Лягушка-путешественница - Анастасия Анфимова

Ещё на лестнице он услышал трескучую перебранку варваров, которая тут же стихла, едва они увидели морехода.

— Это и есть тот ветер, о котором ты предупреждал? — спросил Орри, нервно сглотнув.

— Нет, — насмешливо покачал головой капитан. — Это лишь лёгкий ветерок. Будет хуже, гораздо хуже.

Юноша перевёл его слова женщинам.

— Надо идти к берегу? — нахмурился гант.

— Его ещё не видно, — улыбаясь, заметил мореход.

— Тогда почему ты уже не спишь? — с наигранной злостью поинтересовался Орри. — Если пока нечего бояться?

— В море всегда есть, чего бояться! — прервал его довольный Картен и, поставив на место варвара, заговорил деловым тоном. — Вчера утром мы шли мимо какой-то реки. Можно вернуться, зайти в неё и переждать непогоду.

— Нельзя возвращаться! — вскричал главарь дикарей. — Наш дом впереди!

— У вас нет дома, — неожиданно жёстко заявила Ника.

Бородёнка молодого человека задёргалась, глаза превратились в узкие щёлочки, ноздри раздулись, а широкие, как вёсла, ладони скрючились в костистые кулаки.

"Не стоило так говорить, — с беспокойством подумал мореход. — Он, хоть и молодой, но с одного удара ей дух вышибет".

Но глупая девчонка продолжала, как ни в чём не бывало:

— Мы не следили за берегом, и вы не знаете, есть ли впереди место, где можно укрыться от бури. А реку видели все.

— Это далеко, — процедил сквозь зубы гант. — Мы не успеем!

Девица в мужской одежде с голубой лентой на лбу что-то спросила, дёрнув его за рукав. Но Орри только отмахнулся.

Картен решил, что пора вмешаться.

— Если поплывём вперёд, ветер станет мешать нам, а повернём — поможет. Нас быстро понесёт к югу, отыщем устье и останемся живы.

Привлечённые шумом, на корму стали подниматься бледные, измученные морской болезнью женщины.

— Нет! — тряхнул космами Орри. — Идём к берегу!

— Где волны разобьют корабль! — вскричал мореход. — И никто никуда не попадёт!

Настырная девица, ещё раз дёрнув юношу за рукав, разразилась целой тирадой, полной, судя по тону, всяческих упрёков.

Гаркнув так, что та попятилась, он развернулся к застывшим в напряжённом внимании соплеменницам, которые слушали его с возрастающей тревогой и недоумением.

— Даже если сейчас подойти к берегу, — чуть насмешливо проговорила пассажирка. — Волны помешают вам разгрузить корабль. Вы просто ничего не сможете с него взять. Весь груз достанется морю!

Молодой варвар взглянул на неё с неприязнью, даже не прервав своей сбивчивой речи. Бывшие рабыни вновь запричитали, замахали руками, грозно надвигаясь на своего вожака, невольно попятившегося под таким напором. Картен даже не стал скрывать злорадной усмешки. Со стороны казалось, будто стая собак теснит чужака, забредшего на их свалку. Но долго тешить себя подобным зрелищем он не мог.

— Хватит! — рявкнул мореход, рубанув рукой. — Времени нет на вашу пустую болтовню!

Дав удивлённому Орри перевести, стал привычно и решительно отдавать распоряжения.

— Мы поставим парус, а вы — за вёсла! Если хотите ещё раз пописать на травку! Ну, живее!

Услышав голос настоящего мужчины, гантки отпрянули, глядя на него с недоумением и надеждой.

— Переведи! — грозно скомандовал Картен, ткнув пальцем в предводителя бывших рабов. — Да поживее! И слово в слово!

— Ты не можешь мне приказывать! — голос юноши сорвался на фальцет.

— Сейчас может! — внезапно поддержала его Ника. — Только господин Картен и его люди сумеют спасти нас!

Не ожидавший такой поддержки капитан благодарно кивнул внучке сенатора. Потупив глаза, молодой варвар быстро заговорил, указывая то на него, то на светлевшее небо, то на громоздящиеся волны.

Выслушав его, женщины с плачем и причитаниями стали спускаться на палубу, бросая на своего предводителя очень неприязненные взгляды.

— Коровы! — процедил сквозь зубы Картен, и набрав в грудь побольше воздуха, заорал. — Крек Палпин, Гагнин, Тритин Версат, ставьте парус. Да поторапливайтесь, болваны!

Потом обратился к нахохлившемуся юноше.

— Предупреди своих. Сейчас мои люди развернут вон то полотно. Пусть не боятся.

— Мы не дикари и знаем, что такое парус! — гордо выпятил грудь молодой человек.

Но капитан уже не слышал его. Перегнувшись через перила, он громко позвал Милима.

— Я здесь, хозяин! — тут же отозвался раб откуда-то снизу.

— Будешь отбивать ритм!

— Да, хозяин!

— Орри! — вновь окликнул ганта мореход. — Объясни им ещё раз, что с первым ударом вёсла поднимаются, со вторым опускаются. Понял?

— Да, Картен, — буркнул юноша.

Едва дождавшись, когда остававшиеся на ногах бывшие рабыни рассядутся и выслушают своего вожака, капитан взмахнул рукой.

— И-и-и раз!

Убедившись, что гантки кое-как научились держать ритм, он бросил взгляд на мачту. Раскачиваясь и обиженно скрипя, рея скользнула вниз, позволив распрямиться серому полотнищу паруса. Глухо хлопнув, тот выпятился, словно брюхо беременной женщины, а матросы бросились крепить канаты.

Корабль рванулся вперёд, словно колесница после крепкого удара кнута по лошадям. Послышались испуганные крики женщин, стук вёсел друг о друга. Стоявший рядом Орри испуганно дёрнулся, и мореход заметил, что тот еле сдерживает рвоту.

Презрительно фыркнув:

— Слабак! — он закричал, привлекая внимание всполошившихся ганток.

— Сюда! Смотреть сюда! Сюда я сказал, коровы безмозглые!

Когда испуганные глаза женщин обратились на него, капитан ощутил чувство гордости и превосходства. Подняв руку, мореход привычно скомандовал:

— И-и-и раз! Давайте, давайте, каракатицы мокрохвостые! Никто вас спасать не будет. Самим придётся выкарабкиваться!

Решительный голос и уверенные манеры Картена слегка успокоили слушательниц. А тот продолжал отдавать приказания:

— Крек Палпин, смени ту, которая слева! Да не эту, а ту! Видишь, она вся зелёная, того и гляди, свалится.

— Гагнин, помоги девчонке. Этой. Ей только коз пасти, а не веслом ворочать. Соплёй перешибёшь.

Нос корабля с лёгким шипением резал волны, подгоняемый ветром и ударами вёсел. Держась за перила, к купцу вернулся от фальшборта молодой гант.

— Это шторм, господин Картен?

— Ещё нет, — усмехнулся тот. — Это только начало!

— Раньше я только слышал о море, — запинаясь, проговорил варвар. — Но никогда не видел.

— Что ты мог видеть в своём лесу? — пренебрежительно хмыкнул капитан. — Коров, навоз да медведей по праздникам.

Но собеседник, казалось, пропустил его обидные слова мимо ушей, словно, не замечая неприкрытой насмешки. Ветер развевал длинные волосы, задувая их в рот и глаза. Ещё недавно сочившиеся страданием, сейчас они горели странной смесью восторга и ужаса.

— Оно красивое! — прошептал Орри, заворожённо глядя на голубовато-серые валы. — Как живое…

Потом юноша заговорил совсем тихо, перейдя на родной язык. Уловив в его словах ритм, Картен удивлённо вскинул брови. Неужели дикарь читает стихи? Нет, не может быть! Варварам не знакомо божественное искусство поэзии. Тем не менее, выросшему у моря и не представлявшему свою жизнь без него канакернцу пришлась по вкусу подобная реакция молодого человека. "Он не струсил", — хмыкнул про себя мужчина, на какой-то миг даже почувствовав что-то вроде симпатии. Но быстро опомнившись, проворчал:

— Следи за берегом. Мы погибнем, если не успеем войти в устье.

Юноша, видимо, тоже устыдившись подобной впечатлительности, коротко кивнул.

Встревоженный непогодой, капитан решил сам встать к рулевому веслу. Будь жив Жаку Фрес, он не стал бы беспокоиться. Но среди уцелевших членов команды не оказалось ни одного опытного рулевого. Слегка затухшая ненависть к дикарям вспыхнула с новой силой. Но едва Картен обернулся, как все посторонние мысли тут же вылетели у него из головы. Небо на севере стремительно темнело, а от горизонта надвигалась туманная стена дождя.

— Останься здесь! — приказал он Мулмину. — Одному тяжело будет.

— Хорошо, хозяин, — кивнул матрос, не меньше капитана встревоженный приближением шторма.

— Орри! — окликнул молодого человека мореход. — Передай, чтобы гребли быстрее! Ещё быстрее!

Обернувшись к нему, юноша тоже заметил клубящиеся тучи. Когда он обращался к своим соотечественницам, его голос звучал едва ли не панически.

Началась гонка за жизнь. Опытный мореход понимал, что убежать от бури невозможно. Но можно попробовать спрятаться. Губы сами собой зашептали знакомую молитву. Даже сквозь нарастающий вой ветра купец слышал доносившиеся с палубы гребцов сдавленные рыдания, нервные восклицания и голоса матросов, которые то ругали, то утешали своих недавних пленниц. Но, несмотря на это, вёсла продолжали равномерно опускаться и подниматься, бросая вперёд не желавшее сдаваться судно.