме стояла тишина. Мурзик выбежал из комнаты, стал точить когти о ковёр, муркнул возле моих ног… Ушли все куда-то — ну и хорошо. Я привалился к стене, снял шапку, бросил её на ковёр, расстегнул куртку и закрыл глаза. Спокойно, тихо. Долго сидеть сил не было, и я выбрался из куртки, оставив её вместе с рюкзаком на стуле, снял ботинки, прошёл в комнату и плюхнулся на мягкий диван.

Кажется, я даже задремал ненадолго. Приснилось мне, как мы с Колькой лезем по подземелью, потом открываем замок и сталкиваемся с дядей Васей. А он похож на Перца. Я вздрогнул и — проснулся.

Тикали часы. По-прежнему в квартире было тихо, за окном пели птицы, светило солнышко. Сколько времени прошло? Сейчас утро, или уже вечер? Пока я лежал, собирая мысли, затренькал в рюкзаке телефон — долгой, отрывистой мелодией. Я вскочил, пока отыскивал его — он уже замолчал, но потом зазвенел снова.

Звонил Юра.

— Алло, Мишка? Миш, привет!

— Ага, привет, Юр! — вяло отозвался я и сел на стул в коридоре. Встряхнулся.

— Как ты, Миш?

— Нормально. Со школы пришёл.

— Молодец. Какой-то голос у тебя невеселый. Миш, случилось чего? — забеспокоился Юра.

Я помолчал, обдумывая. Сказать? Или не стоит?

— Да не, все нормально, устал просто.

— Сильно устал? Чего у вас там?

— Да ничего, Юр. Каникулы хорошо прошли… — я выдохнул. — Ездили с Наташей в Москву, снимали день рожденья, потом на теплоходе плавали, фоткали. Красота такая получилась! У нас уже снег растаял, скоро листики вылезут, тепло…

— А устал-то отчего? Первый день в школе! Двойку получил, или в классе не ладится?

— Не, в классе все нормально! Двоек давно уже нет… просто. Лета хочу. Юр, а ты там как?

Как же мне хотелось, чтоб он сказал, что завтра приедет! Невозможно, но — вдруг?! Ну бывает же чудо!

— В порядке. Море спокойное, ветер хороший, погода ясная. Плывём. В сроки укладываемся, приключений нет. Пока вот связь есть, решил тебе позвонить, но это ненадолго. Миш, ты там Наташу и маму от меня поцелуй, скажи, что я звонил, ладно?

— Ага.

У меня внутри все ухнуло. Не приедет он завтра. Зачем говорить? Только зря переживать будет.

— Все-таки какой-то ты грустный. — В телефоне послышались помехи. — Миш, почему ты молчишь? Что случилось?!

Я откинулся назад, к стене.

— Юр, я же сказал, что все нормально! Дела житейские. Ты просто это самое… приезжай поскорее, вот! Ты там не узнал, можно ли мне будет летом с тобой поехать?

В телефоне совсем все зашелестело, но можно было разобрать слова:

— Стараюсь. Да, скорее всего… девяносто процентов, что можно будет.

— Ура…

— Миш, ты держись, недолго осталось! Давай там…

Он не договорил — связь пропала, и в трубке послышались короткие гудки.

С минуту я смотрел на белый экран мобильника, раздумывая над нашим разговором. Не сказал… Решать придётся самому.

Для начала я решил подняться и постирать штаны. Или хотя бы сунуть их в машинку… Забурчал кран, и я, подставив ладони под тёплую струю — долго разглядывал бурлящие пузыри, умывался, смыл грязь с брюк и понял, что надо искупаться. Смыть остатки боли, стыда и тоски. И заодно подумать, что делать дальше…

Итак, выбор небольшой: либо я куда-нибудь сбегаю и подставляю Кольку, любо остаюсь и принимаю на себя удар. А он может быть очень сильным, судя по тому, как обращалась со мной компания Перца раньше…

Оставался ещё последний, самый подлый и пакостный выход, суливший мне отсрочку на несколько дней… быть может, до Юркиного приезда… Откупиться. Только для этого придётся стащить у них деньги. У Юры, или у Наташи.

Я ударил кулаками по горячей воде. Они слезами осели на щеках, заблестели на чистом зеркале. Нет…

А если бы здесь были мои родители, то смог бы я?! А как потом с ними общаться, после такого?

Если бы они были живы, наверное, такого бы не было. Мы бы жили в другом городе, я бы и не знал эту банду… С другой стороны — а что, в других городах их нет? Или только те, кто живет без родителей — встречаются с хулиганами?

Скорее всего, нет. Юра жил с мамой. И бандиты были в его классе… Да и вообще… Все есть так как есть. Не надо думать — если бы, не если бы. Это как задачка, как уравнение с двумя переменными — цифры не поменяешь, оно перед тобой, и надо его решать, как ни барахтайся. Поэтому будем решать из того, что есть.

Если стащить деньги и откупиться… Мих, да ты ведь знаешь, что если будет мало — не отстанет. Если много — он только рад будет сделать из тебя дойную корову. Или отстанет? Не верится что-то. Да и какая разница? Не в этом дело. Конечно, ему нужны деньги для каких-то своих целей, но важнее для Перца — почувствовать себя хозяином. А меня сломать, как спичку. Сделать рабом, который будет его кормить.

Дать бы отпор — такой, чтобы он больше не лез. Раз и навсегда. Но как?

Я выключил воду, выбрался из ванной, вытерся мохнатым полотенцем — широким, мягким — его почти сразу, как я сюда переехал, подарила мне Наташа, когда узнала, что я люблю купаться. Прошлёпал в комнату — босиком по пушистому ковру, оделся… стал бродить по комнате зачем-то. Я знал, где лежали деньги на разные мелочи — на хлеб, картошку, на ручки или тетрадки. Обычно я спрашивал у Наташи, или она давала мне их сама. Постоял возле шкафа, кутаясь в полотенце, отвернулся и стал смотреть на фотографию на стене.

Юрин брат смотрел на меня и улыбался. Но смотрел твердо так, решительно. Сразу понятно — характер у него был такой… крепкий. Был бы у меня такой брат… наверное, надавал бы подзатыльников и пошёл бы сам драться. Но точно бы в беде не оставил.

Юра тут совсем мелкий — он просто смеялся. Не знаю отчего — от радости или оттого, что на море, и все хорошо: и солнце, и брат, и ветер хороший дует, теплый и такой, будто от него крылья вырастают. Казалось, что ничего на свете он не боится. Конечно, а чего можно бояться, когда рядом есть старший брат и отец?

Но потом они погибли. А он и дальше не стал бояться. Как-то жил, выкарабкивался… Но у него был друг. И у меня есть друг, Колька. Посоветоваться с ним?

Не хочется его вмешивать в эту историю, но если другого выхода нет…

Я оглянулся на шкафчик с деньгами. Сжал пальцы в кулаки. Это что же получается — таскать ему наши деньги?! Мы, значит, работали — вставали ни свет ни заря и тащились в Москву с большущими сумками, ходили там, фотографировали… А ведь Наташе уже тяжеловато столько ходить, я сам вижу. Она не жалуется, не говорит ничего, но иногда то запыхается, то просто по глазам видно, что устала она… И Юрка, значит, вкалывает там, я терплю тут без него, и все для того, чтобы снести эти деньги Перцу?! Да ни за что!

Ладно, тогда как быть? Думай, Мишка, думай. Нельзя, чтобы Колька попался им. Но и башню надо закрыть. И лучше это сделать утром, потому что мало ли, когда дядя Васе захочется туда пойти, или в школе задержат… Как бы не проспать и уйти незаметно?

Я походил по комнате, вышел в коридор, повесил на крючок куртку. Рюкзак отнес в комнату. Заглянул на кухню, зачем-то налил воды в чайник и поставил греться. Пока смотрел на него — вспомнил, как привёл меня сюда Юра — мокрого, злого и голодного, и какими вкусными были котлеты… Как же хорошо в семье, дома! И почему кто-то хочет эту жизнь здесь, в семье, у меня отнять?!

Чайник пошумел и выключился, а я так и остался сидеть. Я понял, что нужно делать.

Чтобы уйти незаметно, надо уйти сегодня!

И переночевать в башне. Ну и что, подумаешь… ничего страшного. Войти со стороны решётки, а утром пораньше позвонить Кольке, чтоб он принес замок. Можно будет даже самому попробовать выбраться наверх и открыть задвижку… Правда я не уверен, что смогу это сделать, но можно ведь попробовать. Я попробую, а если пойму, что не смогу — то оставлю это дело и дождусь Кольки. Веревка там осталась, надо только взять фонарик… эх, жаль, что нет налобного!

Я вытащил из шкафа фонарь, подумал и сделал себе бутерброды с колбасой. (Мурзик так терся о мои ноги, что с ним пришлось сразу поделиться). Отыскал пустую пластиковую бутылку, налил туда воды из фильтра. Что ещё нужно? Одеяло бы или пенку — на полу будет холодно сидеть. Да где ж его взять? Пенку я где-то видел. Точно, она лежала свернутая в рулончик на шкафу. С ней не замерзнешь! Как-то мы ходили в поход, ещё в том, старом детдоме, на озеро, с ночевкой. Ловили рыбу, жгли костры и слушали песни, которые пел под гитару наш учитель физкультуры. Он и поход этот пробил, как рассказывали, в качестве «спортивно-оздоровительного мероприятия». Идти надо было долго — это, наверное, и относилось к разряду «спортивного», ну а сон в лесу на свежем воздухе в спальных мешках и все остальное — к «оздоровительному». Так вот, под мешки мы клали пенки. И было тепло. Ни лесная сырость, ни холод через них не просачивались.

Пенку я вынес в подъезд, в угол, где обычно хранились коляски. Сунул её туда, чтобы Наташа не заметила. Поднялся домой и стал дожидаться её или бабушку.