Надежды, разочарования, мечты… - Виктор Тихонов

Всегда ли это у меня получается? Всегда ли я верно оцениваю возможности приглашаемого в команду новичка?

К сожалению, нет. К сожалению, избежать ошибок, просчетов не удается. Мне жаль молодых ребят, которые не смогли закрепиться в ЦСКА, обидно, что так и не заиграли в нашей команде Михаил Панин, Олег Старков, но в этом я вижу и свою вину: поторопился с их приглашением в ЦСКА.

Характер, умение добиваться цели, неуемная страсть в борьбе за победу – не в этом ли традиционное преимущество нашего клуба? Вот почему важно сохранить и эти традиции ЦСКА, а не один лишь атакующий стиль, не только определенные тактические принципы.

Лидирующее, если хотите, доминирующее положение московских армейцев в пашем хоккее объясняется не только ровным подбором сильных хоккеистов во всех звеньях. Я убежден, что мастерство, в общем, соответствует труду, который спортсмен затрачивает на тренировках. В ЦСКА работают много, без скидок па титулы и звания. Потому и подчеркиваю снова и снова, что постоянное, стабильное уже лидерство нашей команды объясняется неизменным максимализмом коллектива, традициями, сложившейся и многократно проверенной системой подготовки.

Особый разговор о роли лидеров. Молодых лидеров. Самый старший, самый опытный среди них Сергей Макаров. О его роли в команде, о том, что ждем мы от него, на что он, и партнеры его, и мы, тренеры, вправе рассчитывать, когда речь идет о вкладе этого форварда в общее дело, – об этом на разных этапах становления молодой нашей команды и самого Макарова велись разные разговоры.

Сегодня Сергей хорошо известен. Однако талант его открылся не сразу.

Когда я впервые включил его в состав сборной СССР, отправляющейся па контрольные матчи в Скандинавию перед чемпионатом мира 1978 года, то, об этом я уже вспоминал, многие специалисты были в недоумении.

Один из них прямо спросил меня:

– Зачем ты везешь еще одного туриста? Мало их возили в последние годы?…

Кстати, поначалу такое же отношение было и к Володе Крутову. Его тоже не принимали. Не принимали даже опытные игроки, хорошо знающие игру, которые и сами должны были вот-вот стать тренерами. Сомневались в Володе не только квалифицированные специалисты, знающие его со стороны, но даже те спортсмены, которые играли с ним бок о бок в ЦСКА, па виду которых он был уже несколько лет.

Вспоминаю об этих сомнениях, когда перечитываю жалобы насчет отсутствия у нас звезд. Не много ли хотим мы от журналистов, если и профессиональные специалисты, живущие хоккеем, не всегда различают талант.

Согласен, что и Сергея, и Володю – по опыту их, по возрасту даже – рано было включать в основной состав первой сборной. Им бы еще покрутиться во второй и около первой команды. Но по уровню игры, по тому, насколько они, по моим представлениям, отвечали уже требованиям современного хоккея, требованиям времени, я чувствовал, что должен быстро, форсированно, не тратя недель и месяцев на раскачку, подключать молодых форвардов к главной команде страны.

Макаров рос, формировался как спортсмен в другой ситуации, в другой команде, где приняты были иные требования и практиковалась иная методика учебно-тренировочных занятий. Многое в ЦСКА было ему в первый год непривычным и, как я догадываюсь, казалось излишним, вовсе необязательным.

С неизменным интересом и вниманием читаю беседы с хоккеистами ЦСКА и сборной страны, интервью, которые дают они корреспондентам газет и журналов. Иногда хоккеист рассказывает журналисту и о том, о чем он почему-либо тренеру не скажет.

Так вот, в одном интервью Сергей как-то рассказал, что в Челябинске его пытались перестроить, нацелить на иную игру, но свое «я» он все-таки сумел сохранить. Он стремился найти собственные пути и средства самовыражения. Наш форвард считает, что смог добиться своего.

Прав ли Сергей? Верна ли его концепция? Вероятно, прав. Особенно если вспомнить вечную истину: каждый человек «внутри себя» прав всегда. Но если и так, то ведь сохранил себя, свое творческое лицо Макаров в другом хоккее, в челябинской команде. А надо ли «сохранять себя» и сегодня, в ином коллективе, где иные мерки и иной подход к делу? Или здесь все-таки лучше перестроиться, принять те условия, ту концепцию хоккея, которая сложилась в команде, где он сейчас играет?

Конечно же, этому одаренному нападающему вначале было тяжело в новом для него коллективе. Ибо в своем восприятии хоккея он оставался прежним. А ведь обстоятельства изменились. И если раньше, в «Тракторе», он был несомненным лидером команды, игроком, по уровню мастерства значительно превосходящим партнеров, то в ЦСКА, как, впрочем, и в сборной, у него появилось иное окружение. Здесь не требовалось в одиночку идти на штурм бастионов соперника. Здесь его атакам предшествовал «артогонь», который устраивали величайшие мастера атаки Харламов, Петров и Михайлов. Здесь пути к цели прокладывали еще и до его выхода на лед такие форварды, как Жлуктов, Балдерис, Капустин. Иными словами, в ЦСКА и в сборной от Сергея не требовалось то, что, вероятно, он делал в «Тракторе». Другими словами, здесь была иная ситуация. Иные партнеры. Был иной хоккей. И новым, стало быть, стало и место Сергея в команде.

Макарову пришлось утверждаться по-новому. И потому ушло довольно много времени на то, чтобы трансформировалось его понимание игры, характера, сути отношений в команде. Пожалуй, лишь в конце сезона специалисты и зрители обратили внимание на игру Макарова: до этого казалось, что он потеряется, если уже не потерялся в новой для него команде, тем более что его действия оценивались на фоне игры Харламова, Балдериса, Михайлова, Капустина.

Обстановка, результаты игры, наконец, сама жизнь вносят неизбежные коррективы. В нашей команде сам коллектив выправляет хоккеиста, заставляет его выискивать внутренние резервы, давать больше, чем он привык: определяют эту напряженную и увлекательную жизнь те цели и задачи, которые неизменно ставятся перед ЦСКА.

Одна из главных претензий к Макарову – любопытно, что ее высказал и столь непохожий на меня человек, как Анатолий Владимирович Тарасов, – заключалась в том, что Макаров, сам, скорее всего, этого не сознавая, в первое время вел игру так, что глубоко личные устремления, душевная энергия были нацелены не на коллектив, а на самого себя, хотя объективно его игра отвечала, разумеется, интересам коллектива. Но в команде ЦСКА такой внутренний настрой не принят, здесь бережно сохраняется иное отношение к делу. Одна из замечательных традиций ЦСКА заключается в том, что самый выдающийся хоккеист, такой, как Анатолий Фирсов или Валерий Харламов, играет на партнеров, а не на себя и тем самым проявляет свой класс, свое высочайшее мастерство. Личные устремления и интересы лидеров подчинены игре партнеров.

Разумом понять этот принцип можно, но понять и принять его чувствами, в душе нелегко: для этого чаще всего требуется перестройка всей психологии спортсмена. Потому так трудно складывалась в ЦСКА игра всех больших мастеров, пришедших из других команд, – Балдериса, Капустина, Макарова.

И сегодня не стану утверждать, что эта перестройка, поиск себя у Сергея Макарова закончены. Осторожность моя продиктована не боязнью перехвалить талантливого мастера, а тем, что он продолжает меняться, расти. У Макарова, как и у его партнеров по звену – Фетисова и Касатонова, Ларионова и Крутова, – игровой опыт опережает жизненный. Успехи, слава идут впереди их жизненных наблюдений и размышлений.

Сравниваю двух Макаровых: Макарова 1978 года и Макарова сегодняшнего. Тот, давний Макаров мог и обыграть своего опекуна, и убежать от соперника, легко открывался, «предлагал себя» партнерам, но, когда необходимо было изменить игру, когда соперники не давали ему и шагу ступить, когда, одним словом, надо было переложить ношу на партнеров, передать игру им, Сергей порой сникал, терялся, становился незаметным. Он вроде бы делал все, что положено, но то было уже не вдохновение, а действия игрока, отбывающего на площадке некую неприятную для него повинность.

Не хочу сопоставлять хоккеистов разных поколений, но ведь даже великий Харламов поначалу не принимал игры в пас. Валерию было просто жаль расставаться с шайбой, хотя его пасы и в первых его матчах поражали и точностью, и неожиданностью, и загадочностью.

Не знаю, насколько честолюбив Макаров, сравнивает ли он себя с Валерием, стремится ли быть таким же бесспорным лидером команды, таким же первоклассным мастером. Сергей преклоняется перед Харламовым. Как Макаров оценивает себя? Не знаю, право. Признаков зазнайства, во всяком случае, не замечал.

Не стал бы осуждать Макарова, если бы узнал, что есть у него мечта стать сильнейшим хоккеистом в стране, на чемпионате мира. Не однажды стать лучшим, что бывает и не у столь одаренных спортсменов, но прочно закрепиться на хоккейном Олимпе, как удалось это Валерию Харламову или Владиславу Третьяку.