В рамках дозволенного - Валерия Савельева

малолетки. О таких вольностях даже думать не стоило, что уж тогда говорить об "исполнять"? Великовозрастная дурочка, согласилась с бредовой идеей.

Дима собирался уже уходить, даже на лестничную площадку вывалился, но потом вновь шагнул обратно, посмотрел на меня просительно.

– Ты Тимку только не бросай, если что. Я бы остался, но матушке обещал к утру явиться, – тихий шепот. – А Тимыч слабый, он пьянеет с трудом, а отходит ещё страшней… Да, понимаю, не скажешь по сегодняшнему его состоянию, но Тим много в себя влить может, в этом вы прямо-таки близнецы! Только сегодня явно пил целенаправленно, чтобы… ну…

Я кивнула, соглашаясь. Не брошу, не брошу, всё же подопечный мой, надо заботиться, если сама проштрафилась.

Но сперва другое! В зале стоит большой и мягкий диван, который даже на вид кажется удобным, и именно на нём я сейчас буду спа-ать.

"Без сознания" не означает совсем без чувств, в пьяном бреду оно, скорее, напоминает лихорадку, наполненную странными видениями, незнакомыми голосами и вереницей несказанных фраз. Впрочем, в такие моменты у каждого человека сознание работает по-своему, подкидывая разнообразные странности.

Тима пьяная лихорадка настигала в виде непрерывной смены кадров его поступков, совершённых или же нет. Всё, чего жаждал и о чём жалел, детали недавнего прошлого, слова, случайно сорвавшиеся с губ или сказанные специально.

Причудливый блеск коктейля в бокале и приторный запах духов повисшей на Тиме девушки; звонкий голос Джоя, бит музыки, бьющий по ушам; довольная Лада танцует с Димой, они словно бы забыли о существовании Тимофея… и это злило. А ещё где-то в самой глубине души ворочалось неприятное чувство, которое в здравом уме парень никак не желал выпускать. Сожаление. И сейчас оно старалось вырваться, пропитывая собой каждую деталь.

Бесконечная пытка воспоминаниями, от которой хотелось сбежать как можно дальше, но… парень не мог. Сознание сейчас было не в его во власти, а в липких и жарких объятиях алкоголя, раскрывающего потаённые мысли и развязывающего языки.

Но когда-нибудь всё заканчивается: постепенно бред отступал, позволяя Тиму остановить поток кадров прошлого. И возможного прошлого. Последние были самыми неприятными, потому что показывали, как могла бы сложиться та или иная ситуация, если бы Тим чего-то не сделал. Отвратно это, видеть порой лучший исход, но быть не в силах что-либо изменить.

Впрочем, вместе с возможностью трезво мыслить пришли и другие ощущения. Например, головная боль и волнами накатывающая жуткая тошнота. Дышать было тяжело, словно парня придавило грудой камней, но он прекрасно понимал, что ничего подобного даже быть не могло.

Двигаться тоже получалось с трудом: обрести хотя бы относительный контроль над телом удалось лишь через пару-тройку минут. Скатившись на пол, парень кое-как поднялся на ноги и… вновь грохнулся, раздражённо чертыхаясь – всё же спиртное давало о себе знать до сих пор, и ноги были ватными.

А ещё тошнота подступила к горлу с новой силой…

"Прав был Джой, пить меньше надо", – тоскливо пронеслось в голове у парня, когда он с трудом попытался вновь подняться.

От дикого грохота я не просто проснулась, а, скорее, подскочила с дивана, как ошпаренная, кидаясь на шум и едва не падая. Спросонья казалось, словно случилось нечто ужасное – убили кого в соседней комнате или, например, потолок обвалился от землетрясения, – сердце долбилось в грудной клетке с такой силой, словно собиралось её пробить.

Причина шума нашлась в коридоре. Вернее, оная валялась в дверном проеме, ведущем из спальни. Тим цеплялся за косяк, пытаясь подняться, но раз за разом срывался. Волосы у парня были растрёпаны, светлая рубаха вся грязная и забрызганная разноцветными каплями коктейлей, на щеках виднелась уже отросшая щетина… Выглядит вроде бы таким взрослым, а ведёт себя, как сущий мальчишка.

– Ох, горе ты луковое… – тяжело вздохнула я, поспешив на помощь подопечному.

Сердце до сих пор бешено билось в груди, но я уже начала успокаиваться. Тимка же, словно забыв о своих вечных подколках и возмущениях, схватился за предложенную руку, как утопающий, жаждущий спасения, а после практически повис на мои плечах. Тяжеленный, блин! Как такая махина к семнадцати годам могла вырасти?

– Воды… – хрипло простонал парень.

Что ж, воды, значит, воды. Я собиралась было уже поскорей отвести его обратно к кровати, чтобы потом метнуться на кухню, но Тим добавил как-то тихо и смущённо:

– И в туалет. Мне… плохо… – а через пару секунд добавил виновато: – Пожалуйста...

-32-

Стоило только нам добраться до туалета, Тимка сразу же кинулся внутрь – пламенно обниматься с "белым другом". Бледнолицый стоял терпеливо и неподвижно, молчал, лишь иногда побулькивая водой в бачке, и стоически сносил все измывательства. Если проще, мальчишку просто-напросто вывернуло наизнанку, и в туалет ему было так жизненно необходимо именно из-за данного недомогания. Что ж, из двух зол меньшее!

Ну а что я? Нет, не возмущалась. И нотации не читала. Это успею и позже сделать. А пока пришлось войти в положение и, не заставляя себя ждать, отправиться на кухню в надежде найти там хоть какое-либо средство, которое может помочь облегчить мальчишке страдания. Хотя бы соду, чтобы водичку намешать – с ней желудок всяко прочищать легче. Ну, или, может, у Джоя где регидрон завалялся? Всё же он заядлый кутила! Хотя… именно статус "заядлый" означает, что пить Джой умеет – и уже давно, – поэтому ему не особо нужны средства, спасающие от отравления и помогающие прочистить желудок.

К счастью, сода всё-таки нашлась, как и чистая питьевая вода. Сделав слабенький раствор, я кинулась обратно к парню. Нет, ну не бросать же его, правда? В конце концов, я нянька Тима, а поэтому ответственна за него и должна помогать. Даже в похожих ситуациях. Хах, если подопечный такого возраста, то помогать обязана, пожалуй, именно в них.

Ох, никак не могу себя простить… Ну как только посмела согласиться на этот поход в клуб? Ладно, в любом случае, что сделано, то сделано! Нечего самокопанием заниматься!

Мальчишка с благодарностью принял моё подношение и выглотал весь