Ненавижу любить тебя - Алиса Ковалевская

я не могла выдавить ни слова. Сжала букетик.

Стремительно, мгновение за мгновением, взгляд Кирилла наполнялся презрением и холодом. Этот холод тут же проникал в меня.

– И когда ты собиралась мне сказать?

– О чём? – выдавила я едва слышно.

– О том, что сделала аборт.

Воздух стал колючим, голова поплыла.

– Я не…

– Достаточно, – резко оборвал меня Кир. Повернулся к регистраторше. – Нет, я не согласен.

Всё, что я могла – сжимать букет. Кирилл резко отошёл от стола.

Оглушающая тишина постепенно наполнялась звуками, а я так и стояла, смотря Кириллу в спину до тех пор, пока он не оказался рядом с дверьми.

– Кирилл, – первым бросился за ним его друг. Савелий, кажется.

Внезапно начал болеть живот, тошнота стала сильнее, а букет показался непомерно тяжёлым.

– Может быть…

– Всё в порядке, – грубо перебила я регистраторшу. И добавила тихо, обессиленно: – Всё в порядке. Я… Я пойду.

Положила букетик на край стола. Ко мне было ринулись подруги, но я остановила их предупреждающим жестом и пошла по дорожке вперёд.

Вперёд – назад… К столу – от стола… Какая разница? Всё равно ведь, куда.

Как в тумане вышла на улицу, бросилась к лимузину и, только захлопнув дверцу, поняла, что меня лихорадит. Вдохнула, а на выдохе накрыла лицо руками.

– Домой, – нервно всхлипнула и прикрикнула на водителя, понимая, что вот-вот зайдусь рыданиями: – Отвезите меня обратно. И молча! Никаких вопросов! Просто делайте свою работу!

Кирилл

Хлопнув дверью такси, я выругался и пошёл к подъезду. Ветер едва с ног не сбивал, похолодало чертовски. Проклятый, переменчивый, как шлюха, май.

Набрал номер квартиры. Домофон запиликал. Тряхнул башкой, и расплывающаяся картинка приобрела чёткость.

– Чёрт, – процедил себе под нос.

Только глаза не закрывать, а то, чего доброго, опять она привидится. Проклятая сука. Лживая и красивая, как картинка!

Наконец пиликанье сменил голос.

– Открывай! Оля! – рявкнул зло.

Пусть только скажет нечто вроде «я же говорила». Какого хрена приехал сюда, сам не понял. Само собой назвал адрес. Да и хрен с ней. Какая уже разница?!

Вопросов она не задавала, просто открыла, и я, ввалившись в подъезд, снова выругался. Пока тащился в лифте, смотрел на собственное отражение в зеркале на боковой стенке.

– Она всегда стервой была, – прорычал, скалясь, и со всей силы зарядил кулаком.

Свет в лифте мигнул. Я тряхнул головой. Не хватало ещё застрять тут из-за этой стервы.

До этажа я всё-таки доехал. И почти сразу увидел Ольку. Она стояла в дверях квартиры и смотрела на меня. Хрупкая, в длинном розовом халате до пят, с влажными волосами. Может, зря я это?

Ничего не говоря, подошёл к ней. Пол пошатывался вместе со стенами.

Сгрёб Олины волосы, дёрнул, заставил задрать голову.

– Коньяк у тебя есть?

– По-моему, тебе хватит.

– Сам решу, когда хватит.

Она смотрела снизу вверх большими распахнутыми глазами. Наивно-невинная, сладко пахнущая клубникой и сливками. Любит меня? Та тоже говорила, что любит. Крепче сжал Олины волосы. Она приоткрыла губы. Сочный алый рот. Взгляд метнулся к нему, к клином уходящему к груди вырезу халата и в глаза.

Да пошло оно всё! Втолкнул её в квартиру и захлопнул дверь.

– Зачем ты пришёл?

– А ты зачем пустила?

Она не ответила. Я невесело усмехнулся. Подошёл и дёрнул пояс халата. Тот распахнулся. Под халатом у неё ничего не было. В смысле одежды, само собой. Всё остальное как раз было как надо.

– Ты всё-таки пришёл, – не спросила – констатировала она.

А то не ясно, что пришёл. Во взгляде так и читалось то самое «я предупреждала», но вслух она этого не сказала.

Молодец, девочка. Пожалуй, обнажёнка ей далась бы столь же хорошо, как и роль в слезливой мелодраме. Но этого не сказал уже я.

– Коньяк есть? – спросил снова.

Она было пошла в комнату. Поймал её за капюшон халата и сдёрнул его. Он сполз с её узких покатых плеч, остался у меня в руке. Оля обернулась через плечо. В глазах – ожидание и приглашение. Шаг к ней. И плевать, что хочу другую. Эта ничем не хуже. Ничем, чёрт подери!

Карина

Телефон разрывался весь день. Сперва звонки были непрерывными, но постепенно становились реже и реже. Прекратить их вариантов было два: выключить мобильный или ответить. Написала подругам одинаковые короткие сообщения: «со мной всё в порядке», такое же – отцу и отключила звук. Боялась пропустить звонок от Кирилла, хотя и понимала: он не позвонит.

Одна в огромной квартире, я долго не находила в себе сил снять свадебное платье. Так и сидела с бутылкой шампанского возле открытой двери балкона и слушала, как ветер раскачивает верхушки деревьев, завывает среди домов. Был бы рядом Стёпа, уткнулась бы в его густую шерсть. Но сенбернара с самого утра забрала домработница.

Небо начинало светлеть. Я подтянула к себе ноги и, обвив их руками, уткнулась лбом в колени. Почему я не сказала ему сразу? Почему?! С чего он взял, что я сделала аборт?!

Сердце разъедали злость и обида. Только они и в сравнение не шли с болью. Что он себе напридумывал?! Как мог только подумать, что я убила Вишенку?! Да я бы всё отдала, чтобы сохранить её! Видимо, того, что у меня было, оказалось недостаточно, раз её не стало.

Услышав шум в коридоре, вскинула голову.

Шея ныла, за окном стало совсем светло. Видимо, я всё-таки уснула.

Вышла в коридор как раз тогда, когда Кир швырнул на тумбочку ключи. Стоило нам встретиться взглядами, я сразу всё поняла. Рот наполнился вязкой слюной, дышать стало трудно.

Всклокоченный, со щетиной на скулах, он разве что не поморщился, увидев меня. Рубашка была измята, но хуже всего – запах другой женщины. Едва ощутимый и оттого ещё более невыносимый.

– Я не делала аборт, – просипела сквозь ком слёз. – Не делала этот чёртов аборт! Я не знаю…

– Я тебе не верю! – рявкнул он и в долю секунды оказался на расстоянии считаных сантиметров.

В нос ударил сладкий запах клубники. Глаза Кирилла были совершенно тёмными и холодными.

– У меня был выкидыш.

Его губы презрительно искривились.

– Не верю, – процедил он, глядя мне в глаза. – Ты всегда врала. Выкручивалась и врала. Лживая, надменная сука. Тебя не волнует никто и ничто, кроме тебя самой. Я думал, ты изменилась, но люди не меняются.

– Но ты изменился, – хотела сказать зло, не отводя глаз, но голос задрожал. Отступила от него, чтобы не дышать запахом предательства.

Он прошёлся по мне взглядом. Словно оценивал, словно… сравнивал.

Я сглотнула.

– Ты с