Фальшивые червонцы - Ариф Васильевич Сапаров

седьмого пота, требуя быстроты, точности и предельной целеустремленности в исследовании каждого факта.

Справедливости ради заметим: не напрасно требовал Печатник, с ощутимой пользой для следствия. Из частностей и мелочишек мало-помалу складывалась целостная картина расстановки сил в контрреволюционном лицейском подполье.

О долговязом гражданине в надвинутой на глаза шляпе, что разговаривал с Путиловым возле Аничкова моста, сведения поначалу были довольно скудные.

Полковник лейб-гвардии Семеновского полка Алексей Александрович Рихтер, коренной житель Северной Пальмиры, потомственный дворянин. Хлеб насущный некоторое время добывал в артели грузчиков на станции Московская-Сортировочная, был ломовым извозчиком. Уволен из артели за прогулы и нерадивость. Роль провинциала, якобы не знающего, как добраться до Финляндского вокзала, разыгрывал, конечно, с какой-то специальной целью. Но истинная причина уличного свидания на Аничковом мосту неизвестна.

Чуть позднее выяснилось, что этот самый Рихтер вдобавок еще и активный участник подавления революции 1905 года. Был в ту пору штабс-капитаном, выезжал с полком в Москву во время Декабрьского вооруженного восстания, а по возвращении семеновцев в Санкт-Петербург удостоен высочайшей награды «за усердие и храбрость». В общем, каратель и палач с заслугами, руки его обагрены кровью героев Красной Пресни.

И уж вовсе все встало на свои места, когда по архивным материалам Петроградской Чека было установлено, что полковник Рихтер в 1918 году деятельно подвизался в тайной офицерской организации, созданной для освобождения царя Николая II. Возглавлял, оказывается, разведгруппу организации, ездившую в Тобольск, пользовался особым доверием Маркова 2-го.

От ареста ускользнул, сбежав своевременно из Петрограда. Чем был занят в стане белогвардейцев, у генерала Деникина, и каковы его подвиги периода гражданской войны, предстояло еще уточнять.

Тайный советник, нисколько не стесняясь, использовал этого зубра на грязной черновой работе. К примеру, в качестве уличной ищейки, пущенной по следу Афанасия Павловича Хрулева. Само собой напрашивалось предположение, что использовался он и в качестве убийцы, которому приказывают тихо ликвидировать намеченную жертву.

В паре с полковником следил за Афанасием Павловичем некий вертлявый господинчик лет тридцати пяти. Глазки у него вороватые, блуждающие, подбородочек острый, лисий, ухмылка гаденькая.

Сменяли шпики друг дружку в подворотнях и парадных, тщательно выдерживали дистанцию. Слежка за Хрулевым велась непрерывно, с утра до позднего вечера. По всему было видно, что ищейки натасканные, с опытом уличного наблюдения.

Вертлявого господинчика с острым подбородочком величали Владимиром Николаевичем Забудским.

Не в пример полковнику Рихтеру, с горем пополам окончившему в юности Кадетский корпус и по неизвестным причинам отчисленному из Академии Генерального Штаба, этот был питомцем Императорского Лицея, личностью почти интеллигентной.

Сынок херсонского вице-губернатора, бывший владелец огромных поместий в Таврической губернии. До революции служил в канцелярии Совета Министров, ныне безработный. Числится на учете Биржи труда, источники существования туманны. За спекуляцию иностранной валютой и мошенничество приговаривался к трем годам заключения в исправительно-трудовом лагере. Освобожден досрочно в связи с обострившимся туберкулезным процессом, имеется соответствующая справка медицинской комиссии.

Последнее обстоятельство вдруг разозлило Печатника, и он сделал себе пометочку на календаре. Для заготовки древесины в лесах Карелии, дела общественно полезного, помогающего народному хозяйству, туберкулез, оказывается, служит препятствием, а вот рыскать по Ленинграду в амплуа филера-добровольца нисколечко не мешает. Нужно было выбрать время и потолковать с товарищами из лагерного начальства. С этаким гнилым либерализмом они ставят себя в глупейшее положение.

Впрочем, и блистательный гвардейский полковник, заделавшийся под старость сыщиком, и шпик с высшим лицейским образованием были всего лишь мелкими сошками в сравнении с фигурой истинно загадочной, трудно объяснимой.

Фигурой этой, которую удалось засечь среди подручных тайного советника, являлся Михаил Шильдер, или «смуглолицый в клетчатом пальто», как окрестили его помощники Александра Ивановича Ланге.

Этот в безработных отродясь не состоял. Этот трудился в Севзапвоенпроме, имел доступ к секретам ленинградской оборонной промышленности. И вообще, судя по многим признакам, благоденствовал на советской почве, заделавшись незаменимым специалистом.

Больших усилий не потребовалось для установления биографических его координат. Загляни в любой дореволюционный справочник и мигом вычитаешь необходимые сведения о Михаиле Владимировиче Шильдере. Лицеист выпуска 1913 года, потомственный дворянин, единственное чадо крупного царского сановника.

Карьеру с помощью влиятельного родителя Михаил Шильдер делал стремительную, год от года набирал высоту. Несмотря на молодые свои годы, успел достичь чина надворного советника. В военном министерстве числился секретарем самого министра, уцелевая на этой выгодной должности при любых перетрясках правительственных кабинетов. Служебные характеристики имел самые лестные: умен, исполнителен, блестяще образован. Но то было в царское время, когда перед такими искателями чинов раскрывались все дороги.

Куда как сложнее оказалось разобраться в тайных пружинах процветания Михаила Шильдера при Советской власти. В Севзапвоенпроме работает чуть ли не с основания треста. Случались за эти годы неоднократные чистки аппарата от чужаков, бывали увольнения в связи с сокращением штатных единиц, а «смуглолицый в клетчатом пальто» неизменно оставался на своем месте. Ныне подвизается в секретарях начальника технического отдела, причем и здесь успел обзавестись блистательными характеристиками, составленными в превосходных степенях.

По роду своей работы Александр Иванович Ланге частенько сталкивался с вопиющим благодушием и верхоглядством некоторых руководящих товарищей. Понятие о бдительности у таких деятелей весьма кособокое, примитивное. Существуют, мол, надзирающие органы пролетарской диктатуры — ГПУ, милиция, уголовный розыск, им положено присматривать за происками врага, а наша обязанность — разбираться с хозяйственными проблемами текущего дня, быстрей восстанавливать разрушенное народное хозяйство.

Досадно было видеть этих прекраснодушных болтунов. Хотелось иногда стукнуть кулаком по столу и выложить горькую правду в глаза.

Вы что, други любезные, белены объелись или начисто утратили классовое чутье в угаре нэпа? С каких же это пор борьба против врагов рабоче-крестьянской власти перестала входить в круг ваших прямых служебных обязанностей? Да знаете ли вы, ротозеи с партбилетом, что пригретый вами контрик занят в Севзапвоенпроме явной антисоветчиной? Начитанность и образованность не остановили его перед вступлением в церковную «двадцатку» Козьмодемьянского собора. Будучи допущенным к государственным тайнам, он тем не менее считает долгом своим посещение провокационных панихид по «невинно умерщвленному императору». А вы с легким сердцем подписываете ему характеристики, состоящие из сплошных восхвалений. Очнитесь, братцы!

Но стучать кулаком не полагалось. Еще менее допустимым было преждевременное разглашение оперативных следственных материалов, даже если это помогло бы кому-то самокритично взглянуть на собственные поступки.

Полагалось делать свои чекистские дела тихо и, по возможности, неприметно. Оставаться всегда в тени, не лезть ни к кому с менторскими нравоучениями и, что важнее всего прочего, глядеть в оба, не прозевать решающую минуту, когда требуется твое вмешательство.

Начальником технического отдела в Севзапвоенпроме работал инженер Ружейкин. По узкой своей специальности корпусник, один из известнейших кораблестроителей Ленинграда.

Начинал когда-то карьеру на