Похищение чародея - Кир Булычев

Неожиданно возник совершенно невероятный грохот, и земля начала яростно содрогаться. Разрывая мертвую вечернюю тишину в этом отдаленном горном убежище, грохот превратился в неумолчный рев. Казалось, что обрушивается само небо. Встревоженный, потрясенный, но тем не менее не потеряв любопытства, я вскочил и высунул голову из палатки. Вокруг стояла полная темнота, и мне показалось, что черный гребень гор на фоне неба задрожал. Лес на склоне горы трепетал, как под бурей.

Мы выскочили из палатки, но новый толчок бросил нас на землю.

…Землетрясение продолжалось. Громадные горы попали в лапы силе, которая трясла их, как терьер трясет крысу. Порой кто-то словно начинал молотить по земле гигантским паровым молотом. Казалось, что земля, на которой мы лежим, не более как тонкая оболочка, протянутая через долину и укрепленная концами за бока гор.

…Прошло несколько недель, прежде чем мы узнали о размахе землетрясения. На пространстве более тысячи квадратных миль оно превратило местность в сплошной хаос. Вся связь была прервана. Лавины погребли под собой целые деревни и перекрыли реки. А когда эти плотины прорвало, разрушительные потоки хлынули вниз по долинам, сметая все на своем пути…»

Ф. Кингдом Уорд. «Пленники Ассамо-тибетского землетрясения». «Нейшнл Джиографик». Нью-Йорк, март 1952 г. Капитан Васунчок

— Ну, что будем теперь делать? — спросил меня майор Тильви, присаживаясь у моей кровати. Рука его беспокоила. Он непроизвольно Поглаживал ее здоровой рукой. Он вернулся рассказать мне о новой беде.

Я посоветовал ему отпустить Матура — ничего его задержание не даст. Он к портфелю не прикасался.

— Я его отпустил, — сказал Тильви.

Он чуть улыбнулся. Я знал, что он не поверил ни единому слову директора.

— Что обещают русские? — спросил я.

— Профессор обешал все уладить.

— Как?

— Он сказал, что его помощник помнит основные цифры.

— Когда они дадут ответ?

— До обеда.

— Но теперь они могут ошибиться.

— На озере остался советник из посольства. Он прочтет записи, которые приборы сделали за сегодняшнее утро, и через час передаст их сюда.

Мы помолчали. Тильви уже несколько раз связывался с Ли-гоном, но бригадир Шосве вылетел на юг, где еще держались сторонники Джа Ролака, а, как бывает в такие моменты, бригадир был единственным человеком, который мог принять решение. Его военные помощники были настолько поглощены дележом власти, что землетрясение в далеком горном районе казалось им не стоящим внимания, которое уделял ему бригадир. Они настаивали, чтобы Тильви сообщил им точный срок землетрясения.

— Вернулся капитан Боро, — сказал Тильви.

— С солдатами?

— Нет, один. Оказалось, что тревога преувеличена. Правда, кто-то ночью стрелял, но кто и почему — не выяснили. Он оставил солдат с лейтенантом, а сам вернулся.

— А где вождь Вао? — спросил я.

— Боро говорит, что он скрывается в том районе. Поэтому он и оставил солдат.

— Вождь Вао уже две недели как перешел тайскую границу и не возвращался обратно! — воскликнул я. — Каждая сойка в горах об этом знает.

— Значит, Боро ошибся, — сказал Тильви равнодушно. Голова у него была занята другими проблемами. Пока у меня не было уверенности в том, что Боро состоит на жалованье у князя, я не считал себя вправе говорить об этом.

— Ты же остался без людей, — возмутился я.

— Полчаса назад спустился транспортный самолет с двумя саперными взводами из первой гвардейской дивизии. Эти солдаты получше, чем гарнизон Боро.

Я решился. Такого момента больше не представится. Мне ведь нужен всего один день…

— Значит, у тебя есть люди… Ты не дашь мне на день десять человек?

— Откуда у меня… — и тут же он рассмеялся. — А зачем тебе?

— Ты знаешь, с севера из Китая и Таиланда через округ Танги идет опиум. Контрабандисты имеют сильных покровителей, и мы не можем обратиться к людям в горах: некоторые из них сами вовлечены в эту торговлю, большинство боятся рот раскрыть — здесь такой клубок больших денег, мелкой политики и опасных интриг…

— Я понимаю, — сказал Тильви. — И знаю, почему ты, дядя, оказался в госпитале.

— Так вот, — сказал я, — у меня есть сведения, что известный тебе Па Пуо жив, что он состоит на службе у князя Урао и что груз контрабанды, спрятанный у озера Линили, был виной гибели твоего самолета…

* * *

ПРИКАЗ ПО ГАРНИЗОНУ ОКРУГА ТАНГИ

14 марта. 10 час. 10 мин.

Коменданту города капитану Боро

Приказываю вам немедленно проследовать в район сосновой рощи в трех милях южнее монастыря Пяти золотых будд, взяв с собой отделение солдат 1-й гвардейской дивизии, а также группу полицейских.

В пещерах за сосновой рошей Вы должны захватить и доставить в Лигон находящийся там груз опиума.

Вы должны принять все меры к задержанию лиц, охраняющих этот груз, и в первую очередь скрывающегося в этих местах известного бандита Па Пуо. Указываю на необходимость взять Па Пуо и его сообщников живыми.

Операцию проводить по мере сил скрытно. В случае необходимости можете воспользоваться поддержкой группы, охраняющей приборы геологов на озере Линили.

Транспорт в количестве двух машин предоставляется полицейским управлением.

В составе полицейской группы будет находиться проводник.

Исполнение приказа немедленно по получении.

Комиссар округа Танги Тильви Кумтатон. * * *

Князю Урао Као

Пишу в спешке. Только что меня вызвал Тильви Кумтатон. Дает десять солдат и посылает с полицейскими к пещере за монастырем. Он получил сведения от полицейского капитана, что в пещере груз. Выезжаю немедленно на полицейских машинах. Особый приказ — поймать живьем Па Пуо, который, как они думают, скрывается в пешере. Майор сердит за то, что я оставил солдат на рубиновых копях. К нему только что прибыл самолет с двумя взводами из 1-й дивизии. Вечером будут еще самолеты. В ближайшие дни нам лучше не встречаться.

Без подписи. * * *

ТЕЛЕГРАММА

ТАНГИ СРОЧНО КОМИССАРУ ВРК МАЙОРУ ТИЛЬВИ КУМТАТОНУ ИЗ ЛИГОНА 10.40 14 МАРТА

ДО СИХ ПОР НЕ ИМЕЕМ СВЕДЕНИЙ СРОКЕ ОБЪЯСНИТЕ ПРИЧИНУ ЗАДЕРЖКИ СВЕДЕНИЙ В ИНОМ СЛУЧАЕ ПРИОСТАНАВЛИВАЕМ ВЫСЫЛКУ СРЕДСТВ ТРАНСПОРТА НЕОБХОДИМОГО В ДРУГИХ МЕСТАХ

ПОЛКОВНИК ВАН Князь Урао Као

Что ж, в ответ на мои вылазки враг предпринял меры. Я сидел в библиотеке, держа в руке донесение Боро.

В дверь сунул голову слуга и сказал, что меня хочет видеть отец Фредерик.

Отец Фредерик мог входить ко мне без предупреждения, но никогда не пользовался этим правом, и каждый раз мы разыгрывали небольшую светскую комедию.

— Что привело вас ко мне, наставник? — спросил я.

— Вряд ли я имею право считаться твоим наставником, — ответил старый миссионер. — Наставник тот, кто может похвалиться плодами своего труда, я же не имел возможности и времени уделять внимание твоему образованию, Као. И не таким я хотел тебя видеть.

— Лучше?

— Это субъективный вопрос. Для кого лучше? Наверно, если бы я мог, то создал бы из тебя человека, негодного к реальной роли, которую ты играешь в горах.

— Вы бы испортили меня?

— Боюсь, что искалечил бы тебя морально.

— Поясните, отец.

— Понятия добра и зла невероятно разнятся. Ты смешение двух культур. Твой отец — буддист: он не знал греха и не знал Бога, его жизнью руководила неумолимая карма, накапливавшая сумму деяний для последующего рождения. Твоя мать — христианка, вечно одержимая страхом перед Богом, для которой грех очевиден и наказание за него конкретно. Твои подданные буддисты…

— Среди них немало анимистов.

— Не в этом суть. Ты формально буддист и остался им, хотя приобрел несвойственный для буддиста цинизм, рожденный Западом. Что бы дало тебе мое воспитание? Груз христианского страха перед Богом или внутреннюю борьбу с грехом? Вернее всего, лицемерие, рожденное из неестественного симбиоза.

— Но почему так пессимистично?

— Я верю, что ты мог стать неплохим правителем для своего народа, не вторгнись западный мир в твои горы. Но ты не сможешь быть им, потому что ты забыл о буддийском равнодушии к деньгам и власти.

— Много вы знаете буддистов, которые отвечают вашему идеалу?

— Я говорю о психологии вообще, не о конкретных людях. А знаешь ли ты собственный народ? Ты европеец в том, что эти люди для тебя лишь средство для достижения земных целей. Но в тебе нет Бога, страх перед которым удерживал бы тебя.

— Вы говорите, как буддийский проповедник.